Роберт Егоров - Хозяин башни. Часть 1

– Ладно, сойдёт.

Он поставил его в угол между душевой кабиной и стеной.

– Здесь будет твой туалет, понял? – обратился он к котёнку, который, довольно облизываясь, подошёл к самодельному лотку и деловито обнюхал его. После чего залез внутрь и наглядно продемонстрировал Игорю полное понимание сложившейся ситуации.

– Молодец. Сообразительный какой, – он потрепал котёнка по голове, когда тот закончил свои дела и принялся умываться, развалившись на полу.

Игорь сидел на диване и читал книгу. На его коленях урчал котёнок, отвлекая парня своим тарахтением от чтения.

Игорь проверил время на телефоне.

– Так, дорогой, уже третий час, пора ложиться. Хватит нам ночного образа жизни, – осторожно переложив тёплое тельце на диван, Игорь поднялся, откладывая в сторону книгу.

Он уже две недели не ходил на работу, если не считать сегодняшней смены и привык ложиться под утро, а вставать сильно позже обеда. Ему предоставили отпуск на целый месяц, а не на стандартные четырнадцать дней. Управляющая ресторана настояла на этом, хотя Игорь не просил и готов был продолжать работать, несмотря на случившееся. Оставаться дома было ещё хуже. Ему даже сходить не к кому. С коллегами он общался только на работе, давние друзья растворились в минувших годах, словно и не существовало их. Словно всё прежнее было сном, полным счастливых пёстрых улыбок, юношеских трагедий и искренних заблуждений, но не правдой.

Игорь умылся, разделся, выключил свет и лёг в постель. Блёклый свет ночного города проникал в комнату через окно и обрисовывал силуэты мебели и маленькие острые ушки котёнка, примостившего в ногах. Тусклый фонарный свет, сочащийся с улицы болезненной желтизной, вырисовывал каждую шерстинку на вздымающемся боку маленького животного. Игорь лежал на спине с открытыми глазами и глядел в разверзнувшуюся перед ним потустороннюю пустоту. Сон не шёл.

Игорь думал. Он вспоминал последние месяцы своей жизни, окутанной дымкой; прокручивал в голове снова и снова последний разговор с Таней, случившийся несколько недель назад.

«Ты стал злым, жестоким!» – кричала она, пока он сидел на диване, пережидая бурю, ставшую одной из многих. – «Я рядом с тобой чувствую себя как в склепе каком-то! Ты превратился в бесчувственного робота» – сложив руки на коленях, он слушал её судорожные всхлипы.

«Я – девушка! Мне нужны внимания и забота, а не бесхребетный мешок с проблемами! Чего ты ст О ишь? Таскаешь подносы, пока нормальные люди деньгами ворочают. Ты урод! Я столько тебе отдала, столько всего сделала! Эгоист! Только о себе и думаешь. Чего ты молчишь? Молчи, мразь конченая! Ничего не можешь, только глазами своими хлопать. Жизнь так прохлопаешь.»

Завывания своей уже бывшей девушки, оскорбления и истеричные крики совершенно не трогали его. Она ушла, а он просто смотрел ей в след сухими глазами. Никаких волнений в груди. Даже не ёкнуло. И давно ли он рыдал над рыбкой, которую обнаружил в аквариуме однажды утром, плавающей кверху брюхом? Нет, не с ним это было. С другим Игорем, ещё ожидающим от жизни наивным своим детским умом больших свершений, ютившимся рядом с бабушкой и сестрой, укрывающих мальчишку от всяческих невзгод.

Теперь он явственно ощущал – внутри него словно что-то умерло. Окаменело. Его душа спряталась за щитом, от которого отлетало всё, что должно было взволновать его чувства. Хитиновый покров сердца, ядовитый в своей сути.

Таня заклеймила его грубым и самовлюблённым эгоистом. Может, действительно, так казалось со стороны. Но на деле он просто устал переживать, чувствуя как сердце в раскрывшемся ужасе, зажмурившись, жмётся к позвоночнику. Игорь знал, что если ещё хоть раз пустит в себя тоску – либо сойдёт с ума либо загремит в больницу после попытки неудачного самоубийства.

Даже на работе все с беспокойством заметили его обновлённое состояние, не понимая, что его кажущаяся отрешенность – самое здоровое состояние духа в сложившейся ситуации. Его не понимали, оглядывая с подозрением, с молчаливым укором, сочувствием и вопросом во взгляде. Ничего объяснять он не собирался. Вера, управляющая ресторана, отправила его отдыхать.

«Я понимаю, что сейчас у тебя непростой период в жизни. Тебе надо развеяться, сменить обстановку. Пойми, что ходить с такой постной миной в ресторане тоже не годится. Мы все за тебя переживаем.»

Конечно.

«Я бы на твоём месте сходила, может, к психологу.»

Обязательно.

«Отдыхай. Если что, мы всегда поможем. Ты не один.»

Непременно.

Он повернулся на бок, осторожно, чтоб не потревожить развалившегося в ногах котёнка, который пискнул сквозь сон.

Две недели назад умерла бабушка. Последний человек, связывающий его с реальностью. Теперь ничего не осталось. Только ресторан, продуктовые магазины, съёмная квартира, безвкусные ужины в компании с вином, люди вокруг. И отдельно от всего этого стоял Игорь. Он словно наблюдал смазанные движением цветные картины, непрерывный поток людей, стоя на чёрно-белой обочине.

События ещё не остывших дней были разбросаны в памяти, валялись там бесформенной кучей. Полиция, протокольные равнодушные морды, мигалки, красный кружок светофора, морг, врачи с усталыми физиономиями, «Свидетельство о смерти», бледное родное лицо теперь уже несуществующего человека, автомобили, катафалк, подписи на документах, печати, справка о кремации, ключи от квартиры, тишина. Гробовая.

Полное опустошение. Безразличие ко всему, что происходит и ещё произойдёт. Утраченный смысл – напыщенная фраза стала оглушающе понятна.

«Ты должен всегда, несмотря ни на какие жизненные обстоятельства, оставаться жизнерадостным и не терять присутствия духа.»

Слова бабушки сразу после смерти сестры. Три года назад. Она утирала красные от слёз глаза и старалась улыбаться. В груди Игоря что-то страшно сжималось, перекручивая внутренности.

«У тебя есть мы. Мы всегда будем рядом, что бы не случилось.» – слова живой ещё сестры и утвердительный кивок бабушки семнадцать лет назад, когда мать ушла из семьи. Отца он не помнил. Маленький мальчик десяти лет, для которого мир начал стремительно сужаться до размеров трёхкомнатной квартиры, где они жили с сестрой и бабушкой. Здесь защита, здесь всегда будет тёплое лето.

Зачем давать обещания, которые не можешь выполнить? Теперь уж вас нет рядом. А коллеги с опаской поглядывают на него, украдкой ища в интернете стоимость приёма у психиатра.

Но ещё никогда его сознание не было таким ясным, как теперь. Всё стало прозрачным и понятным. Горькие слёзы одинокой истерики окончательно смыли налёт заблуждений: на самом деле до него никому нет дела. Каждый при рождении был брошен в водоворот событий, где рассчитывать можно только на свои силы. Нет смысла тревожиться за других. Тревожиться надо за себя.