Лука Каримова - Неупокоенные

– Ты помнишь свою прошлую жизнь? Когда был живым? – спросила Вайолет.

Жнец призадумался, и его лоб прочертили тонкие морщинки:

– Не очень, у всех по-разному. Кто-то помнит обо всем, другие – обрывками, третьи – совсем ничего и не испытывают сожалений.

– Но не каждый человек подходит для этой роли, верно? – добавил Калеб, постукивая ноготками по подлокотникам.

Жнец кивнул:

– Не каждый, но даже мы не знаем критериев отбора. Бывало, что Жнецом становился убитый монах или же умершая во сне нянька, аристократы и простолюдины. Для смерти не важны титулы, богатство и власть.

– Должно быть… их отбирают за другие качества, – Вайолет задумчиво накрутила прядь волос на палец. – Может… они должны обладать твердостью духа? Быть сильными, уметь принимать нелегкие решения, ведь забрать душу – не разбить яйцо.

– Это верно, но мы – марионетки смерти. Наши тела – проводники, а ее незримая сила повсюду – в воде, земле, воздухе, каждом человеке. Мы можем отключить все человеческое: чувства, желания, – руководствоваться лишь разумом, но тогда долгая жизнь окажется скучной. Поэтому у каждого из нас есть свои особенности и причуды, например…

– Дорогие ботинки, – поняла Вайолет и лучезарно улыбнулась.

– Да, у моего коллеги Мушкетера – прекрасные дамы и хорошее вино, у кого-то – домашние питомцы, даже призраки. Но мы не можем заводить семьи, не можем дать начало новой жизни, потому что уже мертвы. Да и люди не замечают нас. Столкнувшись со мной нос к носу прохожий в одночасье позабудет о моем существовании, как если бы мимо пронесся поток легкого ветерка.

– Но ведь Джек видит тебя, общается и не забывает, и мы тоже, —лицо Калеба приобрело озадаченное выражение.

– Во всем есть исключения, мир несовершенен и многогранен. Ветер не может дуть либо слишком сильно, либо слабо, быть всегда определенной температуры и плотности. Ветер свободен. Также и с людьми: есть те, кто подвержен всему необычному, они видят, чувствуют или же, наоборот, не видят, но интуиция подсказывает им о чем-то странном. Например, вы унаследовали способности медиума от вашей матери, а она, в свою очередь, от кого-то из своих родителей. Это закономерность, и вашим детям передастся этот дар. Он течет по вашим жилам вместе с кровью, хранится в уголках разума, отражается в глазах. Умрете вы – умрет и дар, вы его носители. И все особенные такими рождаются или же… случайно приобретают, как случилось с Джеком. Он от природы одаренный человек: внимательный, с прекрасно развитой интуицией, зорким взглядом, острым слухом. Такими же талантами обладают и другие люди. В свое время Джек увидел нечто нехорошее, то, что не каждый ребенок смог бы пережить или забыть.

– Это повлияло на него? – прошептала Вайолет, прижав ладошку к груди и успокаивая взволновавшееся сердечко. – Что же с ним произошло? Его мучили? Или он из таких, как мы – неучтенных?

Жнец тяжело вздохнул, он и сам не знал подробностей истории Джека, да и не понимал, что испытывает человек, особенно, ребенок, утратив любимого.

– На его глазах умерла сестра, быть может, ее убили, и, кажется мне… очень изощренно. Это и оставило на нем отпечаток смерти. Возможно, в будущем, умерев, он станет жнецом, но это лишь мои догадки.

Вайолет побледнела, и ее глаза наполнились слезами:

– К-какой уж-жас, – всхлипнула она. – Бедный Джек, несчастная его сестренка.

– Он сам избрал свой путь, как и мы свой, – спокойно сказал Калеб, глядя в одну точку. – Как же мне управлять своими силами? Призывать духов?

– Практикуйся, учись лучше слышать и видеть их, различать среди живых, повелевать. Представь, что ты – кукловод, и от твоих пальцев тянутся незримые нити дара, они оплетают души, и стоит потянуть – те окажутся перед тобой. Я также делаю со своей косой: представляю ее, чувствую леденящую руку сталь, вспоминаю вес, как рукоять меча ложиться в ладонь… – и оружие возникло в руке, Жнец поднял его над собой. – Мне, как Жнецу, это дается легко, ведь я пришел из Корпсгрэйва, тебе же, человеку познавшему смерть, будет немного сложнее, и все же… в вас обоих течет кровь мира мертвых. Она усилила ваш дар, сделала тела отчасти неприкосновенными для смерти. Воспользуйтесь этой силой. Она не сделала вас богами, и жизнь ваша также не вечна, но пока вы дышите – вас ждут незабываемые моменты.

– У меня вот совсем не выходит общаться с духами, – пожаловалась Вайолет, утирая слезы. – Я их вижу, но не слышу слов, разве что могу пытаться читать по губам. Почему так? Вот у Калеба все получается.

Губы Жнеца расплылись в улыбке, и он погладил девочку по голове, коснувшись затылка и почувствовав под ладонью ее хрупкий череп.

– Полагаю, дело в возрасте. Дар не стоит на месте, а растет со своим носителем. Скажи, Калеб, ты с самого детства мог общаться с духами, видел их?

Мальчик призадумался:

– Не то чтобы с самого детства, но, полагаю, лет с трех, возможно, четырех. Мне мама рассказывала, но вот говорить… кажется, с шести или семи.

– Ну вот! А мне шесть! – Вайолет вскочила и заходила по комнате кругами, заламывая руки. – Я тоже хочу, а ничего не выходит, – плаксиво заявила она. – Так нечестно!

– Всему свое время, – прошелестел в полумраке голос Жнеца.

Глубокой ночью, как только дети уснули крепким сном, а Джек вернулся после очередного кровопролитного дела, Жнец неторопливо прогуливался на Хайгейтском 15 15 Расположенное в Хайгейте, Лондон. кладбище между рядами опутанных плющом могил. Укрытые зеленоватым мхом готические склепы возвышались над тропинками, а бледная луна освещала величественные надгробия и гробницы. Из всех кладбищ Лондона Жнец больше всего любил Хайгейтское. Ему нравилась его архитектура – даже памятник умершей кошке вызывал теплую волну чувств. Жнец существовал в эпоху трепетного отношения к смерти. Люди одновременно боялись и уважали ее, у них даже появилась мода – делать фотоснимки покойных, ставить черно-белые портреты в рамочки, а то и носить с собой на встречу с медиумами. Они наводнили Лондон, но мало кто был настоящим. Жнец не раз из любопытства наблюдал за актерской игрой бездарных фигляров, посмеиваясь над ними. Мать детей была не такой. За что же погибли их родители? Жнец присел на лавку, и свет луны заставил его бледную кожу засветиться. Будь поблизости человек, он бы принял его за привидение: бледный, худой, окутанный дымкой мрака.

– Ну и кто у нас здесь расселся?

Жнец обернулся на задорный юношеский голос – перед ним стоял его коллега в красном одеянии, его голову укрывал капюшон, а лицо полностью скрывала венецианская маска цвета слоновой кости. По скулам вились узоры, а в украшенных алыми языками пламени прорезях сверкали золотисто-алые глаза с вертикальными зрачками (особенность всех жнецов). Также маска очерчивала нос и идеально нарисованные губы.