Ксения Хан - Дракон в свете луны

Первоначальное смущение, что её всё-таки вынудили плакать на глазах у чужих людей, сменилось внутренним торжеством: какими бы смелыми и умелыми ни были воины в Чосоне, на женские слёзы они реагировали точно так же, как любые мужчины любого времени – смущались и прятались, пока не минует буря.

Йонг вытащила себя из окна и вывалилась, бросив на землю кинжал. Одна сандалия зацепилась за крючок ставни и осталась висеть там красноречивым сигналом о побеге, но Йонг о ней не побеспокоилась.

Она встала, пригибаясь к стене казармы, кое-как отряхнула себя и подняла с земли кинжал. Ему нашлось место за поясом, хотя Йонг рассудила, что это не самое выгодное положение для холодного орудия, управляться с которым она не умела. На тренировочном поле было пусто, Йонг осмотрелась, прежде чем рвануть к стоящим метрах в пятидесяти от казармы мишеням – большим круглым крышкам от соломенных коробов, разрисованным краской.

Чунсок отлично стрелял: многие стрелы попали в яблочко, и этот факт ещё больше испугал бы Йонг, столкнись она с ним прямо сейчас. Но того не было рядом, как не было и других воинов, и путь для неё был свободен. Она добежала до лагерной ограды, прячась за мишенями и кустарниками можжевельника, окружавшими двор. Куда дальше? В амбар, где её найдут если не через полчаса, то ближе к вечеру точно? Йонг присмотрела валун, осколок скалы, на которой стоял храм шаманки, и дождалась, когда на главном дворе гостевого дома громче заголосят люди.

Бег с передышками дался ей нелегко – сказывались и общая усталость, и отсутствие одной сандалии, и недосып, и вся эта безобразная ситуация не то с похищением, не то с проникновением в незнакомый мир. Йонг добралась до валуна, никем не замеченная, и присела рядом с ним, кашляя от сухой пыли, поднимающейся с земли. Над оградой по ту сторону росло дерево, его ветви спускались на территорию лагеря, и Йонг смогла, оперевшись о камень, достать руками до одной из них. Подтягиваться она не умела, а потому просто прыгнула, понадеявшись, что её сил хватит, чтобы вытащить тело за ограду.

Ветка опасно накренилась и захрустела, зашелестела листва, но Йонг, уповая на свою глупость, всё-таки вскарабкалась, упираясь ногами в ограду, на дерево. Доползла, жмурясь от колючих листьев, до ствола и упала прямо на землю. Ограда лагеря, высокая и неприступная, осталась у неё за спиной. Перед Йонг высился, взбираясь в гору, лес со знакомыми уже соснами.

Когда она осматривала местность у храма, то заметила уходящую вверх узкую тропу на северном склоне. Та вела, должно быть, к чёрной дыре: Нагиль и Дочери тоже ходили в ту сторону, а вернулись быстрее, чем Йонг успела заволноваться, – значит врата были не так далеко. Как она и предполагала.

Закрыты они или нет, захлопнула ли Бездна свой Глаз или Нагиль всё-таки соврал ей – Йонг решила, что разберётся со всем самостоятельно. Оставаться в лагере, где её окружали вероятные враги, было глупо. Йонг вытащила из-за пояса ворованный кинжал, прижала его к груди и пошла на север. Спасибо за подсказку, капитан .

Делая всего лишь первый шаг по намеченному маршруту, Йонг отчётливо осознавала: она понятия не имеет, как искать чёрную дыру, в какую сторону ей идти, если на тропе появится развилка, и приведёт ли эта тропа к нужному месту. Допустим, она неплохо ориентировалась на местности – в Пусане, где на каждом углу стояли указатели, направленные во все возможные стороны, где спросить дорогу можно было у любой старушки, а на безлюдных переулках выручал навигатор в телефоне и звонок другу. Здесь же не было ни привычных указателей, ни смартфона – тот остался в сумочке, которую Йонг обронила перед тем, как упасть следом за сонбэ в чёртову пропасть.

Ко всему прочему, хотелось есть и пить. И снова тихонечко плакать, чтобы не услышали никакие драконьи воины.

Ничего, подумала Йонг, она справится. Она уже улизнула от вездесущего Мун Нагиля и его Когтей, уже шла, стаптывая ногу в одном посоне, и уже решала сама за себя. Что было, в общем-то, неплохим началом.

Поскорее бы только её смелое приключение закончилось.

Когда солнце перекрасило небо в бледно-оранжевый, стало ясно, что Йонг заблудилась. Она шла по тропе, останавливаясь, чтобы перевести дух, и ощущала, как воздух становится плотнее и жарче, будто не поднималась выше по склону горы, а спускалась в долину. Йонг невольно вспомнила дракона и его опаляющее дыхание. Не мог же он быть где-то поблизости? Какой дурой надо будет оказаться, чтобы сбежать из лагеря, полного людей, и попасть в лапы дракона!

Йонг считала минуты, сверялась с солнцем, все ниже опускающимся к горизонту, и понимала, что потратила куда больше пары часов, чем Нагиль, на поиск чёрной дыры. Что ей остаётся делать? Найти укрытие и заночевать прямо в горах, получив обморожение, простуду, чосонскую лихорадку в довесок к пробирающему до нутра голоду? Нет-нет-нет, она решила, что найдёт чёртовы врата в родной мир за день, и она это сделает. В конце концов, собственное упрямство порой выручало её в безвыходных ситуациях в институте, спасёт и здесь.

Но как же хотелось есть!

Пейзаж перед Йонг не менялся – сосны, сосны и липы, перемежавшиеся кустарниками, и ведущая все выше тропа, то уходящая вбок, то снова выравнивающаяся, словно тот, кто вытаптывал её долгие годы, сомневался в верности выбранного направления через каждый шаг. Ногу без сандалии стёрло в кровь, и Йонг ступала по земле, не замечая, что оставляет следы. Она никогда не была хорошей спортсменкой, а скалолазание видела только по телевизору. Единственное, что внезапно спасало её сейчас, это плотная ткань ханбока – чогори и паджи, на которые она прежде мысленно ругалась, теперь не пропускали ни облепляющий тело к вечеру холод, ни пот, и она мёрзла не так сильно, как могла бы в своей прежней одежде. Оставалось рассчитывать на везение и молиться святым духам и всем богам, каких можно припомнить, чтобы они указали одной глупой беглянке верное направление.

У толстого дерева Йонг остановилась и села прямо на землю, упираясь лопатками в его могучие корни. Опёрлась затылком о ствол, прикрыла глаза. Болело всё тело, каждая его косточка. «Пять минут на отдых», – сказала себе Йонг и провалилась в тревожный сон.

Из полудрёмы её вырвал свист и топот нескольких пар ног, какой предвещал вечером ранее появление толпы японцев. Йонг вскочила, скользя по земле ногами, схватилась за кинжал. Голова кружилась, тело сковало холодом; было сумрачно, гору окутал туман, и солнце совсем село. С какой стороны идёт звук? Куда ей бежать? Еле оправившись ото сна, Йонг с трудом держалась прямо, и выше в гору её потянул инстинкт самосохранения, а не разумные мысли. Кто бы ни шумел в лесу, сталкиваться с ним Йонг не хотела, пусть эта встреча и сулила возможное спасение – или хотя бы тепло.