Робер Дж. Гольярд - Безобразная Эйвион, или Сон разума

– Доброго вечера, – пробормотала Эйвион, и уселась на краешек длинной скамьи – так, чтобы оказаться к собравшимся правым боком. Её голос потонул в общем гаме, но в скором времени все заметили новоприбывшую – многие, бросая на неё косые взгляды, тихо переговаривались.

Перед Эйвион возникла необъятных размеров фигура в переднике, сплошь в жирных пятнах. Женщина, уперев руки в бока, грозно оглядела слуг.

– Чего уставились, бездельники? – И уже тише добавила: – Сейчас, девочка, скажу, принесут, что перекусить.

Она ушла вразвалочку. Эйвион дрожала, как натянутая струна. Печать Вилова, печать Вилова – билось в её голове. О, праматерь Боанн, лучше бы она не уезжала из Озёрного Луга. Она сидела, боясь поднять глаза. Доски стола были тёмными, в несмываемых разводах от пролитого вина.

– Ишь ты, какая красотка!

Эйвион вздрогнула, глянув. Перед ней сидел человек – такой странный, что она оторопела. Настолько маленький, что из-под столешницы виднелась только его голова, а руки он положил перед собой, высоко задрав плечи.

«Карлик», – подумала Эйвион. Она никогда не видела карликов. С несоразмерно большой головой, крупным, выдающимся вперёд лбом, вдавленным носом и вывернутыми наружу толстыми губами. Руки у него были длинные и, похоже, когда он стоял, доставали до колен.

– Что, Данбур, нашёл подружку себе под стать? – насмешливо крикнул кто-то.

Маленький человек презрительно повёл плечом.

– Тебе, Мадог, и такую за счастье заиметь, – фыркнул он. – На твою кочерыжку разве что мыши клюнут.

Ответом был громкий хохот. Сальная шутка карлика заметно разрядила обстановку: челядь вернулась к еде и пиву.

– Моё имя – Корах, – буркнул он.

Эйвион робко взглянула на него.

– Тот человек назвал вас Данбуром.

– «Дан бур» значит «под столом». Если хочешь, можешь называть меня и так.

– Я поняла, сир Корах.

– Какой я тебе сир?! Ну-ка, закрой слева ладонью.

Эйвион подняла было руку, но тут же положила её обратно на колени.

– Не буду, – сказала она.

– Хм, – фыркнул карлик, – ну и ладно. Я и так вижу, что красотка. Полкрасотки. Это как же тебя угораздило?

– Пожар, – сказала Эйвион, – давно, в детстве.

Корах кивнул.

– Я так и подумал. А то тут один болван, из тех, что тебя привезли, уже уши всем прожужжал про ведьм всяких, да про чудовищ.

– Чудовища бывают.

– Да ну?

– Правда.

Карлик глянул на неё исподлобья.

– И Чёрная Дева бывает? – спросил он без тени ухмылки.

Эйвион поджала губы.

– Ну, ладно, – миролюбиво сказал он. – Я иногда бываю зол. И с маленькими девочками не часто общаюсь.

– Я не маленькая.

Карлик фыркнул.

– Я заметил. Ещё годик – и это платье у тебя на груди лопнет. Тс-с… – тут же добавил он. – Не обижайся. Расскажешь как-нибудь… про чудовищ.

– Хорошо. – Эйвион решила не обижаться и, чуть помолчав, спросила: – А кем вы здесь служите?

– Никем. – Карлик пожал плечами. – Я был любимой игрушкой её светлости Мейнир, но старушка год назад отбросила копыта. А старик Марред меня на дух не переносит.

– Почему?

– Потому что он уродливей меня. – Корах ухмыльнулся. – Так что теперь я не при делах. А ты, говорят, дочка Тарена Ллира? Я его знал.

– Знали? Расскажете мне как-нибудь про него?

– Разумеется. Ты – мне, я – тебе.

Возле стола появилась Айрис, слегка растрёпанная и запыхавшаяся. В руках она держала две плошки – с кашей и куском пирога.

– Вот те раз! – Корах вздёрнул брови. – Ещё одна девица. Целая. Итого – два с половиной человека необычайной красоты.

Он слез со скамьи и, не попрощавшись, ушёл. Ноги у него были короткие и кривые.

– Кто это? – спросила Айрис, проводив его неприязненным взглядом.

– Его зовут Корах, – сказала Эйвион и, подумав, добавила: – И он не злой.

– По виду не скажешь. Похож на дверга . Рассказывай, где была.

Торопливо глотая кусок за куском, Эйвион в нескольких словах поведала о лорде Марреде и о том, что через два дня она поплывёт с сиром Гаретом в Ллир.

– А по дороге – это его милость приказал, – надо будет победить разбойников в Глотке Тролля. Помнишь, сир Гарет о них говорил?

Айрис слушала, открыв рот.

– Ух ты, сплошные приключения, – пробормотала она, но больше сказать ничего не успела.

Перед девушками стоял сир Гарет, а чуть позади него – высокая женщина с суровыми чертами лица. Волосы у неё были забраны под белоснежный чепец.

– Госпожа Ллир, – произнёс рыцарь, – это Ингунда. Она покажет вам вашу комнату.

Ингунда приветствовала Эйвион лёгким наклоном головы.

– Прошу следовать за мной.

Комната оказалась в одной из башен Керка, так высоко, что Эйвион даже чуть запыхалась карабкаться по крутой лестнице.

– Сюда, – сказала Ингунда, толкнув небольшую дверь, всю в оковках. – Камин уже зажгли, так что не замёрзнете.

Эйвион вошла – и обомлела. Рядом с ней стояла Айрис, тоже раскрыв рот от изумления.

Стены комнаты до высоты человеческого роста были обшиты резными деревянными панелями, тёмными от времени; на красно-жёлтых гобеленах скакали в бой рыцари; в шкафу поблёскивала серебряная с виду посуда, а на столе замысловатым деревом высился огромный канделябр с полудюжиной свечей. Два кресла с подушками, а в дальнем углу – почему-то именно это в первую очередь бросилось Эйвион в глаза, – кровать. Не особенно большая, но высокая, с тремя ступеньками, а над ней – балдахин на витых столбах. В другом углу полыхал камин, распространяя вокруг живительное тепло.

– Это – комната Олуэн, старшей дочери его милости, – пояснила Ингунда. – Уж пустует давно, но здесь прибрались.

– А где она?

– Замужем за сыном графа Деверо. Как уехала, так и с концами. Горничная ваша может там ночевать, – домоправительница указала на дверку в стене, которую Эйвион сразу не заметила. – Там же купель есть. Сейчас распоряжусь, воды натаскают. Платье к утру принесу. – Ингунда оценивающе глянула на Эйвион. – Уж больно вы тоненькая, наряды её милости не подойдут.

Она повернулась к двери.

– Если что потребуется, у кровати шнур есть.

– Спасибо вам, – сказала Эйвион.

Домоправительница улыбнулась.

– Не за что. – Она нырнула в дверь, покачивая головой, и до Эйвион донеслось едва слышное: – Бедняжка…

Эйвион вздохнула, но тут же принялась обходить опочивальню: с робостью дотронулась до резных спинок кресел, провела рукой по бахроме подушек и, наконец, остановилась возле кровати. Там была перина, белая и мягкая, судя по ощущениям – пуховая.

– С ума сойти, – потрясённо проговорила Айрис. – У Дилис Блойдеин сарай по сравнению с этим. Я видела её покои.

Она с осторожностью уселась в одно из кресел, поёрзала для удобства, но тут же вскочила, услышав скрип двери.