Денис Лукьянов - Век серебра и стали

– И почему же его нет с нами, хм-х-м? – наконец-то проговорил, еле-шевеля губами, последний человек. Его подвеска с мордой усатого дракона мерцала тускло, словно поглощая свет.

– Ему и не нужно быть здесь – достаточно знать и выполнять свою часть… плана, если позволите мне назвать это так. Поверьте, я вижу людей насквозь – и этот кажется полезным, нет в нем нюансов особо тонких. Почему бы не воспользоваться подарком судьбы, чтобы побыстрее покончить с ужасной несправедливостью? Как там говорят: дают – бери, бьют – беги? В случае с судьбой это не просто правило, а мантра – второго шанса не будет. Она не любит щедрые подарки.

– Короче говоря, это анубисат-террорист, за последний день подорвавший целых два здания и заставивший мою голову изрядно потрещать, – ворвался Велимир. Поймав непонимающий взгляд Саргона, гранд-губернатор пожал плечами. – Нет, ну а что? Ты слишком не любишь быть конкретным. А я вот счит…

– Сэр? – Парсонс, худой, смуглый, лысый, в длиннющем зеленом фраке, казалось, материализовался не то, что из воздуха – из пустоты.

– О боги! – вздрогнул Велимир. – Парсонс, ты что, не видишь, сейчас не…

– Простите, сэр. Но лекарство, сэр. Надо готовиться к операции , сэр.

– Боги… давай сюда, – не поворачиваясь, он схватил с подноса стакан, выпил залпом и тут же потянулся за вином, но даже спиной поймал непонимающий взгляд врача. И почему эти оба – что Саргон, что Парсонс, – так любят слишком настойчиво, до мурашек, смотреть?

– Ты правда думаешь, что у тебя выйдет провернуть эту авантюру? – удивился человек с подвеской-черепом с высунутым языком.

– Боги, в городе будет Сердце Анубиса! Сердце настоящего бога! – Велимир закинул ногу на ногу. – Если мы все тут верим, что наши планы срастутся благодаря ему, то чего говорить об этом? Главное – успеть. Потому что…

Гранд-губернатор замолчал, потом перешел на шепот.

– Кости его – серебро, плоть – золото, волосы – подлинный лазурит…

– Не думал, что когда-нибудь скажу это, но Велимир прав, – Саргон хмыкнул. – Сердце Анубиса и… еще несколько нюансов. С некоторыми из которых нам поможет этот анубисат. Останется решить одну проблему – госпожа Грушницкая слишком проворно скупала древности. И приобрела одну, нужную мне…

– Эта старая дура? – фыркнула, вероятно, женщина.

– Она моложе тебя, – поспешил уколоть гранд-губернатор.

– Так или иначе, – Саргон словно не обращал внимания на посторонние разговоры, – завтра я научу анубисата Алистера Пламеня паре тайных слов, что знаю сам, чтобы обращаться… с зеркалами.

– С зеркалами?

– О да, – Саргон хмыкнул – все, как обычно, увидели это даже сквозь маску. Потом он скользнул глазами по зеркалам в зале: красивым, ажурным, в резных дубовых рамах. Никто не подметил, как Саргон нахмурился, блеснул зеленоватыми глазами – опять же, совершенно не пряча эмоций за маской.

– Итак, – продолжил он, – еще день – и все решится. Надеюсь, все готовы сделать, что должно? Все готовы ко встрече с настоящими богами?

Все присутствующие – кроме Велимира – схватились за подвески.

– Со своими богами, – повторил Саргон, хмыкнув.

– А как ты думаешь, Саргон? – раздался низкий, но очевидно женский голос. – Мы были там двадцать лет назад . Мы пытались докричаться, доказать свое мнение – и что они с нами сделали? Мы – ошметки того сопротивления. Мы единственные – дождались.

Велимир вздрогнул. Он прекрасно помнил, как двадцать лет назад, в те прекрасные лучезарные дни после явления богов старого Египта, творилось… страшное. Бунты, митинги, протесты, да и вещи… куда хуже. Он помнил, как шел по улице в то страшное воскресенье, когда словом его императорского величества – тогда правил еще Николай – было приказано открыть огонь на поражение. Велимир был там – не в самой толпе, рядом – и помнил, как споткнулся и упал, чуть не задавленный напуганной толпой. Помнил, как проклинал весь мир. Помнил, как улицы города становились красными, под стать парадным одеяниям древних аристократов; только в этот раз город одевался не в пурпур, а в кровавое месиво. И самое страшное, что гранд-губернатор не мог винить императора.

Страшнее последствий были только их причины.

Несогласные с новыми богами выходили на улицы; сначала просто кричали, затем в ход шли кулаки, потом – зажигательные смеси и самодельные бомбы. В те страшные дни Велимир понял, что история – один замкнутый и заколдованный круг. Так ведь уже было, думал он, и будет всегда – после каждой радикальной перемены, очередной встряски мира, меняющий ориентиры: разве только стороны света остаются на своих местах, все остальное – шиворот-навыворот. Несогласные будут всегда – даже когда им пообещают и продемонстрируют неподдельное вечное блаженство.

Такое творилось не только Санкт-Петербурге – по всему миру. Везде с проблемами справлялись по-своему, и везде, в основном – силой. Но это было двадцать лет назад, а потом… все стихло. Не без чуткого взгляда жандармерии – тогда еще только политической, – которая следила за любым проявлением агрессии от иноверцев. Никаких преследований за простое непринятие новых богов – век, все же, просвещенный. Но не дай боги оправдается один из многочисленных доносов в третье отделение, тогда еще не распущенное, и не дай боги задумать и предпринять нечто радикальное. Как покушение на предыдущего петербургского епископа. Разбираться будут – но недолго.

Правительство говорило: если вы так глупы, чтобы не верить в богов, доказывающих свое существование и дающих так многое за просто так, живите с этим – молитесь мертвым истлевшим идолам, немым болванкам.

Но только попробуйте сделать более радикальный шаг.

Сам Велимир оказался очарован богами старого Египта сразу, как те явили себя миру. Лучезарные и великолепные… Гранд-губернатор увидел то же, что мальчишка в приключенческих книжках – пример для подражания. Но только воспринял его не так.

А теперь он, в той или иной мере верный богам старого Египта, сидел за одним столом с теми, кто участвовал в событиях двадцатилетней давности. Кто бойкотировал, доказывал точку зрения огнем, порохом и сталью.

С другой стороны, гранд-губернатор понимал: а что им оставалось делать? Прошло долгих двадцать лет, и они ждали – надежда тлела, как постепенно остывали раскаленные угли в камине этого особняка каждую холодную ночь. Но они, убежденные, продолжали верить – уже давно приняли новый порядок, но только для вида. Все они, каждый из собравшихся, знали – рано или поздно, боги, что не подавали знаков существования уже двадцать лет, проявят себя. Возможно, думали некоторые из них, они затаились, теперь неспеша набираются сил… и любая минута может стать роковой.