T. Лоурелл - Король русалочьего моря

– Принц!

Иберийка возникла из-за осыпанного лепестками, будто снегом, куста, глядя на него внимательно и требовательно. Ей было десять лет, только десять лет, но их глаза были на одном уровне, и ветки вновь качались высоко над его головой.

– А я видел мантикору, – пробормотал он.

– О, мантикору? – глаза Исабель загорелись любопытством. – Дядя говорит, что они у нас не водятся, и я ни одной не видела, только на гравюре. Где ты её видел? А у неё правда скорпионий хвост?

Грозный зверь впился когтями в камень над входом в абсурдную, невозможную тьму…

…разнежившийся зверь мирно развалился на солнце, и только ядовитый хвост чуть подергивается во сне…

…делай, что положено…

Он потряс головой. В глазах прояснилось. О чём они говорили? Да… мантикора.

– Она красная, огромная, с острыми зубами и да, с хвостом скорпиона. Мы ездили в Амстердам в прошлом месяце, и там папа взял меня в зверинец своего друга, – Ксандер серьёзно взглянул на девочку, как будто бы сомневался, что она способна его понять. Затем подумал и осторожно добавил: – Сеньора.

Иберийка вызывающе подняла подбородок.

– Драконы всё равно лучше. Они сильные, быстрые, и легко могут убить вас, если зазеваетесь. Один-два плевка огнём – и вы уже не вы, а кусок поджаренного мяса. Родная матушка не узнает. – Она оценивающе прищурилась. – Я хочу завтра отправиться в драконарий, но вы, если боитесь, можете остаться здесь.

Хорошо бы всех Альба съели драконы!

– Мне нечего бояться драконов, – сказал он с вызовом.

Исабель на несколько секунд задумалась.

– Моего отца съел дракон, – сообщила наконец она. – Он был чернокнижником и очень глупым, и скрыл свои занятия от деда, чтобы жениться на моей матери и получить её приданое. Глупый жадный чернокнижник. Но от дракона-то не скроешь. Он чует.

Монстр одобряет монстра. Всё правильно. Все они тут такие. Сначала изучат и позабавятся, как с той мантикорой в зверинце, а потом…

…и жди.

– Ты ей соврал, что не боишься, – раздался из-за спины печальный строгий голос.

Он развернулся, не веря ушам, но так оно и было – Мориц!

Настоящий, живой, брат стоял прямо перед ним, чуть покачиваясь на каблуках, как всегда любил делать, укоризненно глядя из-под неровно отросшей челки. С минуту Ксандер пялился на него, пытаясь определить (хотя как?) не призрак ли он, но тут под каблуком хрустнул гравий, и он рванулся вперед, споткнулся и буквально повис у брата на – настоящей! крепкой! – шее. Мориц тоже строгости не выдержал – улыбка тронула сначала уголки губ, а потом он уже ухмылялся во весь рот и стиснул его так, что чуть ребра не затрещали, а уж Ксандер сам вцепился в него не хуже устрицы.

– Ты – живой? – выдохнул он в светлые волосы брата – светлее, чем у него самого, точно такие же, какие он помнил, и так же смешно щекотавшие нос.

Мориц промолчал.

– Ты был здесь? Живой? Нам сказали, ты…

–Умер, – глухо и безнадёжно ответил брат на ухо, замерли его руки, хлопавшие по спине, и сердце Ксандера ухнуло вниз, как будто до того оно держалось именно в этих руках. – Так и есть.

– Но… – Ксандер стиснул пальцы на худом плече, до боли. – Ты же…

– Я тебя ждал.

На этот раз промолчал Ксандер. Просто не знал, что на это сказать.

– А ты вырос! – с немного натужной веселостью сообщил брат, наконец разжав объятия и отодвинув от себя Ксандера на вытянутых руках.

– Почти как ты, – выдохнул Ксандер – и запнулся: Мориц помрачнел.

– Прости меня, – сказал он уже без всякой улыбки. – Так вышло, но… прости.

– Ты не ви…

– Виноват, – прервал его брат. – Я подумал, что она просто девчонка, что она ничего мне не сделает.

Ответить на это опять же было нечего.

– Я тогда расслабился, – сказал Мориц совсем тихо и сел на камень, и Ксандер сел рядом, чтобы расслышать. – Они оказались не такие, как рассказывала мама – ну, ты знаешь…

Ксандер кивнул – и тут же, без предупреждения, мир вновь перевернулся.

… Небольшой уютный зал со столом едва на дюжину человек. Сидели за ним сам герцог и два иберийца помоложе – явно близкая родня. Оба высокие, подтянутые, но пока ещё не похожие на скелеты. Один, с тонкой сеткой старых шрамов на смуглой коже, был одет только в чёрное. На безымянном пальце блестело обручальное кольцо, которого мужчина часто касался, сам того не замечая. Лицо его было не столько мрачным, сколько угрюмым и печальным. Второй был немного моложе, и в одежде предпочитал сдержанный синий цвет, а длинные волосы носил собранными в хвост. Его лицо было спокойным, а губы, казалось, забыли, что такое улыбаться. Они о чём-то негромко беседовали, и герцог внимал их беседе, время от времени кивая в знак согласия. Он же первым заметил вошедшего Ксандера и, встретившись с ним взглядом, тоже кивнул, приветствуя. Кажется, по тонким губам скользнуло подобие улыбки – и герцог сделал рукой приглашающий жест.

Мужчины перевели взгляды на мальчика.

– Ксандер ван Страатен, – отрекомендовал негромкий голос герцога. – Мой племянник Алонсо. Мой сын Франсиско.

Сначала кивнул тот, что в чёрном, потом тот, что в синем. Ксандер поклонился, надеясь, что вышло вежливо, но не подобострастно. И тут дверь за его спиной с грохотом распахнулась, пропуская, судя по резкому громкому голосу, его синьору.

– …Канделябром? Не верю!

– Клянусь задней лапой своего кота! – ответил ей мужской голос.

– Но у тебя нет кота!

Незнакомец явно тоже был Альба – такой же высокий, как остальные, с рассыпавшимися по плечам вороными кудрями, но более светлокожим, чем герцог и его сыновья, а глаза его были не чёрными, а ясно-голубыми. В одежде он тоже отличался: никакого траурного чёрного или мрачного синего. Его красный камзол, щегольски расшитый золотом, был небрежно расстегнут, открывая белую рубашку. А ещё он сильно хромал, и на его шею под рубашкой была наложена повязка.

– Правда? – рассмеялся он на обвинение Исабель и покачал головой. – Тебя не проведешь, милая.

Девочка гордо улыбнулась, и только тогда они вдвоём очень церемонно поклонились старшим Альба.

– Добрый вечер, герцог, – почтительно проговорил мужчина, – Алонсо, Франсиско… – Взгляд голубых глаз остановился на фламандце, и вдруг ибериец улыбнулся. – Меня зовут Фелипе, и я непутёвый, но пока ещё достаточно целый внук дона Фернандо. А вы, полагаю, ван Страатен. Добро пожаловать.

Дед хмуро посмотрел на Фелипе, потом перевел взгляд на внучку, отчего она перестала улыбаться и стала очень серьёзной.

– Прошу к столу.

Сыновья сели ближе к герцогу, пропустив один стул. Фелипе, бодро обхромав стол по кругу, устроился напротив Ксандера и Исабели, усевшейся рядом с фламандцем так, будто так и надо было. После обязательной молитвы на столе появились различные кушанья.