Татьяна Грач - Двоемирье. Книга 4. Круговорот

Наблюдавший парень цокнул языком, покачал головой.

– Сам бы попробовал, – возмутился стрелявший. Дейкор, без всяких сомнений. Завелся с полоборота. Подошел к незнакомцу, сложившему руки на груди. – Давай же. Или хочешь пойти, шантары наши чистить? Ходить и глазеть просто так негоже.

Несколько мгновений незнакомец смотрел на протянутый ему огнепал, потом осторожно взял его в руки, покрутил перед собой.

– Туда? – кивнул в сторону дерева с кругом.

– Хоть в ту сторону пальни, уже молодчиком будешь.

Несколько стоящих рядом воинов дружно загоготали, на что незнакомец лишь пожал плечами, пробормотав:

– Не сложней охотничьего ружья.

Направил огнепал на дерево, прищурил один глаз, стал прицеливаться. Слишком долго. Оружие не любит сомневающихся.

Щелчок. Выстрел. Удивленные вздохи раздались раньше, чем дым рассеялся.

– И что я тебе говорила? – Сауле положила голову на плечо Элмину, который не мог глазам своим поверить. На стволе, точнехонько в центре круга, красовалась черная выжженная дыра.

Глава 2. Прозрачные намеки

– Отчего не смотришь в глаза? – нарушил молчание Матиас.

Отвернувшаяся к стене вздорная девка вздрогнула – уже начавший пробиваться в палатку утренний свет не позволил скрыть едва заметное движение плечами, на одном из которых был выжжен цветок.

– А что, тех, кто тебе в рот заглядывает каждую секунду, маловато? – проворчала она. Попыталась накинуть на себя покрывало, но Матиас вовремя прижал его рукой.

– Очень не люблю, когда вопросом на вопрос отвечают, – он подошел вплотную, сжал пальцами ее нижнюю губу, заставив поднять к себе лицо. – И когда грубят, тоже не люблю.

Так странно: видеть вовсе не испуг, или отвращение, или трепет, как обычно бывало с факельщиками. Им невдомек, что белесые, порой даже светящиеся в темноте глаза – маленький подарок от неприметной, но очень ядовитой болотной ягоды. Вернее, капель из ее сока, которые помогают лучше видеть по ночам.

Но на лице пленницы было лишь холодное непробиваемое равнодушие. С таким же безразличием последовал ответ:

– Не смотрю, потому что не хочу видеть свое отражение в глазах.

Любопытно.

– Зря, ты хорошенькая.

Матиас провел ладонью по ее скуле, синяк на которой со вчерашнего дня стал еще заметнее. Скрыть досаду не удалось.

Не нужно было им этого позволять. Остановить раньше, но он просто стоял в стороне, наблюдал и ждал. Иначе было нельзя. Матиас давно усвоил: хочешь приручить дикого зверя – сначала сделай его жизнь невыносимой. Обездвижь, лиши еды и питья, до тех пор, пока у него не останется сил сопротивляться. И тогда, на самой грани, предложи помощь. Только с тобой можно выжить. Пусть поймет это, и тогда останется рядом, по собственной воле… Сам прирученный так и будет считать, не раз проверено.

– Нравится, когда тебя боятся? – спросила она, и Матиас неожиданно поймал себя на том, что выдержать этот ледяной взгляд не так-то просто. – Напрасно, страх действует не так долго, как кажется. И никого не способен удержать. Если еще не понял – узнаешь, только поздно будет.

Прозвучало, будто изощренное проклятие, от которого Матиасу стало чуточку не по себе.

– А что тогда способно? – полюбопытствовал он. Не то, чтобы ответ в самом деле интересовал, но послушать мнение новой ручной зверушки было забавно.

– Надежда. Если подарить людям хоть маленькую ее крупицу, они охотнее за тобой последуют.

– Вот как? – протянул Матиас. – Знаешь, о чем говоришь.

– Возможно.

Она произнесла это совсем тихо и отвернулась, ясно давая понять, что поддерживать эту тему не намерена. Зато Матиасу от этого стало еще любопытнее.

«Кто ты такая?» – вопрос, из-за которого он до сих пор терпел ее присутствие. Но задать его он не успел, в этот момент снаружи палатки послышался странный переполох. Матиас поспешно кинул пленнице свои потрепанные шаровары и просторную рубаху – единственное, чем можно было заменить ее окончательно испорченную болотной грязью одежду. Очень странную, как и сама эта девка с птичьим именем.

– Что ты делаешь с надоевшими игрушками? – сказанные совсем буднично слова остановили Матиаса уже на пороге.

Не таким тоном обычно интересуются собственным будущим, ох не таким. И ясно ведь, как белый день: притворяется, а раскусить эту скорлупу никак не удается. Но ничего, он умеет ждать, иначе не смог бы продолжать вести эту войну.

– Тебе лучше не знать, – бросил он и вышел на улицу, не оборачиваясь.

Разобрать хоть что-то в царящем вокруг гвалте было почти невозможно. Матиас быстро огляделся, пытаясь оценить обстановку. Нечто неуловимое, витающее в воздухе, заставило насторожиться без видимой причины. Почти детская радость на лицах вселяла еще больше тревоги.

– И что мы шумим, как вышь на крыше? – спросил он, на что все мгновенно затихли.

Даже вспоминать не хотелось, сколько времени ушло, чтобы вот так натренировать банду наемников, помогавших прогонять из поселений явившихся собирать подать посланцев из столицы. При этом сами наемники не гнушались обирать жителей до нитки в обмен на свои «услуги».

Только теперь, приглядевшись хорошенько, под слоем дорожной пыли и грязи удалось узнать жутко вымотавшегося, но довольнехонького коротышку Тума. Который, вообще-то, сейчас должен был быть в трех днях пути отсюда, вместе с остальным осаждающим логово факельщиков отрядом.

– Он наш, шагери! Их дворец, мы захватили, и наши все целы остались! Зато факельщиков покрошили знатно.

Порадоваться бы вместе с остальными, да вот только слишком быстро все получилось, и слишком легко. Может, зря он себя заводит лишний раз? Присоединиться к общему веселью было очень заманчиво.

Матиас нехотя выдавил из себя улыбку. Обернулся к кучке глазеющих в ожидании его реакции.

– Наш вестник заслужил отдохнуть с дороги, без расспросов назойливых мух, как считаете?

Бойцы тут же отошли в сторону, не дожидаясь лишних напоминаний. По-прежнему сияющие от радости, и лишь один бросил на Матиаса хмурый взгляд, что-то шепнул второму.

Раньше он подобного не замечал.

«Страх никого не способен удержать», – прозвучали в голове недавние слова оставшейся в палатке пленницы. Ее голосом прозвучали, и это Матиасу совершенно не понравилось.

Как не понравилось и другое – то, что краем глаза заметил в первый же момент, как вышел из палатки. Дым костров факельщиков, расположившихся за дальним холмом. Уже несколько дней он служил постоянным напоминанием о присутствии врага.

А сейчас почти полностью рассеялся.

– Ушли! – запыхавшийся смотровой, которым сегодня «посчастливилось» быть Зоркому Зогу, в спешке чуть кубарем не скатился по крутому склону холма. – Факельщики, они ушли, до солнца еще.