Елизавета Дворецкая - Стоячие камни. Книга 1: Квиттинская ведьма

Большой серый пес выскочил из-под еловых лап, и Хёрдис резко обернулась, услышав за спиной его шумное дыхание. Она чуть не спросила, где он был, но из осторожности промолчала: возбужденный вид собаки говорил о том, что поблизости кто-то есть. Пес прыгнул к ней, потом опять отскочил, стал припадать на передние лапы, вилять лохматым хвостом и заглядывать в глаза хозяйке, призывая идти за ним.

– Что ты там нашел? – вполголоса спросила Хёрдис. – Что-нибудь съедобное? Это было бы неплохо! Но если опять лось, как в прошлый раз, то я с тобой не пойду.

Серый схватил ее зубами за подол и потянул.

– Пусти! – возмутилась Хёрдис. – Моя лучшая рубаха! Другой мне теперь до зимы не дадут! Ладно, ладно, я иду!

Она привыкла разговаривать с Серым: он был ее единственным другом и постоянным спутником. В усадьбе от них обоих было немного толку, и они целыми днями бродили вдвоем по лесам, иногда забираясь так далеко, что даже ночевать приходилось в лесу. Впрочем, домочадцы Фрейвида Огниво о них не беспокоились. Многие были бы даже рады, если бы однажды побочная дочь хёвдинга* вовсе не вернулась домой. За быстрый неслышный шаг, за дружбу с собакой и любовь к одиночеству, за неуживчивый, колючий нрав Хёрдис дочь Фрейвида прозвали Колдуньей, хотя колдовать она, к собственному большому огорчению, не умела.

Обрадованный пес отскочил и молнией кинулся в ельник. На бегу он изредка оглядывался и проверял, идет ли за ним Хёрдис. Собрав волосы и перекинув их на грудь, чтобы не цеплялись за ветки, она торопилась за Серым: ей и самой было любопытно, что такое он нашел. Рубаха из грубого серого полотна, некрашеное темно-серое платье и длинные темно-русые волосы делали Хёрдис незаметной среди лесных стволов, и незнакомый человек, столкнись они в лесу, скорее принял бы ее за хюльдру*, чем за живую девушку.

Вслед за Серым она вышла из ельника к морю. Пологий длинный откос, покрытый пестрой кремневой галькой, спускался к самой полосе прибоя. Неподалеку на юге темнел бурый утес, называемый Тюленьим Камнем. А с северной стороны быстро приближался незнакомый корабль. Ни у кого в ближней округе не было такого яркого паруса, бело-красного, с широкой синей полосой внизу. Окинув корабль цепким взглядом, Хёрдис отметила двадцать четыре или двадцать шесть скамей для гребцов, тюленью голову на переднем штевне*, искру позолоченного флюгера на верхушке мачты.

– Какой большой корабль! – протянула она, восхищенная этим зрелищем. – Посмотри, Серый, – к нам пожаловал какой-то знатный вождь! Смотри, как отважно он гребет мимо Тюленьего Камня, как будто и не слышал, что здесь надо приносить жертвы, если не хочешь приплыть прямиком на дно…

На носу корабля Хёрдис заметила двоих мужчин. Один выглядел уже немолодо, был плотным, над поясом с крупной блестящей пряжкой у него выпячивался толстый живот. Широкое круглое лицо с желтоватой бородой обрамляли две косы, что сразу указывало на принадлежность к племени фьяллей. Взгляд Хёрдис остановился на пряжке. С такого расстояния нельзя было определить, золотая она или бронзовая, но Хёрдис хотелось, чтобы она была золотая и тем оправдала ее завистливую неприязнь.

Потом она перевела глаза на второго фьялля, стоявшего рядом с толстым богачом. Этому на вид было не больше двадцати четырех – двадцати пяти лет. Он был не слишком высок ростом, но хорошо сложен; острые глаза Хёрдис мгновенно отметили очень красивое лицо с правильными чертами, длинные светлые волосы, зачесанные за уши и перевязанные через лоб вышитой золотой лентой. Мужчины фьяллей заплетают две косы над ушами, но этот оставил пряди распущенными, как видно желая похвалиться их красотой и блеском. На руке красавца, лежащей на борту корабля, блестело толстое золотое обручье, синий плащ был сколот на груди такой же крупной золотой застежкой, а под плащом виднелась красная рубаха. Крашеное платье в будний день, на море! Где же такое видано!

– Ты только посмотри, какой красавчик! – с восхищением и завистью бормотала Хёрдис, пристально оглядывая молодого фьялля, как будто целилась в него из лука. – Разрядился, как на пир Середины Зимы!* Или как будто едет свататься! Ну и дела! Хотела бы я посмотреть, как он во всей этой роскоши свалится за борт и его обнимет морская великанша!*

Ни себе, ни Серому Хёрдис никогда не призналась бы, почему вид молодого фьялля так ее раздосадовал. Ее злило и раздражало все желанное и недоступное, а недоступного ей на свете было так много! Такой красавец даже не поглядит на нее, а если и поглядит, то лишь посмеется над замарашкой с шершавыми руками, без единого плохонького украшения! Нет, он не для нее, не для Хёрдис по прозвищу Колдунья, не любимой ни одним человеком на свете. А раз так, то лучше бы его вовсе не было!

– Посмотрим, как такое нахальство понравится Большому Тюленю! – шипела она, следя за быстро скользящим кораблем. – Мимо него такие гордецы не плавают безнаказанно!

Корабль стал огибать Тюлений Камень. Хёрдис провожала его глазами, словно взгляд ее был привязан к кораблю и не мог оторваться. Казалось бы, что ей за дело до чужого корабля, который всего-то навсего идет мимо побережья Квиттинга и даже не думает здесь приставать? Но вид его заставил ее сердце биться чаще, как всегда при виде чего-то нового и необычного, не привязанного к скучной домашней повседневности. Корабли уходили в неведомые дали, а она стояла на берегу, словно прикованная к этим бурым скалам, угрюмым ельникам, к своей заурядной, скучной, подчиненной чужим правилам жизни.

В детстве Хёрдис любила воображать себя драконом, наводящим на всех ужас, способным наложить когтистую лапу на все, что понравится! Теперь Хёрдис было уже двадцать лет, и она знала, что драконов на самом деле не бывает. Она знала свое место на свете, знала и то, как мало ей в этом мире причитается, но желания ее от этого не уменьшались. Почему люди носят красивые одежды, ходят в далекие походы, беседуют с конунгами*, сочиняют висы*, а ее, Хёрдис, дочь рабыни Йорейды, всё хотят привязать то к прялке, то к ткацкому стану, то еще к какому-нибудь скучному делу! «Если бы Хёрдис родилась мальчиком, она давно сбежала бы к какому-нибудь морскому конунгу!» – часто говорила фру Альмвейг.

Хёрдис очень жалела, что не родилась мальчиком. Для мужчин в мире гораздо больше возможностей, даже если они рождаются побочными детьми знатного человека от рабыни и имеют не слишком приятный нрав. У них есть оружие, чтобы постоять за себя. А она чем вооружится? Веретеном? Тролли* бы их всех взяли! Будь она драконом, с каким удовольствием она съела бы этот корабль с ярким красно-бело-синим парусом и смешной тюленьей мордой на переднем штевне!