Кристина Лисовская - Дети единорогов: Дневник Первого

Замечательный день был, я чувствую, что смогу уснуть, не волнуясь ни о проклятии, ни о том, что оно повлекло за собой. Мне просто хочется, чтобы жизнь продолжала идти также, как идёт сейчас, всё казалось настолько же спокойным и размеренным только в период, когда я жил у Сэма до наступления его проклятия. Я очень хочу, чтобы на этот раз все было по-другому, чтобы не случилось ни одного настолько же сильного потрясения, словами не передать, как сильно.

25 сентября

Снова ходили с ребятами в лес, я поставил путеводные метки, так что смогу в будущем сориентироваться в одиночку на охоте. Пошли в сторону противоположенную той, куда мы повернули вчера, через пару часов ходьбы добрались до утеса, под которым пролегает речка. Вода тёмная, быстрая, не разглядеть ничего, батюшка бы сказал, что где-где, а в такой реке точно Водниковы угодья. И, тем не менее, жуткие ассоциации впечатления совсем не портят, место невероятно красивое. С уступа открывается большой обзор: можно без страха наблюдать за живностью, которая где-то далеко, на другой стороне, утоляет жажду, можно просто насладиться видом золотой осени, на самом утесе деревьев не растёт, а те, что напротив, бросают тень в противоположенную сторону, давая солнцу осветить всё это разнообразие красок. Мы пробыли там до самого вечера. Ляля расспрашивала про наши путешествия, было немного страшно оступиться и сказать что-то, расходящееся с тем, что она уже слышала, но по спокойствию Сэма я сообразил, что с легендой он в этот раз решил не мудрить, и не ошибся.

Я больше узнал о Ляле, понял, почему она жила дома одна. Матушка её померла в родах, также как и Сэмова, а отца несколько лет назад сгубила война. Ответственность за девушку взял на себя давний друг семьи и бурмистр города, увы, но в конце лета и этот добрый человек ушёл из жизни. Ляля потеряла не просто близкого человека, но и того, кто оберегал её от опасностей, одной из которых был мужчина, давно подбивающей к ней клинья. Я мало понял в том, что представляет из себя навязчивый ухажёр, запомнил, что зовут его Зефирин, и что он явно не привык слышать отказы, чего только стоит сломанный им дверной засов. Кошмарно, что мужчину пытался поставить на место один лишь Лех, дед из соседнего дома, тот самый, с коим я сначала не поладил. Сэм встретил Лялю в трактире, когда та просила подругу из купеческой семьи взять её с собой в путешествие до Кракова, но позже в этом отпала необходимость, потому что через несколько дней Зефирин покинул город. Уже в личном разговоре Сэм мне рассказал, что вымазался всякими травами, дождался ночи и влез к нахалу в окно, разыграл из себя невесть кого и запугал навязчивого жениха до такой степени, что никто о причинах его отъезда и не догадывается. Поделом этому Зефирину так-то, с ним пытались говорить по-человечески, но он на это наплевал, стал немногим лучше тех, кто воровал девок и потом в качестве шлюх под других подкладывал.

Я сегодня также снова предложил Ляле в следующий раз выступить вместе в трактире, и, неожиданно, в этот раз идея пришлась ей по нраву. Всю дорогу домой мы распевали песни. Ляля уговаривала Сэма к нам присоединиться, сначала по-хорошему, потом подтрунивая над ним за стеснение, а я разными способами пытался убедить её оставить эту затею, ибо у меня было побольше времени усвоить, что заставить Сэма прилюдно заниматься чем-то, в чём у него нет уверенности – бесполезно.

29 сентября

Дни идут так спокойно и размерено, что я даже не знаю, какие из тех маленьких событий, которые их составляют, стоят описания. Ляля выиграла в нашем несерьезном споре, поразительно и невероятно, но ей все-таки удалось упросить Сэма заняться пением. Могу поздравить Лялю, умение влиять на человека, для которого существует только его мнение и неправильное – большая редкость, но я не уверен, что оно стоит моей головной боли. Существует два типа людей, которые не умеют петь, одни тихие настолько, что услышать, о чём они пытаются поведать, можно только стоя к ним вплотную, а вторые – очень громкие, напряженные и не попадающие не в одну ноту. К сожалению, Сэм

(прим. пер.: текст обрывается и меняет ориентацию на горизонтальную, авторский почерк сменяется кривыми крупными округлыми буквами, первое слово полностью заштриховано, невозможно разобрать каким оно было.)

___, что делаешь?

так интереснее

(прим. пер.: авторский почерк вернулся)

Ну, хорошо, давай будет по-твоему. Я описываю свою жизнь.

У меня было много времени этому научиться, да и я бы не сказал, что пишу быстро.

(прим.: нижнюю строчку венчает несколько каракуль, похожих на те, которые получаются в результате расписывания ручки, вероятно, с их помощью скрыли какой-то текст. Несмотря на избыток остававшегося места, дневник продолжается со следующей страницы, где ориентация текста меняется обратно на книжную).

Ляля быстро поняла, что вести со мной переписку – не такой интересный способ провести досуг, как могло показаться, и это хорошо, есть намного более рациональные методы для развития своего письма и чтения. К вечеру у меня получилось разучить с Сэмом одну застольную песню, она не очень сложная, и мне легко одновременно играть ее на лютне и следить за голосом… ха, Сэма теперь можно называть моим учеником, а меня наставником, это забавно.

Пишу я как певец, у которого за плечами большой опыт, множество дней тренировок в одиночестве, ни одно выступление на улице или в питейной, как певец, который достиг такого уровня мастерства, что выше расти просто некуда, как певец, который, чтобы не сойти с ума от утраченного смысла жизни, берет к себе учеников и надеется, что когда-нибудь, усвоив все мои знания и премудрости, впитав в себя и горький, и приятный опыт бардовской жизни, один из них сможет превзойти мастерство своего наставника и приумножить его славу. Так вот, ныне ситуация с послушниками у меня не самая лучшая… Ладно, это все шутки, мне над собой еще расти и расти. А Сэм молодец, он, конечно, несколько раз да сфальшивит, несмотря на то что песню мы мучили целый день, но было видно, что он старался и прислушивался к моим правкам.

30 сентября

Гуляли с Сэмом по городу, увидели, как Лех с корзиной грибов возвращается. Если мы когда-нибудь до сегодняшнего дня и ходили вместе по грибы, то я этого не помню, никогда не было особенного смысла, к тому же проклятье убирает у человека потребность в пище. И всё-таки, когда Сэм предложил последовать примеру Леха, я согласился. Я почти привык к его запаху, хотя поначалу он очень отвлекал, было ощущение, как будто меня заново прокляли, тогда при встрече с человеком моей крови точно также осознанность понижалась, и было столь же тяжело перенаправить внимание на что-то другое. Очень здорово, что в этот раз к моей слабости Сэм отнёсся с пониманием, а не превратил в повод для шуток, без них, конечно, тоже не обходится, но они совершенно беззубые. Настораживает, что сам Сэм ничего не чувствует. Он сместил ракурс, с которого я смотрю на эту ситуацию, предположив, что проблемы не у него, а у меня. Да, пожалуй, можно и так сказать, неудобства же терплю я, а не он, но это софистика. Сэм неправ, для него запах Ляли ни с того ни с сего поменялся, и мне кажется, что более вероятно, что что-то пошло… ну вот почему не так? Всех остальных людей он чувствует как обычно, ничего в них странного не появилось. Я снова запутался, также как и днём. Мы по итогу пришли к тому, что без еще одного проклятого этот вопрос не решить. Честно, когда Сэм это сказал, мне не по себе стало, благо он быстро добавил к своим словам, что жизнь у нас предполагает быть долгой, и мы успеем, скорее всего, не раз, случайно встретить кого-то из тех, кто уже таким является.