Вениамин Киселёв - Другой Мир. Зеркало Темновита

Первые лучи утреннего солнца стали постепенно проникать в комнату. За окном слышался щебет воробьев, которые метались с ветки на ветку дерева, что росло рядом. Ирийзар лежал одетым, в ожидании когда услышит шаги Проторея, выходящего из соседней комнаты. И вот, наконец, этот момент настал. Ирийзар поднялся с кровати и вышел за дверь. Святой отец стоял посреди коридора, потягиваясь и зевая, всё в той же рубахе, в которой встретил Ирийзара вчера вечером. «Смотрю тебе не спится, в такую рань встал. Проголодался наверное? Сейчас пойдем в поварню, там хозяйка нас, надеюсь, накормит чем-то достойным. Достойным для такого чудесного утра! Впервые за последний месяц я так хорошо выспался. Игоша сегодня ночью не беспокоил, может успокоился наконец», – сказал Проторей, поглаживая свою лысину. «Думаю вряд ли. Откуда здесь игоша вообще взялся? Не могли бы Вы мне поведать святой отец?» – спросил Ирийзар. «Ну коли так интересно, то слушай. Была у нас здесь одна мирянка, помогала по церковному хозяйству, убиралась, за курами смотрела, в общем хорошая такая девка была, звали Балемила её. Ну и как-то стали замечать, что сама она вроде такая же худая, а брюхо-то растёт. Оказалось, беременная она. Отец кто, так никому и не сказала, то ли кто по любви с ней лёг, потом бросил, то ли против воли её это произошло, не знаю подробностей. В общем пришло время, она бедная всё никак разродиться не могла, а когда ребеночек появился на свет, испустила дух. Да и он вслед за ней, один вздох сделал и всё, даже не закричал. Уж мы с матушкой его пытались как-то в чувства привести, а всё бес толку. Не успели окрестить его, вот и похоронили в яме, возле южной стены. Здесь рядом закопали. На кладбище как его хоронить, если не крещён был. Люди не одобрят. Ну, а неделю спустя, потом, вот начал он выть здесь по ночам, да проказы всякие мелкие творить. Не знаю, как теперь от него избавиться. Игошу кроме мамки родной, кто теперь успокоит? А она мёртвая, похоронена на здешнем старом кладбище. Помню крест такой красивый, резной с узорами из дерева на её могиле, ей кто-то из селян сделал тогда. Имя на нём покойной вырезал. Хорошая была девка, жалко её». Ирийзар ничего не сказал в ответ, просто кивнул головой. «А ночью крик человеческий, на улице не слышали?» – спросил он Проторея. «Нет, ничего не слышал. Пьянчуга может какой орал. Бывает, заходят такие, милостыню просят, а самим-то бутылку скорее взять потом в корчме 12 12 Корчма – частное питейное заведение с вольной продажей алкогольных напитков, может так же образовывать постоялый двор. . Я всё равно никогда не даю». «Наверное всё же приснилось», – подумал Ирийзар и пошёл в след за Протореем в поварню.

*******

Маленький мальчишка бежал что есть мочи по пшеничному полю, его дыхание было прерывистым, воздуха не хватало, силы тоже уже были на исходе. Краем глаза он увидел, как мимо пролетел камень, потом следом ещё один, уже совсем рядом с его головой. Вдруг он почувствовал резкую боль в правом плече, один из брошенных камней нашёл свою цель. Боль была острая, она пронизывала его руку и верхнюю часть тела, но он не останавливался, продолжая бежать. Сзади слышались голоса его преследователей. Это тоже были дети, но постарше, несколько мальчишек лет двенадцати или тринадцати. «Стой сопля! Не убежишь! Догоним, хуже будет!» – кричали они и кидали в него камни. Одеты ребята были в рваную старую одежду, похоже кем-то уже ношенную до этого. Маленький мальчик же, напротив, был одет опрятно и довольно хорошо, но без излишеств. Подходил к концу месяц червец 13 13 Червец – старое славянское название времени года, соответствующего июлю. и золотые колосья пшеницы уже были достаточно высокие. Из-за маленького роста ему было сложно видеть куда бежать, он двигался наугад. Вдруг перед ним возник ещё один мальчишка и присев, выставил ногу. Он видимо уже поджидал его, затаившись в рослой пшенице. Маленький мальчик не успел вовремя перепрыгнуть неожиданное препятствие, споткнулся и кубарем покатился по земле. Пришло очень грустное и страшное ощущение, что бежать и сопротивляться он уже не сможет. Мальчик лежал на помятой пшенице и смотрел в голубое небо, когда его окружили лица других детей, смотрящие на него сверху. «Говорили тебе догоним», – сказал один из них и пнул мальчишку по ребрам. «Давай снимай с него ботинки и рубашку. Сам не захотел отдавать, заберем так значит», – сказал другой, что был постарше, видимо главный в этой троице. «Сумку и карманы проверьте, наверняка там что-то есть», – продолжил он. «У новеньких всегда что-то есть», – сказал третий и ухмыльнулся, наклоняясь над мальчиком. Он уже начал протягивать руки к сумке, которую крепко держал мальчишка на земле, когда раздался свист в воздухе и камень угодил ему прямо в лоб, разбив бровь. Схватившись за голову руками и корчась от боли, он отвернулся и начал громко ныть, пытаясь сдержать струящуюся кровь. «Оставьте его в покое, ублюдки!» – раздался голос. Это была белокурая девочка лет десяти, в одной руке она держала камень, а в другой длинный нож, который стащила из поварни в приюте.

«Смилна, тебе сейчас тоже достанется, я тебя сейчас…», – не успел договорить мальчишка, что постарше, как девочка уже стояла возле него, держа нож у его горла. «Что ты сейчас?» – не по-детски грозным тоном спросила она. «Пойдёмте ребята, она сумасшедшая! Один чёрт знает, что от неё можно ждать», – испуганным голосом сказал другой мальчишка, одергивая своего товарища за рубаху. Третий, который ещё мгновение назад сидел на земле, держась за лоб и корчась от боли, уже начал потихоньку отползать в сторону приюта. «Ещё сочтёмся, треклятая дура! Ты пожалеешь об этом», – сказал вожак шайки и они со вторым мальчишкой, помогая раненому приятелю идти, скрылись в высоких колосьях пшеницы.

«Вставай Далебор! Пора идти, а то пропустим раздачу еды!» Девочка протянула руку. Голос Смилны звучал так ласково и по-доброму. Она словно ангел сошла с голубого неба, на которое он смотрел и спасла его тогда. Воспоминание о том дне навсегда осталось с ним и с каждым прошедшим годом, в душе оно вызывало больше хороших эмоций, чем плохих.

«Далебор, ты что здесь делаешь один?» – раздался голос Смилны откуда-то позади. Он, очнувшись от воспоминаний, обернулся. «Да ничего особенного, просто кидаю камни в воду. Почему-то вспомнил отца, потом первый день, когда я попал в приют и встретил тебя». «Не грусти, Далебор, нам уже по тринадцать лет, ещё каких-то года два-три и мы с тобой вместе убежим отсюда, до того момента как нас распределят». Смилна подошла к Делебору и села рядом с ним на большой гладкий валун, что лежал у воды на берегу реки. Они часто приходили сюда, разговаривали на разные темы, делились секретами, иногда просто дурачились и смеялись. С первого дня, как Далебор попал в приют, они стали «не разлей вода». Смилна была в приюте практически с самого рождения и родителей не знала, а Далебор попал туда, когда ему было уже девять лет, после того как его отец погиб на войне. Мать его умерла от болезни, когда он был ещё совсем мал, поэтому её он почти не помнил. «Как ты думаешь, когда эта война закончится?» – спросила Смилна. «Думаю тогда, когда мы победим! Король «Абевальд и его армия должны победить!» «А за что мы воюем, Далебор?» «Честно, я не знаю. Когда отец был жив он говорил, что эта война длится уже очень давно, просто иногда она скрытая, а иногда по-настоящему. Правда я не понимаю, что он имел ввиду говоря так. Но мне кажется, что мы воюем за правое дело, поэтому несомненно победим!» – вдохновлённо сказал Далебор.