Александра Турлякова - Когда магия покидает мир

– Ваш слуга дурно воспитан! – Служитель Бога отвёл посох в сторону, небрежным движением подтолкнув Эйнарда вперёд. Отвернулся к костру, бросая в огонь отобранную книгу. О том, что случилось минуту назад, забыл моментально, не без помощи магии, конечно же.

– Дядя Кревис хотел подарить её мне… Это была книга о магии четырёх стихий. У каждого мага должна быть такая… Это должна была быть моя первая книга… лично моя…

Эйнард оправдывался, пока они шли по дорожке за ворота. Он был всё ещё возбуждён, поэтому говорил громко, без страха, никого и ничего не опасаясь.

Оказавшись на улице, Мэйвин грубо, за плечо повернул Эйнарда лицом к себе и, ни слова не говоря, отвесил звонкую крепкую пощёчину.

Он ещё говорил, а тут вдруг замолк, онемел будто, рот так и остался чуть приоткрытым. На Мэйвина глядел ошалелыми глазами и не моргал долго, почти минуту. Наконец сомкнул с громким лязгом зубы и одновременно моргнул. Моргнул медленно, будто без сил вдруг остался.

– И ты спросишь ещё меня: за что?

Но Эйнард промолчал, смотрел на Мэйвина, и взгляд его всё тяжелел, тяжелел ощутимо. Ненависть была в этом взгляде, ненависть, готовая выплеснуться наружу с первым же сказанным словом.

Где-то Мэйвин уже видел такой взгляд, совсем недавно видел. Странное дело. Как мальчик и взрослый мужчина могут смотреть с одним и тем же выражением?

– Если ты и сам всё понял, то мы уходим прямо сейчас. Не тратя времени на болтовню!

Мэйвин отвернулся, пошёл по улице, но не чувствуя присутствия Эйнарда за своей спиной, вынужден был остановиться и обернуться.

Всё так и есть. Он и с места не сдвинулся. Будто прирос. Мимо люди шли и в одну сторону, и в другую. Кто-то ругался, задевая неловкого мальчишку локтем или плечом. Эйнард не глядел по сторонам, он сейчас одного только Мэйвина видел.

– Ты чего? Я же сказал, пошли!

Мэйвин вернулся. Он рассержен был и очень зол, и всё равно заставил себя сдержаться. Его состояние выдал не голос, а движение, с каким Мэйвин схватил Эйнарда за локоть и подтолкнул вперёд.

– Не надо! Не надо меня…

Эйнард высвободился одним рывком, отступил, глядя на Мэйвина снизу.

– Это как понимать вообще?

Эйнард не ответил, стоял от Мэйвина в стороне, так, чтоб тот не мог до него дотянуться, не сделав ни шага.

– Я не раб ваш и не слуга…

– Эйнард, Господи, что ты мелешь?! – Мэйвин всё же шагнул ему навстречу, и Эйнард снова попятился, отступая ещё больше.

– И даже если мама моя всего лишь нищая и побирушка… – выдохнул, вызывающе вскидывая подбородок. – Я должен был знать… Всю правду знать с самого начала!

– Сейчас нет времени на все эти разговоры. Ты сам видел, что случилось с Кревисом…

– Вот и надо было разогнать их всех своей магией! – крикнул Эйнард в лицо Мэйвину. – Так же, как там, в деревне… А не сматываться теперь… не врать…

Вторая пощёчина получилась на этот раз неожиданной для них обоих. Мэйвин одного лишь хотел: заставить его замолчать. Как он смеет обвинять, упрекать хоть в чём-то? И ещё так открыто говорить о магии? Вон, уже и люди оборачиваться начали. Их в последние дни при слове «маг» трясти прямо начинает.

– Пойдём, в этом городе опасно оставаться.

Мэйвин примиряюще тон сбавил с приказного на почти виноватый, оправдывающийся. Но Эйнард будто не заметил этой уступки, стоял, держась за щеку ладонью. Головой медленно покачал вправо-влево.

– Не-а… Сами идите! А я… я не хочу. Не хочу больше с вами… Никуда не хочу! – говоря, он отступал всё больше и больше, пока не натолкнулся спиной на прохожего, какого-то богатого вельможу или даже дворянина. Ругань последнего их обоих как отрезвила.

– Держите мальчика! – крикнул Мэйвин, понимая, что сейчас будет. Но Эйнард увернулся, бросился по улице со всей своей мальчишеской прытью.

– Что, очередной воришка? – со смехом спросил дворянин, плащом из дорогого сукна прикрывая серебряную витую рукоять меча.

– Хуже! – отозвался Мэйвин, отворачиваясь. В подробности и объяснения он вдаваться не стал.

Г Л А В А 5

Ну и где ловить его теперь прикажете, этого маленького паршивца? И как? Знакомых в городе у него никого, к кому бы он мог отправиться, поэтому и искать его как, не придумаешь. Был бы он Обращённым, магия бы помогла, и твоим учеником он тоже до конца так и не является, и значит, той обычной прочной связи между вами нет. И ни связаться мысленно, ни попросить, ни приказать, тем более.

А Ангус до сих пор в городе. Его сила, подпитанная ещё одной человеческой жизнью, чувствуется довольно явно, это сила последнего, оставшегося в Аннбурге мага, и она мешает улавливать слабо проявляющуюся силу мальчишки. Не поймёшь даже, далеко он или близко. Какие эмоции и мысли им сейчас двигают? Ну, злость – это точно!

Да, не стоило, наверное, с ним так. Эти слова о его матери. Ведь неправда это всё, по большому счёту. Не бродяжка она была и не нищенка, хоть и жила последние месяцы своей жизни хуже некуда.

Но и он тоже хорош. На монаха кинулся! Уж никак не мозгами думал. Это хорошо ещё, что отпустили без всякого подозрения в ереси. Хорошо, что и народ вокруг на расправу не кинулся. Кревис, бедняга, взял на себя и ярость всю, и огонь. Упокой, Господи, душу его.

Кревис, Кревис, и почему ты знака мне никакого не подал? Не хотел, чтоб я вмешивался? Ни магии не применил, ни клич не подал.

Мэйвин аж остановился, прямо как шёл, так и встал посреди улицы.

«Ведь это ж он из-за мальчишки! Из-за Эйнарда, наследника нашего. Чтоб не бросился я спасать сдуру и не притащил и его за собой. Чтоб уйти мы могли из города спокойно».

Собой пожертвовал ради наследника, жизнью своей. Кревис, старый ты дурень! Ты до конца верил в то, что Эйнард будет когда-то нашим королём. Ты убить себя позволил толпе этой безмозглой, чтоб только мы уйти смогли.

«И как же я теперь смею бросить этого дуралея? Это после всего-то?! Я найду его, Кревис, найду обязательно! Уважу твою последнюю волю, но не оставлю мальчишку без помощи и защиты».

__________________

Это ж было ясно с самого начала! Что я ничто для него. Что мама моя никогда не была его дочерью, а я – внуком.

Он потому и не любил меня никогда. От него никогда похвалы не дождёшься. Хоть в лепёшку расшибись. Одни упрёки и недовольство. Конечно, как он сам сказал: «Мой слуга и раб». Ни внук, ни племянник, ни, тем более, ученик. А раб! Хорошенькое дельце, ничего не скажешь.

Ну и ладно! Ну и подумаешь! Видели мы таких… Но бить я себя больше не позволю. Никому не позволю!

Пускай мама моя и была нищенкой, это ещё не значит, что ко мне можно относиться как к недоумку. Как к «слабому на голову», так, кажется, сам дед Мэйвин сказал.

Он потому и не учил меня ничему дельному. Какие-то простейшие заклинания, а там, где нужна чистая полная магия, он требует «не лениться сосредотачивать свою волю и свою силу». Но я же не маг! Это магу легко применять силу, ему и заклинания учить ни к чему, захотел – и сделал. Одним движением пальца.