Валерий Стовба - Советник из будущего. Поправки к мемуарам господина д’Артаньяна

А пока чуть подробнее о себе. Государь Михаил Федорович назначил меня своим советником, первым помощником. Чем я завоевал его расположение? Прежде всего, глубоким знанием царского окружения, кто чем дышит. Умением находить предателей, мздоимцев. Я неплохой переговорщик – сумел таким образом предотвратить пару назревавших войн. Да и, чего греха таить, могу убрать любого неугодного государю человека, как сегодня собаку. Подобный пистолет – единственный в мире. Сработали его мастера Урала.

Направляясь в Париж, ни мой государь, ни я не были убеждены, с кем из руководства в вашей столице стоит иметь дело. Государь решение этого вопроса возложил на меня.

Добираясь сюда, я ощутил тот авторитет, который вы, капитан, завоевали у французов. Не скрою: я часто, как щитом, прикрывался вашим именем. И ни разу не пожалел об этом.

Лесть была в те дни в моде. Де Тревиль был так же чувствителен к фимиаму, как любой король или кардинал. Он не мог поэтому удержаться от выражавшей удовольствие улыбки. Но она быстро угасла при продолжении разговора.

– Как вы помните, я обещал вам продолжить тему разговора о самозванцах в России. Три нашествия пережили мы, чуть не лишились самостоятельности. И все потому, что под вопросом была судьба царевича Дмитрия. Погиб? Убит? Жив? При выяснении этого вопроса мы потеряли тысячи соотечественников. Пал род Рюриковичей. К власти пришел род Романовых. Хорошо, что все хорошо закончилось.

Журналист, довольный собой, что безошибочно пока вел разговор, и заинтригованный де Тревиль закурили еще по одной. Де Тревиль уже смело затягивался дымком от американских сигарет.

– Теперь, сударь, о главном.– Валерий затушил окурок о стоявшую на столе тарелку.– Вы знаете, что у Людовика ХIII родился наследник. Об этом знает вся Европа. Но год спустя, в Москву приехал работать доктор из Парижа. Имя его называть не буду по известным вам причинам. От него нам стало известно, что жена Людовика родила близнецов, а не единственного наследника. Брата наследника оставили в живых. Сегодня он обитает в одной из камер в Бастилии. На нем железная маска, которая навечно скрывает его личность.

Размышляя о бедах, которые принес Лжедмитрий России, государь решил предупредить смелого и честного человека во власти Франции о действительном ходе событий. Вот таким образом я у вас. Надеюсь, что выполняя задание моего государя, я не пострадаю в Париже, не лишусь головы.

Де Тревиль надолго задумался. Затем обратился к гостю:

– Обещаю вам полную безопасность. Но при двух условиях. Первое – никто кроме меня не должен обладать этой информацией. И второе – вы остаетесь в Париже до тех пор, пока мне это будет необходимо.

– Даю слово!– как бы подтверждая свои слова, Валерий поднял правую руку.

– Договорились,– удовлетворенно констатировал де Тревиль.– думаю, возражений не будет, если вас поселю здесь, в моем доме на улице Старой Голубятни. В вашем распоряжении будут Атос, Портос и Арамис.

Лакей повел Валерия знакомить с новыми апортаментами, а де Тревиль продолжил «утренний прием».

Господин Дюма в главе IУ очень много внимания уделяет болевой атаке дАртаньяна на Атоса, своеобразной перевязи Портоса и нежному платочку Арамиса. Да, дАртаньян поступил не совсем вежливо по отношению к мушкетерам, но ведь он преследовал благую цель – сразиться со своим обидчиком в фиолетовом плаще. А это многое прощает.

Именно об этом зашла речь между «посланником» и тремя мушкетерами, которые от лакея узнали о том, что поступают в распоряжение важного незнакомца. Доводы гостя были убедительны и мушкетеры отправились на место дуэли с одной целью: избежать неравной дуэли, но сбить спесь с заносчивого гасконца.

После этого договорились встретиться вчетвером, выпить вина и освоить новую азартную игру, «очко», которой в совершенстве владел гость. Встреча была назначена в апартаментах журналиста.

Встреча мушкетеров с дАртаньяном осложнилась появлением гвардейцев кардинала под началом де Жюссака.

– Их пятеро,– заметил Атос,– нас только трое.

– Господа,– сказал гасконец, обращаясь к Атосу и его друзьям.– Вы сказали, что вас трое, но мне кажется, что нас четверо.

– Но вы не мушкетер,– возразил Портос.

– Это правда,– согласился дАртаньян,– на мне нет плаща

мушкетера, но душой я мушкетер. Сердце мое – сердце мушкетера.

– Молодой человек,– крикнул де Жюссак.– Вы можете удалиться, мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Торопитесь!

Д Артаньян понял причину нерешительности в отношении его мушкетеров, а потому обратился к ним:

– Милостивые государи, испытайте меня. Клянусь вам честью, что я не уйду с этого места, если мы будем побеждены.

– Как ваше имя, храбрый юноша,– спросил Атос.

– Д Артаньян, сударь.

– Итак: Атос, Портос, Арамис, дАртаньян. Вперед!– крикнул Атос.

Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала. На долю Портоса выпал Бикара. Арамис оказался лицом к лицу с двумя противниками. Что же касается д Артаньяна,то его противником оказался сам де Жюссак.

Разъяренный тем, что ему не удается справиться с юнцом, де Жюссак разгорячился и начал делать ошибку за ошибкой. В результате гасконец, словно змея, ускользнул из- под руки противника и насквозь пронзил его своей шпагой. Де Жюссак рухнул как подкошеный.

Атос, вторично раненый Каюзаком, с каждым мгновением все больше бледнел, но не отступал ни на шаг. Только пеоеложил шпагу в левую руку. Д Артаньян сбоку обрушился на Каюзака:

– Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас!

Помощь подоспела вовремя. Атос опустился на одно колено. Он увидел, что в борьбе с д Артаньяном шпага Каюзака отлетела метров на двадцать. Каюзак бросился к шпаге гвардейца, убитого Арамисом, но Атос вонзил шпагу в его горло.

Бикара, дравшийся с Портосом, по велению раненого Жюссака сдался. Переломил шпагу. Мушкетеры отсалютовали смелому гвардейцу.

Унося с собой четыре шпаги, опьяненные радостью, все четверо двинулись к дому г- на де Тревиля.

– Гость был прав, отговаривая нас от дуэли с дАртаньяном,– шепнул на ухо Арамису Атос.– Только вот сбить спесь с него нам не удалось.

– И не удастся,– заметил Арамис.– Гасконцы – они все строптивые, хитрые, забияки. Здесь мы бессильны. Остается просто принять его таким, какой он есть.

– Если я еще не мушкетер,– произнес дАртаньян на пороге дома де Тревиля, обращаясь к своим новым друзьям,– я все же могу уже считать себя принятым в ученики, не правда ли?

История эта наделала много шума. Г- н де Тревиль вслух бранил своих мушкетеров и втихомолку поздравлял их. Нельзя было, однако, терять время: следовало немедленно предупредить короля, и г- н де Тревиль поспешил в Лувр.