Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока. Свиток 3

Кстати, а вы знаете, зачем аббат Сито прибыл в Тулузу? Нет? Это любопытно.

Аббат решил, что наш граф недостаточно усерден в искоренении ереси, ну, и наложил очередной интердикт на него и весь капитулат. С одной стороны, нашему графу к отлучениям не привыкать, а с другой, всё-таки неприятно. Балансировать между могучими силами у графов Тулузы в крови, поэтому, получив грамоту об отлучении, Раймунд, что есть духу, поскакал в Рим, каким-то чудом добился приёма у папы Иннокентия и убедил его в том, что уж кто-кто, а он – верный католик. Папа давно сомневался в искренности своих легатов и подозревал, что они ведут свою игру, поэтому разгневался и повелел аббату снять незаконный интердикт, а в знак особого расположения подарил Раймунду драгоценное парадное облачение.

Узнав об этом, аббат пришёл в бешенство, но против воли папы идти не посмел, и вот он здесь, чтобы торжественно объявить о снятии интердикта. Но это всё-таки повод. Аббат – умный и расчётливый человек, он понимает, что судьба Крестового похода решится не в Безье или в Каркассоне, а в Тулузе. Тот, кто будет обладать Тулузой, в конечном счёте, станет хозяином Лангедока. Так было, так есть, так будет. Поэтому легат – обычный шпион, который обманом проник в укреплённый лагерь противника, чтобы высмотреть его слабые места.

– И кто же в Тулузе исполнит роль блудницы Раав? [4] И послал Иисус, сын Навин, из Ситтима двух соглядатаев тайно и сказал: пойдите, осмотрите землю и Иерихон. Два юноши пошли и пришли в дом блудницы, которой имя Раав, и остались ночевать там. И сказано было царю Иерихонскому: вот, какие-то люди из сынов Израилевых пришли сюда в эту ночь, чтобы высмотреть землю. Царь Иерихонский послал сказать Рааве: выдай людей, пришедших к тебе, которые вошли в твой дом, ибо они пришли высмотреть всю землю. Но женщина взяла двух человек тех и скрыла их и сказала: точно приходили ко мне люди, но я не знала, откуда они; когда же в сумерки надлежало затворять ворота, тогда они ушли; не знаю, куда они пошли; гонитесь скорее за ними, вы догоните их. А сама отвела их на кровлю и скрыла их в снопах льна, разложенных у неё на кровле (Книга Иисуса Навина, 2:1-7). – спросил я.

– Епископ Фулькон, – пожал плечами де Кастр. – Это известно всем, да он и не скрывает, кому служит.

– Выходит, что история Лангедока – это история войн? – спросила Альда.

– Конечно, нет, ведь я рассказал про огромный, непредставимый нашим слабым разумом пласт времени. Со времени основания Тулузы сменились десятки поколений, и многие из них прожили свой век в мире.

Подумай лучше вот о чём: великие вожди и простые воины обратились в прах, даже имена их унесла река времени, но что изменилось? Ради чего жили и умирали эти люди? Солнце всё так же встаёт на востоке и уходит за край мира на западе, Гаронна берёт начало в Пиренеях и несёт свои воды в море, а люди в поте лица добывают хлеб свой насущный. Первый крик новорождённого и последний вздох старика – бесконечная череда перерождений, лишённых смысла и цели. В земном бытии нет спасения для души.

– …мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни всё будет забыто, и, увы! мудрый умирает наравне с глупым,

– тихо сказал я.

– И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо всё – суета и томление духа! [5] Книга Екклесиаста, или Проповедника , 2:16-17.

– закончил де Кастр. – Ты понял меня, целитель Павел и я рад этому. Грядёт новая война, я провижу, что она будет страшнее всех прежних, и судьба этой войны решится в Тулузе. Поэтому моё место здесь, и твоё тоже. Провидение привело тебя в мой дом не случайно. Сказано в Писании:

Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это ещё не конец. [6] Евангелие от Матфея, 24:6.

– Но ведь Христос заповедал любовь! – воскликнула Альда. – Как же так?

– Телесная оболочка человека – суть творение дьявола, и деяния людские от врага. Римская церковь объявила нас за эту мысль еретиками, но ведь

из сердец людских исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. [7] Евангелие от Матфея, 15:19.

Де Кастр взглянул на расстроенную Альду и досадливо крякнул:

– Вот ведь я дурень старый! Наговорил всякого на ночь глядя! Дитя моё, забудь то, что я рассказал. Мы, старики, видим всё в чёрном цвете. Даст Господь, беда обойдёт нас стороной, и дело закончится миром.

Альда через силу улыбнулась, но я-то видел, что епископ в свои слова не верит, и война всё-таки будет. Да, собственно говоря, она уже идёт.

Впервые с начала путешествия мой сон был глубок и спокоен, и, проснувшись на рассвете, в предутренней неге я подумал, что каким-то чудом перенёсся на ложе своего дома в Константинополе. Я чувствовал себя бодрым, отдохнувшим и полным сил, и решил начать день с гимнастики, рекомендованной Гиппократом. На галере для занятий не было места, а в лагере крестоносцев мне пришлось отказаться от упражнений, потому что вокруг меня немедленно собиралась толпа зевак. Одни утверждали, что я жонглёр и готовлюсь к представлению, другие спорили с ними, доказывая, что я исповедую какой-то неведомый языческий культ и жреца тёмных богов надо сжечь на костре, пока он не навлёк беду на всё войско.

Мне не хотелось, чтобы Альда проснулась в одиночестве – это могло испугать её, поэтому я разбудил девушку и сказал, что выйду во двор. Она сонно пробормотала, что, дескать, нечего было на ночь пить столько воды, повернулась на бок и опять заснула.

Я оделся и спустился во двор, с трудом найдя дорогу в запутанных коридорах. Вскоре я обнаружил, что дом, выходящий фасадом на улицу, образует с другими строениями усадьбы внутренний двор, в глубине которого была запертая на засов калитка. Я предположил, что она ведёт к реке. Двор был чисто выметен, а посредине тихонько напевал мелодичную песенку фонтан. Он был очень старым, на дне сохранились остатки римской мозаики, а посредине чаши стояла сильно повреждённая статуя девушки. Черты её лица стёрло время, одна рука была отбита, зато сохранилась другая, которая держала блюдо, с которого – чудо из чудес! – всё ещё струилась вода и стекала в бассейн, обложенный позеленевшими каменными блоками. Я в который раз позавидовал французам, которые ради забавы могут беспечно тратить драгоценную воду. Впрочем, что им маленький домашний фонтан, когда под боком протекает полноводная река.

Я разделся, сложил одежду на край каменной чаши и начал выполнять привычные с детства упражнения. Отвыкшие от нагрузки суставы скрипели, мышцы сводило болью, но я знал, что надо терпеть, и плавно увеличивал нагрузку. Моё внимание привлекло движение, и я увидел, что по двору не спеша идёт де Кастр. Я хотел прекратить гимнастику и пойти ему навстречу, но он понял моё намерение и отрицательно покачал головой. Епископ присел рядом с моей одеждой и спокойно ждал окончания гимнастики, осторожно толкая пальцем по воде сухой лист.