Александр Кириллов - Будем жить по-новому! Хозяйственник. Книга 5

– Это вам надо в Октябрьский район в поселок Артем.

Попрощавшись с библиотекарем, я отправился в этот поселок. Пройдя километров шесть по проспекту Ленинского комсомола, представляющего собой разбитую грунтовую дорогу, я притопал в поселок Артем, который был вместе с поселком энергетиков центром Октябрьского района. По подсказке местных аборигенов нашел здание бывшей школы, в котором был организован лагерь для военнопленных немцев, а на футбольном поле было построено четыре больших деревянных барака.

Зайдя на территорию объекта, был остановлен часовым, представившимся по форме и сообщившим, что это режимный объект и посторонним вход воспрещен.

– Я ваш новый комендант, прошу вызвать дежурного или самому проводить меня к начальству.

– Так это, начальства нету, дома оно у себя, то есть, где снимает комнату у жинки, хозяйки, то есть…

– Ну и хрен с ним, пошли смотреть ваше хозяйство. Да не дергайся ты – никому он не нужен, ваш режимный объект.

Часовой метался в поисках компромисса – оставить пост или подчиниться приказу будущего начальника.

– Не суетись, рядовой, исполняй приказ командира.

Часовой, мысленно плюнув на инструкции, повел меня показывать объект.

«Да-а-а, запихнуть сюда пять тысяч солдат, а вначале было еще больше, молодцы, уплотнили здорово!» – присвистнул я.

В казармах было сыро и холодно, гулял сквознячок, но в уборке и чистоте был немецкий «Ordnung», как говорится «порядок, прежде всего».

– Почему не топят?

– Угля нет.

– Почему, выделяют же?

Солдат задергался, не зная, что ответить.

– Ладно, пойдем смотреть дальше.

В помещении, определенном под кухню, десяток немцев кашеварило. Еще несколько заходили и уходили во двор, занося дрова, воду и вынося отходы производства. На улице «кочегарило» несколько полевых кухонь, возле которых варили какую-то бурду из перловки и редкой картошки немецкие повара.

– Не густо у вас тут кормят, хотя, если вспомнить, как кормили наших военнопленных в немецких лагерях, то у вас шикарный обед получается. Почему кормите не по норме – воруете?

– Никак нет, товарищ гвардии полковник, мало выделяют.

– Я в управлении тыла проверю, сколько вам выделяют и, если что не так, то кто-то поедет лес валить на Колыму. Ясно? Сколько у вас охраны?

– Четыре отделения и майор – комендант лагеря.

– Ладно, пора мне домой.

Возвращаясь в центр, смотрел на знакомые мне с детства отвалы горных пород – терриконы, являющиеся характерной деталью городского пейзажа всего Донбасса.

– Что ж, это, конечно, не Порт-Артур или Вена, но и тут жить можно.

За эту неделю я и мои товарищи из тех, кто собрался придерживаться нашего коллектива, решали свои задачи, определенные нами на собрании каждому из участников «концессии». С гостиницы я съехал, оставив вещи дома у Жени Киричева, как и многие из ребят, кто решил остаться, но не имел своего жилья, разместились у боевых товарищей.

В общем, дела шли своим чередом у каждого, а я направился к месту службы. Сопровождали меня Лосев, сразу примкнувший ко мне, Конышев, Светлана Снежкова, остановившаяся у своих родственников, и Филиппов, как гражданские лица, но в военной форме с орденскими планками. Каждый был взят, как специалист по своему направлению. Прибыв на базу, я пошел принимать дела, а остальные помочь мне принять то, что мне будет передавать предыдущий начальник. Встретил меня майор, построивший личный состав военнопленных, так и красноармейцев из охраны и интендантской службы лагеря.

– Товарищ полковник, личный состав вверенного мне взвода администрации и охраны лагеря в количестве 26 человек, находящихся в лагере и вызванных из дома после смены, и военнопленные, дежурные по лагерю и больные, в количестве 150 человек, построены. Контингент военнопленных численностью 4900 человек и отделение охраны в количестве 10 человек находятся на работах в городе. Комендант лагеря, майор Хацапетов.

– Вольно, майор, разойдись.

– Лагерь, вольно, разойдись!

Народ стал куда-то мигрировать по территории лагеря, а мы направились в кабинет начальства.

Нам подносили ведомости, гроссбухи, что-то еще.

– Пошли на склад, берите своих кладовщиков, поглядим, что там есть и сразу ведомости учета берем, наш бухгалтер и тыловик проверит.

Лицо командира погрустнело.

– Какие нормы расхода на ежедневное питание пленных? Так-с, Светлан, что там есть по ведомостям?

– Да я бы сказала, что нормы весьма хорошие. Мы на фронте не всегда так снабжались.

«Кстати, как раз они обед готовят, вот и посмотрим, как тут бойцов кормят. А как пленные принимают пищу?» – обратился я уже к майору.

– На полуторке развозим по объектам.

Мы стояли перед несколькими мешками крупы и ящиком картошки, которую чистили немцы.

– Это что, обычная норма отпуска такая, а по вашим ведомостям фашисты сжирают, как армейская бригада полного состава.

– Да, что с ними валандаться, фашисты и есть фашисты, пусть дохнут.

– Я не против того, что они фашисты, но сейчас они рабочая сила, которая должна восстановить всё то, что разрушили. Я посмотрел, как они работают – не бей лежащего.

– Я бы их расстрелял за саботаж, так нельзя же.

– Да, в немецком плену за такую работу их давно бы расстреляли. Хорошо, где продукты? На улице холодно – ноябрь, а казармы не топлены, обмундирование у них с войны что ли, где положенная униформа? Я бы тебя, майор, понял, если бы ты на это детский дом содержал бы или больницу обустроил. Но, я так понимаю, все это давно продано.

– Много ты понимаешь, товарищ полковник.

– Не вопрос, завтра я прибуду с представителями военной прокуратуры. Пусть они с тобой разбираются. Это надо же, сдает дела и ворует до последнего.

– Ты советского командира из-за каких-то немцев посадить хочешь.

«Вот они – советские командиры, – сказал я, указав на моих товарищей, – а ты, гнида, всю войну в тылу на теплых местечках ошивался. До завтра».

Мы вышли и укатили на Филипповском внедорожнике «Хорьх».

– Владимир, давай в НКВД, надо с этим майором разбираться.

В общем, на следующий день в лагерь прибыла целая комиссия из интендантов, юристов из прокуратуры и кадровиков. Не знаю, кому-то отстегивал долю майор или все себе оставлял, но никто его прикрыть не смог. Под следствие попали все, плоть до красноармейцев из охраны. Учитывая развитое доносительство в это время, повязанными должны были быть все, просто доли у всех разные.

Снова увидевший меня Гришанов, замахал руками: «Кольцов, ты мне скоро во сне сниться будешь, чего опять хочешь?»

– Алексей Иванович, сейчас в штате 5000 немецких рыл, а штат охраны и обслуживающего персонала там числится на лагерь в 1000 человек. Необходимо увеличивать штат до установленных норм.