Акка Хольм - Лук для дочери маркграфа

Чёрный же ход вёл в заднюю комнату, где спозаранку топились печи и стоял одуряющий запах хлеба и пряностей. За этими печами и огромным столом – дубовая столешница изрезана ножом, в щелях и порезах окаменело тесто, которое раскатывали поколения учеников и подмастерий, – царствовали Кайса с младшей дочерью пекаря. В четыре руки девушки месили и разделывали тесто, готовили начинки, сбивали сладкие кремы.

Сегодня Кайса управлялась за столом одна. Волосы убраны под безукоризненно чистый чепец, раскрасневшиеся щёки выбелены мукой, мука забилась и в складки одежды, и под коротко остриженные ногти. Ловкие руки двигались быстро и точно, как у Такко, когда тот плёл тетиву или клеил перья. Кайса достала один за другим два противня с выпечкой, потянулась поставить следующие и резко обернулась – как раз вовремя, чтобы огреть полотенцем по руке, потянувшейся за пирожком.

– С ума сошёл? Хозяйка всё считает! Хочешь, чтобы мне не заплатили?!

Такко с виноватым видом отодвинулся от стола, впрочем, не спуская глаз с пирогов. Увидев его в синяках, Кайса только руками всплеснула и мигом развела бодягу для примочек, но больше щадить не собиралась. Погрозила пальцем, отправила противни в печь и устало вздохнула:

– Ты закончил с заказами?

– Почти. Остались стрелы для стражника… забыл, как его зовут… И лук для дочки маркграфа. Ты видела её?

– Пару раз. Я думала, вечером ты проводишь меня в деревню.

– Давай завтра. Сегодня хочу разделаться с работой, чтобы поскорее получить деньги. Кто знает, сколько придётся на них жить… В Дитмаровой лавке мне теперь не продадут ни пера.

– Если бы ты с самого начала нанялся к нему подмастерьем…

– Работать за еду и подзатыльники? Нет уж, спасибо. Маркграф обещал хорошо заплатить. Видела бы ты его дочку! Тонкая и белая, как осенняя травинка…

Полные руки Кайсы ловко разделывали тесто, веснушчатые щёки раскраснелись даже под слоем муки. Такко загляделся на ямочки на её локтях и не мог понять, отчего подруга хмурилась.

– Слушай, а откуда у вас в пекарне и на колодце такие хитрые подъёмные устройства? – спросил он.

– Всегда были, – Кайса пожала круглыми плечами, не поднимая глаз.

Расспрашивать её было бестолку, и Такко вскоре поднялся, бросив прощальный взгляд на пироги. Кайса увернулась от объятий и помахала на прощание выпачканной в тесте рукой.

Вечером все трое собрались во дворе вдовы бондаря. От летней печи шёл жар, в хозяйском горшке кипел и булькал горох. Такко с Вереном в четыре руки кромсали капустный кочан. Кайса куталась в платок, время от времени поддразнивая поваров.

– Ты рубишь капусту, как мясник мясо, – хихикнула она, глядя на Верена.

– Я и есть мясник, – свирепо отозвался он. Такко прыснул со смеху, не удержалась и Кайса.

– Верен поклялся с первого заработка купить барана и съесть его целиком, – сказал Такко, орудуя ножом. – Не его вина, что денег хватило только на капусту.

– Я слышал сегодня на базаре, будто старый Гест собирается везти мёд, – Верен пропустил шутку мимо ушей.

– Куда и когда? – оживился Такко.

– В Нижний Предел, – помолчав для пущей выразительности, объявил Верен. – Большой город, где много работы и весёлая жизнь!

Верен один раз был в Нижнем Пределе и не уставал сравнивать его с Эсхеном. Мол, там и люди приветливее, и мясо дешевле, и на улицах грабят только так, поэтому охранники нарасхват, и даже если до срока польют дожди и размоет дороги, можно спокойно зимовать – без дела не останешься.

– Когда?

– Он до последнего таится, боится, как бы его не обогнали другие, но вроде как собирается выходить со дня на день.

– Вот и чудно! Завтра я отнесу стрелы стражнику и лук маркграфу, и мы развяжемся с Эсхеном!

Горшок с тушёными овощами опустел, на улице стемнело. Верен попрощался с Кайсой и отправился наверх. Такко подсел к подруге и взял её за руку:

– Ну… Не скучай без нас.

– Ничего, – улыбнулась она. – Ты ведь сразу говорил, что не задержишься здесь.

Голос Кайсы не дрожал, а блеск глаз ещё нужно было заметить в темноте. Такко обнял её, прильнул щекой к щеке. Кайса вздохнула и одним резким движением выдернула его рубаху из-за пояса.

– Скажи… а волосы у маркграфской дочки такие же светлые, как у меня?

Такко на миг задумался, и его руки замерли на спине подруги:

– Нет, светлее. И они другие… лёгкие, как одуванчик.

Он быстро огляделся и увлёк Кайсу в темноту около дома. Хотел подсадить на бочку, но Кайса толкнула его к стене и прижалась так, что он вздрогнул и заторопился, комкая платье на её бёдрах и отдаваясь непривычно настойчивым рукам.

– А глаза у неё серые? – прошептала Кайса ему на ухо.

– Голубые, как небо на рассвете, – выговорил Такко. – Или утренний лёд. Очень красивые.

– Небо на рассвете, – повторила Кайса. Отпрянула назад, одёрнула подол и отвесила Такко звонкую пощёчину. – Иди поищи у неё утешения! И живо убирайся из города!

Стукнула калитка, лязгнул засов. В этом вся Кайса – что бы ни творилось, а запереть за собой дверь она не забудет.

– Ты один? – удивился Верен, когда Такко поднялся наверх. – Обиделась, что уходим?

– Ага. Скверно вышло.

Верен пробормотал что-то насчёт того, что он предупреждал и вообще не в первый раз. Такко отмахнулся. О пощёчине он не расскажет. Друг и так не пожалел насмешек, узнав, что охранник обозов не смог отбиться от троих подмастерьев, пусть даже те и были старше и сильнее. Но уличные стычки – обычное дело, Верену тоже доводилось приходить в очередное жилище без денег и в синяках, а получить от девчонки… Скверно вышло с Кайсой, куда ни глянь, скверно. И наверняка обиделась она не только на скорое расставание, но на что ещё, Такко так и не понял.

Такко проспал рассвет, и его растолкал Верен, успевший спозаранку сбегать к старому Гесту. Оказалось, тот уже объехал пасечников, снарядил обоз и собирался пуститься в путь нынче же вечером. У него был свой охранник, но Верен умудрился сторговаться – за гроши, зато купец давал лошадей и обещал кормить в дороге. В Нижнем Пределе молодым воинам точно найдётся работа, а может, по пути удастся подзаработать ещё. Верен уселся чистить меч и в сотый раз осматривать щит, а Такко занялся луком для Агнет. Внимательно оглядел, не пропустил ли сколов и заноз, проверил, хорошо ли высохла кожаная обмотка на рукояти, и взялся доплетать тетиву.

– Ты как девчонка с куделью, – поддразнил его Верен.

Такко и ухом не повёл. Агнет будет легче натягивать тянущуюся тетиву, а когда окрепнет, наденет обычную кручёную. Перед глазами стояли её пальцы со странно утолщёнными кончиками, тонкие запястья с синей сеткой жилок, большие прозрачные глаза… Впрочем, какое ему дело до её глаз. Зато за удобный лук маркграф, быть может, заплатит сверх оговоренного.