Алек Д'Асти - Пеликан

1. Стерх

Стерх был пьян. Второй раз за неделю.

Тьма укрывала город-порт, увенчанный треугольным замком госпожи, а заодно и пьяного сердитого Стерха. Местное дурное пойло отдавало прогорклой тиной. Изредка – забродившей красной ягодой. Если повезет.

Зимний залив, покорившийся ночному небу, грустно вздохнул, набрал скорость и выплеснулся, омывая узкие переулки города. Соленая вода ни на миг не оставалась спокойной – верткие суденышки безостановочно сновали туда-сюда. Экипаж небольшой шхуны заканчивал выгрузку товара.

Стерх поворчал немного себе под нос и усмехнулся – контрабандисты любили эту тихую ночную пору. Последние несколько дней госпожа с ее жутковатым альтер эго не показывались на публике, и мелкие людишки немедленно воспряли духом, молниеносно наладив бойкую ночную торговлю в обход казны…

Мокрая брусчатка, казалось, с трудом выдерживала натиск океана. Залив врывался в пригороды порта ледяной волной, расплодив по углам приземистых каменных зданий колонии пушистой плесени.

Воздух был нехорош. Маленькая круглая площадь у таверны пропахла рыбьей требухой. Ремонтные доки неподалеку поскрипывали ржавчиной. Треугольный замок госпожи отчего-то звучал кисловато, будто панически, с едва заметными нотками цветов Перевертыша… Стерх прекратил принюхиваться, чтоб окончательно не захлебнуться этой отвратной какофонией, и нахохлился, пробормотав себе под нос:

– Четыре века. Докатился, дошагал, дополз. Из предпочтений лишь юркая молодая кровь и понабрехать покрасивше. Скучно. Следующие четыре века? Смысл. Нужен смысл.

Хмельное пойло обнаружить эту эфемерную сущность не помогло. Теплая соленость яремной вены обычно справлялась не только с этой, но и любой другой философской проблемой на раз, но Стерх сегодня не был настроен так сытно поужинать: «Или позавтракать?.. Поди разбери эти тонкости», – очередная шелестящая волна прилива неласково ткнулась ему в высокие сапоги. Ночь удушливо продавила окрестности – с дальних островов на город-порт надвинулась густая пелена тумана.

Стерх неторопливо прошелся вдоль кривоватой улицы, рассматривая ставший матово-серым воздух вокруг: «Плотная завеса. Скрадывает звуки. Отражает силуэты, будто портит. И вновь со стороны алых знамен – Драконы. Да уж. Видали мы таких драконов. Ящерки трусливые. Чуть порычишь и уже жирный, отброшенный хвост у ног дергается. Туман… просто взвесь мельчайших капелек, а скажут, мол, драконьи выдохи, не иначе. Чушь несусветная. Чушь. Чушь. Пустые головы!»

За спиной у раздраженного мыслителя раздались быстрые шаги и робкое:

– Доктор?

Стерх остановился, обернулся как можно медленней, чтоб окончательно не перепугать посыльного, и кивнул:

– Именно. Слушаю вас, молодой человек.

Сутулый, тощий мальчишка судорожно сглотнул, до дрожи в коленках осознавая всю свою уязвимость перед древним вампиром, быстро оглянулся вокруг – никого, и залепетал:

– Гос… госпожа Рифа… она… п-п-п…

Стерх отвел взгляд и отступил на шаг, подбадривая:

– Соберись, мальчик.

– Прошу прощения, – выдохнул тот, сосредоточился и сбивчиво затараторил. – Вас вызывают в треугольный замок. Леди Элика… хм, случившаяся с ней неприятность требует… в общем, госпожа Рифа желает немедленно видеть вас у себя, доктор.

– В качестве… – приподнял бровь Стерх, лениво рассматривая кладку ближайшей невысокой изгороди.

– В качестве своего гостя и советчика по одному очень щекотливому семейному делу, – решительно объявил юнец, подтянув рукава скромной зеленой ливреи. – Я сопровожу вас.

– Нет необходимости, мальчик. Я захвачу саквояж и прибуду незамедлительно. Кстати, будь осторожен на обратном пути. У второй пристани иноземные рвачи делят дневной куш. Не попадись им на глаза со своим то-о-оненьким горлышком. Свободен!..

Извилистые коридоры щекотали шею и лицо влажными сквозняками.

Треугольный замок истово хранил свое уже давно ставшее старомодным внутреннее убранство. Массивные камни, солевые разводы, уходящие ввысь сводчатые потолки, чуть отсыревшие фрески на стенах, тяжелые двери, клацанье петель. Шмыгающие под ногами темные, покряхтывающие тени – грифоны многочисленных отпрысков госпожи.

«Совсем измельчали, – со вздохом подметил широко шагающий Стерх. – И двух веков не прошло… хм, а где же самый…»

Из закутка у дальнего перехода, навстречу спешащему доктору метнулось нечто мускулисто-пернатое, вытянутое, крупное, мгновенно раскинувшее узкие черные крылья, заполонив ими весь коридор – Лай встревожился. Более того, Лай был недоволен.

Грифон госпожи надвинулся и хищно зашипел, потребовав у ночного посетителя немедленной сатисфакции. Прижатый им к стене доктор лишь усмехнулся, поудобнее перехватив саквояж, и промурлыкал:

– Развлекаешься, птичка?

Лай моргнул от такой наглости, наклонил взъерошенную блестящими вихрами голову и продолжил таращиться на Стерха. Почти белые радужки грифона, рассеченные поперечной полоской зрачка, застыли под спокойным черным взглядом гостя. Древний вампир уже давным давно пресытился подобного рода гляделками, но обижать невниманием своего молчаливого визави не хотел, поддерживая затеянную им игру.

Узкие крылья с тихим шелестом скользнули по стенам. С потолка на плечо застывшему доктору упало несколько холодных капель. Сквозняк хлопнул ставнями маленького оконца неподалеку.

Лай, наконец, недовольно пророкотал что-то утробное, отпрянул и многозначительно уставился вглубь третьего из боковых выходов. Стерх благодарно кивнул ему, шагнув в указанную сторону, толкнул дверь, вошел и поморщился – приторный дух Перевертыша заполнял округлую темную галерею до краев. Расставленные на полу разноцветные фонари разбросали по мозаичным стенам яркие пятна света.

Следующая дверь тоненько скрипнула под плечом заторопившегося Стерха. Винтовая лестница малой башни казалась затопленной внезапным мощным приливом – ярко-синие разводы мутноватой, дымной субстанции лениво змеились по низким ступеням, закручиваясь то тут, то там маленькими искрящимися вихрями – Заречная ведьма всегда любила эффектные жесты. Следы ее злой, временами немыслимо жестокой магии отдавали синими всполохами, впечатляя обывателей до оторопи. Выживших обывателей, естественно.

Дверь в покои леди Элики была распахнута настежь. Тяжелые бархатные портьеры вздулись упругим парусом. Холодные сквозняки яростно трепали страницы позабытых на ковре книг, перекатывали по полу легкие свитки, позвякивали подвесками утекающей куда-то ввысь монументальной люстры в тысячу свечей.

В дальнем, самом темном углу кто-то недовольно заворчал, побулькивая, но Стерх не обратил на эти подозрительные звуки никакого внимания. Он обогнул кресло в узорчатом чехле, осторожно перешагнул через сметенные горкой осколки каких-то непонятных склянок и озадаченно оглядел заваленный рукописями массивный стол.