Делия Росси - Ловушка для светлой леди

– Тихо. Сейчас вам станет лучше, – еле слышно прошептал Кимли.

Он легко касался моей израненной спины, а я безмолвно давилась слезами.

Закрыв лицо руками, попыталась приглушить раздающиеся всхлипы, но не выдержала и громко расплакалась. Впервые за время моего позорного пленения.

– Тш-ш. Все позади. Все хорошо. Вам больше не будет больно.

Себастиан осторожно привлек к себе и обнял. Он гладил мои косы, а я не могла остановиться, меня душили рыдания. Те ужас и боль, что скопились в душе, разом нашли выход, и я ничего не могла поделать. Рубашка Кимли давно уже промокла от моих слез, а он все проводил рукой по моим волосам, и у меня не было сил отстраниться.

– Тихо, миледи. Тихо.

Горячие губы коснулись шеи, а руки осторожно потянули стянутые тесемки рубашки, пробираясь под лиф и нежно касаясь груди.

– Что вы делаете? Нет! Не надо!

Я возмущенно отстранилась. Ни один мужчина не касался меня так. Никто, кроме будущего мужа, не имел права ласкать мое тело. Когда Кимли наблюдал, как меня избивают, или сам поднимал на меня руку – я терпела. Когда он издевался надо мной, перечисляя те ужасы, что ждут меня на Севере, я только сильнее стискивала кулаки и молчала. Но когда он посягнул на мое тело… Нет. Я не собиралась терпеть.

– Не трогайте меня! Вы не имеете права.

Я вскинула голову и наткнулась на пылающий взгляд синих глаз.

– Вот как вы заговорили, миледи? – процедил Себастиан. – Стоило только позволить вам поваляться в постели, как вы вспомнили свои графские замашки и возомнили, что вам все позволено?

Он пристально посмотрел на меня и коротко приказал:

– На колени!

Я не сдвинулась с места.

– Я сказал, на колени!

Мне неожиданно стало все равно, что со мной будет. Пусть хоть убьет!

Резкая пощечина заставила прикусить губу.

– Не хотите, чтобы было больно?

Себастиан грозно навис надо мной.

– Нет, – едва слышно прошептала я.

– Тогда не смейте мне перечить!

Он гневно уставился на меня, дожидаясь, пока я сползу на пол и встану на колени.

Сползла. Встала. Попробовала бы не встать! Чистое постельное белье, обшитое кружевами, издевательски маячило перед лицом, напоминая о прошлом. Не плакать. Только не плакать…

Я подняла голову и посмотрела на Кимли. Лицо его окаменело, глаза горели холодным синим пламенем, на щеках выступил отчетливый морозный узор. Ледяной маг! Меня буквально пригвоздило к полу. Только не это! Самые изощренные пытки – детский лепет по сравнению со злостью Истинного!

– Ты меня поняла? – грозно произнес Себастиан.

– Да.

– Да, лорд Кимли, – напористо подчеркнул он. – Повтори.

– Да, лорд Кимли, – покорно выговорила я.

– Давно бы так!

Себастиан сделал короткий пасс, и боль в спине немного притупилась. Я подняла глаза на своего мучителя, и не смогла сдержать судорожный вздох. Вместо грубого мужлана напротив стоял совсем другой человек. Высокий, в изящном сером костюме и с распущенными светлыми волосами, волной спадающими на украшенный серебром камзол, он казался полной противоположностью моего надсмотрщика. В его ярких синих глазах застыла безнадежная тоска, черты тонкого породистого лица дышали печалью, а на губах застыла горькая улыбка.

– Кто вы?

Голос от волнения сел. Голова странно кружилась, все вокруг расплывалось, подернутое снежной поземкой, но я из последних сил вглядывалась в прекрасное лицо и не могла понять, правда ли его вижу, или это всего лишь плод моего измученного воображения?

– Леди Анна!

Единый, сколько боли и надежды прозвучало в низком бархатистом голосе!

– Неужели вы…

Договорить незнакомец не успел. Его глаза ярко блеснули, и я тут же увидела хорошо знакомое мне лицо надзирателя.

– Что уставились? – грубо спросил Кимли.

И столько ненависти и злобы прозвучало в его словах, что я пошатнулась и, не удержавшись, осела на пол.

– Что ж, наконец-то вы осознали, где ваше место, миледи, – криво усмехнулся Кимли, выделив последнее слово, и вышел из комнаты, а я осталась сидеть на полу, с ненавистью глядя ему вслед.

Себастиан не появлялся до самого вечера. Лишь когда окончательно стемнело, в замке повернулся ключ, и дверь распахнулась настежь. Кимли прошел к окну, у которого я сидела, и положил на стол большой плотный сверток. Развернув его, молча кинул мне на колени темное платье из шертамской шерсти, закрытые ботики и чулки и коротко приказал:

– Одевайтесь, – не глядя на меня, отрывисто бросил Себастиан. – И поторопитесь. Через полчаса мы выезжаем.

Подгоняемая его тяжелым взглядом, я быстро натянула платье, благо, что сорочка, в которую меня переодели во время недолгого беспамятства, была чистой. Потом отвернулась, надела чулки и зашнуровала дорожные ботики.

Кимли нахмурился, подхватил мешок, открыл дверь и посторонился, пропуская меня вперед. В темном коридоре было безлюдно. Впрочем, как и всегда. Хозяйка дома, в котором мы остановились, почти не выходила из своих покоев, оправдываясь плохим самочувствием, а слуги тщательно избегали встреч со мной, но, если уж сталкивались во дворе, когда Кимли выводил меня на прогулку, то старательно отводили глаза.

Мы миновали небольшой холл и вышли во двор. Я поежилась от холода. Платье, хоть и шерстяное, совсем не защищало от вечерней прохлады. Экипаж уже ждал нас у ворот. Кучер помог мне забраться внутрь, Кимли легко вскочил следом, занял место напротив и крикнул вознице:

– Трогай!

Карета неохотно дернулась и загрохотала по камням мостовой, а я уставилась в окно, наблюдая, как остаются позади окраины Бэрси. Темные особняки с наглухо закрытыми железными ставнями окнами, мрачные дворики, глухие заборы. Дома походили на своих обитателей, замкнутых, молчаливых, нелюдимых. Жители близкого к Северу графства Сториндж видели многое, но, наученные опытом былой войны, предпочитали ни во что не вмешиваться.

Вскоре карета миновала последние городские лачуги и съехала на проселочную дорогу. Я напряженно смотрела на виднеющиеся вдали деревья. Стоунский лес. Густой, дремучий, опасный. До границы оставалось чуть меньше нескольких переходов. Если бы мне представился удобный случай…

– Даже не думайте, – словно подслушав мои мысли, лениво протянул Себастиан, поигрывая тонкими наручниками из ирвия.

Я вздрогнула, разглядывая блестящий металл, лишающий человека воли. Откуда у Кимли подобная мерзость? На территории Альянса он давно запрещен. В душе взметнулась отчаянная ненависть. Неужели Кимли посмеет заковать меня в постыдный металл?

Мне не хотелось верить в подобную извращенную жестокость. Да, Себастиан издевался надо мной, бил, морил голодом, но ирвий… О, боги, сжальтесь! Лучше смерть!