Дмитрий Тацуро - Легенды Сэнгоку. Страж севера

– Тьфу ты! – Норимаса презрительно сплюнул, оборвав Нагано и отвернулся, показывая, что не желает его больше слушать. – Я всё это знаю! Именно этот Кагэтора и забрал всю власть у моего покойного родственника Сададзанэ! К твоему сведению, именно Нагао сейчас сюго, а не Уэсуги, как должно быть!

– Господин! – неодобрительно воскликнул Наримаса. – Дайте же договорить! Когда я закончу, будьте уверены, вы измените своё решение.

– Ладно. – кивнул Уэсуги. – Но только по короче. У нас тут осада, как-никак.

– Кагэтора не отбирал власть у сюго. – продолжил Нагано, пытаясь изъясняться как можно лаконичней. – Сададзанэ-сама сам отдал ему пост, перед своей смертью. А тот, Кагэтора, поклялся, что восстановит клан Уэсуги в своих правах, чего бы это ему не стоило.

– Вот как? – заинтересовался Норимаса. – Значит, ты говоришь, что мне стоит собираться в Этиго и попросить…Нет, потребовать у Кагэторы помощи, ссылаясь на его клятву!

– Вы правильно меня поняли. – улыбнулся Нагано.

– Тогда, чего же мы ждём!? – Норимаса оживлённо подпрыгнул с пола, встав на ноги. – Тацувакамару, собирайся! Мы едем в Этиго! – позвал он своего сына.

Юноша, совсем ещё ребёнок, не старше одиннадцати лет и непрошедший обряд гэмбуку, оторвался от бойницы и удивлённо воззрился на отца.

– Я никуда не еду! – решительно заявил он. – Я нужен здесь, в Хираи!

– Мальчик мой! – поражённо воскликнул канрэй. – Какой Хираи? Ты слышал Нагано? Замок обречён, и мы вместе с ним, если не уберёмся отсюда.

– Нет! – упрямо ответил Тацувакамару. Он, как и все в замке, был облачён в доспех и, как и все, наблюдал за врагом из бойницы тэнсю. – Вы глава клана отец! Вы должны сохранить себе жизнь и отомстить Ходзё! А я, как почтительный сын, должен прикрывать ваш отход!

Норимаса залился слезами. Он ещё долго пытался убедить Тацувакамару, оставить эту затею, но мальчик был не преклонен. А когда с улицы донёсся рёв нападающих врагов, Нагано начал торопить своего господина. Растроганный храбростью сына и глубоко опечаленный расставанием, Норимаса решился. Он поручил Тацувакамару заботам его опекуна Цушикада Шинсукэ, наказав, что, если замок наверняка падёт, они должны будут бежать. Шинсукэ поклялся, что не оставит своего воспитанника в беде. Тогда, Норимаса крепко обнял сына и поспешно, не оборачиваясь, удалился из тэнсю и вскоре бежал из замка.

Но даже после этого, беды не покинули его. Нагано Наримаса, оставил своего господина по дороге и удалился в свой замок Минова, где находилась вся его семья и которую, он намеревался защищать. Норимаса остался лишь с пятью слугами, с которыми двинулся дальше. Но в Этиго он попасть так и не сумел. Шёл месяц мицуки 7 7 Мицуки – январь. и горный перевал Микуни, ведший из Кодзукэ в вотчину Нагао, был полностью завален снегом. Норимасе пришлось переждать зиму в замке Нумата, стоящего недалеко от дороги к перевалу у подножья гор. Местный владелец-каро, был лоялен к клану Уэсуги, поэтому любезно предоставил канрэю кров. Всё это время, пока Норимаса провёл в Нумата, он не находил себе места. То пытался преодолеть перевал по снегу, но, не пройдя даже ри, возвращался назад. То порывался вернуться в Хираи, хотя давно было известно, что замок пал. Он даже не имел ни малейшего представления, что случилось с Тацувакамару. Ходили слухи, что мальчик погиб, другие утверждали, что он попал в плен, но были и такие, которые рассказывали, будто он скрылся в соседней провинции вместе с несколькими вассалами Уэсуги. Норимаса надеялся, что последние утверждали верно, но всё равно был не спокоен. В конечном счёте, канрэй начал пить. Сначала по несколько дней, потом недель и, наконец, достиг отметки в целый месяц.

Однажды, после очередной попойки, хозяин замка Нумата Акиясу, вывел не протрезвевшего Норимасу на одну из своих смотровых башен и указал на юг. Уэсуги потирал глаза, закрывавшись рукавом косодэ от восходящего солнца, пока, наконец, не увидел, в нескольких ри от замка, пестреющие, словно цвета радуги, несметные полчища знамён Ходзё. После такого зрелища, безмерно горюющий канрэй, тут же протрезвел. Замок незамедлительно ввели в осадное положение, но Ходзё атаковать не спешили и с места не двигались.

Так прошёл целый месяц. Враги обложили все пути отхода, кроме одного – дорогу на Этиго. Тогда Норимаса и решился. Нумата Акиясу снабдил канрэя и его спутников припасами на несколько дней и пожелал удачи. С тяжёлым и неспокойным сердцем, Норимаса тронулся в путь.

Несмотря на то, что у подножья гор, весна уже давно пришла, в горах всё обстояло совсем по-другому. Снег здесь, едва начал таять, но деваться было некуда, позади враги, слева и справа непроходимые и высокие горы, а впереди…впереди Норимасу ждало спасение…

– В пути я потерял двоих спутников. – жаловался Норимаса, троим женщинам, которых привёл Кагэсукэ. Те вились вокруг него словно змеи. Одна гладила его по волосам, будто мать жалела ребёнка, вторая делала ему массаж целой ноги, а третья, то и дело подливала сакэ и подносила к губам бедного канрэя. – Одного задрали волки, вовремя ночного привала, а второй сорвался в пропасть, прихватив с собой всю нашу провизию.

– Ужас! – воскликнула одна из девиц, та, что гладила Норимасу по голове, которая покоилась у неё на коленях. – И как же вы добрались до Касугаямы без еды?

– Это был сущий кошмар! – продолжал причитать канрэй. – Мы шли целых три дня, без единой крошки во рту. Благо, один из моих слуг додумался растопить снег в своих ладонях, и мы вдоволь напились.

– Вы настоящий герой! – поддакивала массажистка. – Не каждый сможет вот так! Целых три дня без еды! Подумать только!

Норимаса тяжко вздохнул, вспоминая свой нелёгкий путь.

– А ещё, – Вдруг, как бы невзначай, вспомнил канрэй. – мы натолкнулись на разбойников! – он неожиданно вскочил на ноги и схватил свой меч, стоявший рядом на подставке-какэ, вынул из ножен и взмахнул над головой. Девушки ахнули от неожиданности. – Вот этим мечом я прогнал их прочь! И даже убил одного! – Норимаса сделал прямой выпад и тут же скорчился от боли, наступив своей правой ногой на пол. Он снова бухнулся на колени к одной из девиц, жалобно постанывая. – Какой позор! – причитал Уэсуги. – Проделать такой путь и быть раненым какой-то треклятой чаркой!

Норимаса ожидал что девушки рассыплются в очередных ласках, жалея его, но, ничего не последовало.

– А вы обманщик Норимаса-сама! – укоризненно, но без злобы, произнесла одна из девиц, наливавшая сакэ. – Вы не могли встретить в этих краях разбойников. Всех воров, убийц, грабителей и мародёров Кагэтора-сама изловил и казнил. А тех, кто был по сговорчивей, обязал трудиться на разных работах.

– Что-о!? – Норимаса возмущённо округлил глаза и привстал на локте, но неожиданно понял, что он пришёл просить Кагэтору о помощи и, с его стороны, было бы весьма невежливо оболгать местного даймё. – Ну-у, может быть это были не разбойники. – начал выкручиваться он. – Скорее-всего это были убийцы Ходзё, посланные за мной вдогонку, не иначе. – Норимаса оглядел девушек. Заметив, что они немного смягчились, он нарочито, тяжело вздохнул и произнёс. – Ах, как же там мой Тацувакамару!