Дмитрий Тацуро - Легенды Сэнгоку. Дракон Этиго

– Гэнширо! – громко произнёс князь его личное имя. От голоса господина у Нагаацу по спине побежали мурашки. – Я тебя спрашиваю, как такое могло случиться? Подними голову и смотри мне в глаза!

Молодой косё, с гладким лицом, большими глазами и сросшимися на переносице, густыми бровями, медленно выпрямился и нерешительно посмотрел на господина.

– Я приказал не пускать на берег никого, без особого разрешения! – Кагэтора был недоволен. Он пронзал своим взглядом напуганного оруженосца, не применяя своих ментальных способностей. Он вообще старался не делать этого со своими вассалами. Только в крайних случаях. – Ты получал такое разрешение от гун бугё? Может, твои гасира получали разрешение? Что ты молчишь Гэнширо?

– Я-я сам разрешил им. – заикаясь, ответил Нагаацу. – Они решили сыграть в «живую мишень», как наши бусё.

Какидзаки расхохотался. Он сидел позади молодого косё, вызванный князем за то, что самовольно покинул свою позицию, рискуя потерей конницы. Даймё приструнил его испепеляющим взглядом и Кагэиэ умолк.

– Ну, так, что Гэнширо? – продолжил Кагэтора. – Объясни мне, как твои ашигару могли без жертв сыграть в такую игру? Ты первый раз видишь этих людей, которые тебе подчиняются?

– Нет, господин. – виновато и сдавленно произнёс Нагаацу. Кажется, он хотел заплакать, но держался изо всех сил. – Я не первый раз вижу их.

– Тогда ты должен знать, что ашигару выбраны из простолюдинов, крестьян, земледельцев, наскоро обученных воевать. Даже год обучения не хватит, чтобы хеймин смог поймать или отбить стрелу, выпущенную с пятидесяти шагов. – Кагэтора стал ещё суровей, его голос уже раздавался в голове оруженосца колокольным звоном. – Скажи мне, можешь ли ты отбить или поймать стрелу?

– Я-я не…

– Отвечай чётко!

– Я не уверен. – глаза Нагаацу всё же увлажнились.

– Тогда почему ты разрешил делать это своим ашигару? Как видишь, твой поступок привёл к ряду последствий. Сначала ранение, потом убийство и в заключении ненужное сражение, которое чуть не лишило нас конницы. – Кагэтора перевёл взгляд на Какидзаки.

– Господин я… Простите меня! Я готов понести наказание! – отчаянно и надрывно выдавил Нагаацу.

– Понесёшь. – коротко бросил князь, не глядя на своего косё. – Кагэиэ, тебе сколько лет?

– Сорок три, господин! – почтительно поклонился самурай.

– Гэнширо исполнилось восемнадцать. Объясни мне Кагэиэ, чем воин восемнадцати лет, отличается от воина сорока трёх лет? – спросил Кагэтора.

– Опытом и умением, господин! – прорычал Какидзаки.

– Кроме того, этот воин, сорока трёх лет, является бусё, дайсё и кокудзин с очень большими землями. – дополнил князь ответ своего вассала. – А теперь скажи мне Кагэиэ, почему я сегодня не заметил разницы между тобой и Гэнширо?

– Я спасал молодого Нагаацу от гибели! – громко заявил Какидзаки. – Если бы мои всадники не подоспели вовремя, его отряд перебили бы враги!

– Он сам повинен в том, что чуть не погиб. – строго сказал Кагэтора. – Тем более, рядом стояли воины Сайто, они смогли бы вывести Гэнширо из боя.

– Отряд Сайто пеший, он не поспел бы вовремя! – отстаивал свою позицию Кагэиэ. – Кагэтора-сама, вы сами всегда говорили, что нужно уберечь каждого человека! Это значит, что мы должны поддерживать друг друга, выручать, не бросать!

– Это верно. – согласился князь и казалось он смягчился, но нет. – И мы уберегли бы больше людей, если бы не ошибка Гэнширо.

Все умолкли. Нагаацу ждал приговора, а Кагэиэ переживал больше за него, чем за себя. Кагэтора выдержал долгую паузу.

– Шибата Гэнширо Нагаацу! – после долгого молчания провозгласил князь. – Ты больше не мой косё! Теперь ты самостоятельный бусё, представитель своего клана в моей армии. Я лишаю тебя командования над двумя сотнями ашигару и передаю их Шимоде Шинсиро Фуджикагэ, моему родственнику. Ты же поступаешь под начало Санпонджи Саданаги и будешь стоять у слияния рек Сусохана и Сай. Ты понял меня?

– Да господин! – Нагаацу чувствовал себя угнетённым. Мало того, что даймё прогнал его от себя, так ещё лишил командования и отдал под начало Санпонджи, этого бахвала, грубияна и пьяницы. Его, наследника клана Шибата, самого богатого клана в Этиго, после Нагао. Так низко пасть из-за одного лишь проступка. «Лучше бы я совершил сэппуку. – подумал про себя Нагаацу. – Хотя, нет, не лучше. Ничего, я ещё докажу князю, что достоин его похвалы!».

– Господин! – обратился к Кагеторе Кагэиэ. – Но Санпонджи ведь стоит рядом со мной? А в том месте, о котором вы говорите, сейчас рыщут нокидзару вместе с Каджи!

– Больше не стоит. – отрезал князь Нагао. – Я слышал, что во время атаки ты был пьян. Саданага весьма способствовал этому, навещая твой лагерь каждый вечер, разве не так?

– Так, господин. – сквозь зубы процедил Кагэиэ, проклиная про себя шпионов и доносчиков Усами. – Я всё понял.

– Я рад. – одобрительно кивнул Кагэтора – Отныне, дисциплина в лагере будет усилена вдвое! Все вопросы будете согласовать с гун бугё 8 8 Гун-бугё – начальник штаба в военное время. Иробэ Кацунага! Ни одного шага без его согласия, это понятно? – вассалы дружно согласились. Теперь князь позволил себе немного улыбнуться. – И всё-таки, даже сегодняшняя глупость обернулась для нас небольшой победой. Наши воины показали, что гораздо лучше подготовлены, чем воины Такэды.

Последние слова немного сняли напряжение. Они заставили самураев Этиго расслабиться. Чувство, что они превосходят врага в умениях, усыпило их бдительность. Это была ещё одна ошибка, допущенная воинством севера, а значит и самим Кагэторой.

Ночь была безлунной, поэтому в лагере Этиго удвоили число факелов и фонарей. Стража на стенах и ягура не смыкала глаз, но всё же, из-за отдалённости вражеской армии и многодневного затишья, внимание их ослабло. Лагерь очень хорошо освещался внутри и немного снаружи. Патрули нередко ходили и по периметру наружной стены, что усиливало безопасность. Несколько раз за ночь были слышны переклики и каждый раз новые пароли, обговоренные заранее. Казалось, через такую защиту невозможно проскользнуть даже какой-нибудь ползучей гадине. Но, то гадина, а для человека нет никаких преград. Особенно, если человек способен подражать птице.

Он спустился с неба на самой тёмной стороне лагеря, в самом тылу, в то самое время, когда патрульные разошлись в разные стороны. Человек или же существо, очень похожее на него, невысокое, лохматое или пернатое, оказавшись на земле, юркнуло в тёмный угол лагерной стены. Замерев в одной позе, он укутался в накидку из тёмных перьев и практически слился с темнотой. Никто не мог его заметить, если специально не посветит. Патрульные не светили и проходили мимо.