Бари Сыч - Первый царь

Даже конь под ним уже не с отцовской конюшни. Это отлично вышколенный, идеально послушный жеребец, могучий, но достаточно выносливый, чтобы не околеть в этом мерзком климате.

Все это, равно как и боевое мастерство Грасиса, приводило его в первую шеренгу даже гораздо б ольших отрядов.

Его кнехт тоже был вооружен добро. Для кнехта. Имел он бригантину и шапель, которую на родине Грасиса звали просто – железной шляпой, потому что была она изрядно похожа на самую обычную широкополую шляпу. Хорош этот шлем, ибо легок, не стесняет дыхания и обзора, а бережет от рубящих ударов добро. Чтобы защититься от града стрел, достаточно просто чуть склонить голову, и можно не опасаться за лицо или шею. Вот только колющий удар спереди или снизу убьет воина со всей легкостью железа, попавшего в мягкое. Потому с таким наголовьем в первые ряды не суются. Да и не приладить на бригантину фокра, так что и с длинным копьем не управиться как следует. Копьецо у кнехта покороче Грасисова, да и меч из стали похуже, но на то он и слуга.

Да и конь под ним Грасиса в латах не выдержал бы. Однажды в Молтати братья заключили пари, сдюжит ли похожая лошадка вес рыцаря. Она упала, стоило полнодоспешному всаднику усесться в седле для копейного боя. И ведь речи не шло о том, сможет ли лошадь скакать с рыцарем на хребте, лишь бы устояла на ногах. Но не смогла. Проигравший спор выкатил бочонок сладкого вина своим товарищам. Грасис видел, и как проходило испытание, и как гуляли победитель, проигравший и свидетели. Своим тесным кругом. Братья Ордена.

И все ж человек Грасиса выглядит молодцом на фоне остальных. Половина кнехтов вовсе были облачены в кольчуги да открытые шлемы с наносниками и восседали на сущих клячах.

Сейчас любезный друг наблюдал за началом боя сквозь прорези шлема. Обзор был не особо хорош, но он видел, как наступают пехотные роты, сближаются с доброцкими всадниками и строй ощетинивается алебардами на случай атаки конников. Затем выдвинулись арбалетчики и принялись стрелять.

Доброцкие всадники не были так искусны, как степные курбеки, о Грасис уже много раз слышал, но тоже стоили многого. Их защищали добрые доспехи, и они неплохо стреляли с ходу, поэтому перестрелка шла без особого успеха одной из сторон. Падали и пехотинцы, рушились из седел и конники.

Тут запел рог, и конный строй тронулся с места. Со всех идущих в первом ряду был особый спрос – на них лежала главная забота о стройности рядов, без которой невозможна добрая атака. Строй двигался неотвратимо, как лесной пожар, но не так стремительно. Пламя их атаки лишь разгоралось и вспыхнуло, лишь когда они подошли на расстояние удара. Вновь запел рог, и всадники пришпорили коней, бросив их во всесокрушающую атаку.

Конный бой, мелькало в голове у Грасиса, вот он. Есть ли на свете упоение слаще? Есть ли восторг сильнее?

Сквозь узкие прорези шлема он видел лишь мечущиеся обрывки боя. Грасис плотнее прижал муфту копья к плечевому упору, чтобы не было резкого удара, и выбрал мишень для атаки – доброцкого всадника, который несся ему навстречу с опущенным копьем.

Мощный удар! С правой стороны, не с левой. Это копье, а не щит. Копье было сломано, противника видно не было. Или выбит из седла, или убит, или просто где-то в другом месте. Грасис отбросил обломок копья и достал булаву. Он увидел, замахивающегося мечом врага. Что он враг, было яснее ясного, ведь любичи не носили сюрко! Он принял удар на щит и успел ударить в ответ, но враг также парировал удар щитом и они разминулись. Следующему противнику повезло меньше – он был не с левой стороны, а с правой и Грасис не стал парировать щитом, а принял удар меча на броню. Удар был хорош, но кирасы не пробил. Зато ответным ударом булавы Грасис выбил противника из седла.

Доброцкие дрогнули и побежали. Их гнали и конные наемники, бившие с другого фланга, и отряд тяжелых всадников, и кнехты. Враги бросились к селу, но узкая улочка не могла принять в себя беглецов, возник затор, в который вновь врезались преследователи. Дальнейшее было не битвой, а избиением. Для него не нужна ни доблесть, ни верная рука.

Надо проследить, чтобы слуги должным образом позаботились о добыче, думал Грасис. В этом преследовании он участвовал, как и все, но душой уже прикидывал, где и чем поживиться, кому из маркитантов потом сдать трофеи и что купить на вырученные деньги, когда он вернется в Молтать. Если, конечно, не придется в лагере спустить все серебро на покупку еды. С ней становилось все хуже и хуже. Округа с трудом кормила осаждающее войско.

Таильрен прохаживался по захваченному селу. Вокруг кипел погром. Резали и вязали пленных доброцких, грабили местных, бесчестили женщин. Тут уж у кого где больше зудит, в мошне или в детородном органе. Компания Таильрена принимала активнейшее участие в погроме. Сам кондотьер не видел здесь для себя ни поживы, ни развлечения, уж больно все мелко. Слишком бедно жили местные.

Удерживать своих солдат, меж тем, он даже и не пытался, да и не смог бы он их удержать. Если бы он им сказал, что надо поставить караулы и щадить местных, ведь им ещё кормить осадную армию не одну неделю, наемники бы рассмеялись в ответ как боги или демоны. Таковы были обычаи войн. Да и вербовались в солдаты не столько за жалованье, будем честны, не такое уж и великое, сколько за возможность брать трофеи в бою и добычу в захваченных селениях. Как и все опытные кондотьеры, Таильрен никогда не отдавал приказа, который может быть не выполнен. Зачем рисковать авторитетом, да ещё ради невнятных целей? Поэтому он ходил по улочкам и наблюдал за происходящим.

Большинство селян успело укрыться в храме со своим самым дорогим и легким имуществом. Храм имел прочную дверь, которую не смогли высадить, а потому особо и штурмовать не стали, предпочтя брать более легкую добычу.

Вот с трупа доброцкого воина снимают кольчугу. Хоть и проста такая защита, но тоже стоит хороших денег.

Тут группа наёмников ломает дверь в дом, смотревшийся зажиточным. Да смилуются боги над хозяевами, когда грабители ворвутся внутрь.

– Домов не поджигать! – рявкнул Таильрен, что было мочи. – Шкуры спущу, если живы останетесь!

Солдаты оказались не из его компании, но уверенный вид и богато украшенное снаряжение подсказали им, что за его тоном стоит сила. На него оглянулись, но не выказали возражения или неудовольствия. Пара наёмников даже забормотали в духе, что они, мол, не совсем уж дураки, жечь посёлок, когда сами внутри.

Дураки, не дураки, но сгоревших сёл и городков Таильрен насмотрелся вдоволь, равно как и горе-грабителей, погибших в огне пожаров, которых никто не хотел.

Он свернул на другую улочку и пошагал в южную сторону, насвистывая песенку о том, что наемник всегда прав, и когда месит грязь в походе, и когда пропивает всё золото разом. На душе было легко. Селу не повезло оказаться в этом хороводе войны, но какое дело солдатам до печалей селян? Их компанию выбрали для этого похода, пускай же наемники потешатся! Тем более что они неплохо справились в деле. Связали доброцких конников боем, расстроили их ряды стрельбой, поставили на поле так, чтобы они не смогли быстро отступить от удара орденских тяжелых всадников. А любичи их недооценили, иначе не полезли бы такими малыми силами.