Павлих Мария Ч - Фуршет в эпицентре рая

Вероятность катастрофы возрастала с каждой неделей, – требовался уже не переезд, а срочная эвакуация. Район института клонирования исключался, – специальное разрешение властей становилось непреодолимым препятствием из за параноидальной системы безопасности. Оставался единственно возможный вариант, – геттополис биохимического завода.

Свет слинфобачка разбудил Элис. Оставаться в машине было невозможно, – вонь биохимических отходов становилась невыносимой.

– Последнее усилие, дойди до кровати, – прошептал профессор. – Тут уже невозможно дышать.

Он открыл дверь, влетевший тухлый воздух припечатал к стеклу жёлтый листок бумаги, как приговор. Они вышли из машины еле сдерживая подступившую тошноту. Предстояло восхождение на последний этаж блочного девятиэтажного дома.

Дом не обслуживался несколько лет. Лифт работал, но пользоваться им мог только сумасшедший, – кабина часто застревала между этажами и замуровывала человека на неопределённый срок. Каждый шаг по лестнице давался Элис с трудом. Она теряла силы с каждой ступенькой. Когда они добрались до квартиры, Элис молча прошла в свою комнату и рухнула на кровать как тяжелораненый солдат.

Жаркий августовский день продолжал преподносить опасные сюрпризы. В метре от двери лежал белый конверт. Кто-то бросил его в дверной проём, пока профессор выезжал за дочерью. Профессор раскрыл его со слабой надеждой, что конверт бросили по ошибке. Сообщение звучало по военному чётко, и больше походило на приказ: “13 августа. 15:00. Бывшее Министерство транспорта. ШП.".

Фраза, составленная из вырезанных газетных букв, молчаливо подтверждала мрачные мысли профессора, – пазл дня сошёлся. Штаб Противостояния вышел с ним на контакт в связи с предотвращённым терактом, в который, волею обстоятельств, оказалась вовлечена дочь. Штаб сработал не менее оперативно, чем спецслужбы Братства. Неведомый чёрный полковник уже отдавал приказ о начале перекрёстного огня.

Ситуация не оставляла выбора. Идти на контакт профессора никто не обязывал, но в сложившейся ситуации это не имело никакого значения, – если не пойдёт он, доберутся до дочери, и вычеркнут его из игры. Это будет ни чем иным как предательством по отношению к ней. Он знал, что письмо предназначалось для него. Элис могла находиться в больнице, – тот, кто бросил конверт, не имел над её решением вернуться домой никакого контроля.

Профессор решил не говорить дочери куда идёт. Учитывая то что произошло утром, она проспит весь следующий день мёртвым сном и не заметит его отсутствие. Дальше он будет действовать по обстоятельствам, в зависимости от того, что ему сообщат на встречи, если она состоится. Он сжёг записку и внезапно почувствовал что сам еле стоит на ногах. Дикая усталость от череды жутких утренних событий наконец догнала его и отправила в нокдаун до самого утра.

IX

Профессор проснулся поздно, Элис ещё спала, – лежала поперёк кровати, как в детстве, скинув одеяло на пол. Он укрыл дочь, стараясь не издавать ни звука. День не предвещал ничего конструктивного, – тринадцатое августа – очередное подписание соглашения о неприменении квантового оружия. Событие открывало праздники святой троицы, – за ним следовал Судьбоносный День Победы с последующими двухнедельными выборами и нейронным голосованием.

Прямое включение из Нектарии мелькало на информационных мониторах в каждой пивной сети "Судьба Патриота". Событие затмевало даже Олимпиаду. Те, кому не хватило места в кабаке, наблюдали трансляцию через уличные слинфобачки.

Нектария возникла как отдельное государство после вооружённого конфликта между Восточным Братством и Северо-Баллистическим Пасьянсом. Ядерное напряжение между двумя сверх державами создавало пропасть в отношениях, делало невозможным подписание мирных соглашений, проведение Олимпийских игр, шахматных турниров, исключало научное и экономическое сотрудничество. После тяжёлых переговоров, обе стороны пришли к взаимному согласию о необходимости создания некой нейтральной территории для проведения встреч на высшем уровне, организации спортивных и общественных мероприятий. От Северного Пасьянса отделилась часть территории, за которой закрепили особый статус.

На территории Нектарии исключалось присутствие спецслужб, проведение военных учений и создание армейских военных баз. Страна не имела право предоставлять политические убежища беженцам и принимать эмигрантов. Въезд на нейтральную территорию разрешался исключительно высшему политическому руководству, олимпийским спортсменам и лауреатам Нобелевской Премии мира. Со временем Нектария превратилась в самодостаточную страну, больше похожую на волшебный горнолыжный курорт, чем на отдельное суверенное государство.

День встречи с профессором в штабе противостояния выбрали не случайно, – отменялись рейды Элит-Кавалерии, дабы не направить патриотический угар в сомнительное русло. Дешёвую алкогольную смесь, губительную для организма, продавали на каждом углу Братства. Смесь называли "тяжёлой водой”, самым невинным побочным эффектом от употребления считалась импотенция. Это прописывалось на этикетке, но не мешало наслаждаться продуктом даже подросткам.

Профессор вышел на улицу. Полагаться он мог только на собственную интуицию, – из всех способов обнаружения слежки учёный не знал ни одного. Он спустился во двор и пересёк палисадник. Старая женщина сидела на скамейке у соседнего дома с больным взрослым сыном. Сын держался за толстую деревянную клюку и отрешённо наблюдал за переливами кислотных луж у парадного подъезда. Из ближайших кустов вывалился мертвецки пьяный человек, – несчастный еле стоял на ногах, изо рта текла слюна.

– Сынок, дай ему по горбине! – истошно закричала женщина. Дай!

Сын с трудом приподнялся и врезал пьяному по шее клюкой. Человек вздрогнул и повалился обратно в кусты. Его звали Вейц, – бывший руководитель института сейсмологических исследований Братства. Профессиональная судьба этого талантливого человека напоминала профессору о собственных разбитых иллюзиях.

Вейц разработал высокоточный датчик для определения очагов землетрясений на основе измерения ударных сейсмических волн. Проект засекретили, – технология, созданная для спасения жизней миллионов людей, превратилась в оружие массового уничтожения. Пять лет назад Вейц проводил сейсмологическую разведку земной коры на стыке двух геттополисов. Показания датчиков привели инженера в ужас, – сильнейшее землятресение начиналось через неделю со сто процентной вероятностью. Он немедленно сообщил властям о неизбежной катастрофе.

Времени на эвакуацию людей было предостаточно. День за днём Вейц ждал ответа, но власти никак не реагировали на сигнал. До бедствия оставались уже сутки и учёный сам ринулся в город. Сейсмолог бегал по улицам, кричал людям что произойдет с ними утром, призывал властей начать немедленную эвакуацию жителей. Город потешался над сумасшедшим, – дети метко стреляли из рогаток, взрослые крутили пальцами у виска. Мэр вызвал полицию, – учёного арестовали и бросили в психиатрическую лечебницу.