Татьяна Зубкова - Панакея. Книга 2. Российская федерация. Иштар. Любовь

Но вернёмся к событиям почти двадцатилетней давности. Железные ворота в заборе, огораживающем неизвестно какую площадь, раскрылись при приближении: нас ждали. Во дворе стояла военная техника, в которой я не разбиралась, но мой бурный восторг вызвала мысль: что если на такой самоходке проехаться по городу! Вдруг стало легко и весело. Мы вошли в помещение. В сауне было чистенько и пусто. А так – обычно.

– Ты в святая святых! – сказал он с придыханием.

– В сауне?! – съехидничала я.

– На нашей базе! Сюда не просто женщине – любому постороннему вход воспрещён! – ответил он обиженно, как маленький ребёнок.

– Получается, что я не любая?! – уже звенящим голосом спросила я.

– Конечно, не любая! Ты – моя женщина! – гордо.

– Я – ничья! – ответила я возмущённо.

– И это уже хорошо! Есть ли у тебя тапочки? – заинтересованно.

– Спрашиваешь! Я самая завзятая в мире саунистка! – А он посмотрел на мои ноги, таким «мужским» взглядом: снизу – вверх, и ответил, улыбаясь одними губами, с небольшим шрамом между губ, справа:

– Я в этом был уверен, – низким голосом.

Было чисто и тепло, особенно с мороза. В большой комнате был постелен зелёный палас. Стояло два, правда несколько уже поиздержавшихся, кресла и столик, на который он поставил пиво. Он снял полушубок и стал убирать оружие. Я взвилась:

– Послушай! Дай посмотреть! – радостно заверещала я. – Не жадничай! – И попробовала отобрать пистолет. – Дай!

Он вынул обойму – и протянул мне. Пистолет приятно лёг в руку.

– Как всё же тебя зовут?! – с большим запозданием спросила я.

– …! – как будто это само собой разумеется – представляться через неделю после знакомства. Я не буду называть его имя: не хочу менять его. Пусть он просто будет: Мой Герой. Ведь он действительно был Героем!

– А меня… – решила наконец представиться я.

– Я знаю. Вероника! – сказал Мой Герой.

– Работа такая?! – ехидно спросила я.

– Ну да. Всё же давай париться, – ответил он спокойно. И, повернувшись ко мне спиной, стал полностью раздеваться, аккуратно складывая одежду на кресло.

Мне досталось второе, но я замоталась полотенцем. Когда мы вошли в сауну, он сказал:

– Какая ты красивая, Анджелина! – внимательно посмотрев на меня.

– Вероника! Можно Ника. Кто это – Анджелина?! – спросила я, осознав, уже спрашивая, что между мной и кинодивой действительно есть определённое сходство.

– Анджелина Джоли. Не ревнуй! Ты – лучше! – вспомнил он то, о чём я тогда не знала, и улыбнулся совсем не голливудской улыбкой, почти не разжимая губ. Справа между ними был заживший рубец в несколько сантиметров, который мне смутно напоминал о ком-то. Но что это мой дед – я вспомню нескоро.

Я села на ступеньку ниже его. Приятно пахло свежим деревом.

После третьего захода и чинного обмывания в разных кабинках душа, не клеившегося разговора с хихиканьем, сидения в полотенцах в ветхих креслах мы опять пошли париться. Он вдруг начал целовать меня прямо в сауне. Я ощутила слабый вкус лука, но как-то надо было перенести и это, и ощущение совершенно чужого мужчины, к которому ничего пока не испытываешь. Мы парились и ещё и ещё возвращались друг к другу: он всё в большем восторге, а я как-то почти механически, жалуясь себе самой на почти полное равнодушие к происходящему. Потом я дотронулась до его руки.

Я до сих пор помню его руки: красивой формы, с не очень длинными, но поразительно чуткими пальцами сапёра и любовника. С мускулистыми сильными предплечьями, обтянутыми белой эластичной кожей, под которой пробегали голубоватые, не обезображенные атеросклерозом сосуды. Его запястье выглядело почему-то совсем не защищённым. А женский инстинкт – сберечь слабое! И я дотронулась до него, после чего весь мир вокруг меня перевернулся и пропал где-то вне нас. Я до сих пор помню его руки, хотя прошло уже столько лет!

После этого мы пили пиво, к которому наконец от жажды притронулась и я, хотя оно никогда не нравилось мне… с детства. Удивляет такой поворот? Я это о пиве. У моей мамы не было молока для кормления, и папа каждый день приносил его от кормилицы. Я пила, затем полчаса орала и засыпала часов на пять. Однажды он пришёл раньше и увидел, что на столе у женщины стояло бутылок пять из-под пива. Оно ведь молокогонное! Бизнес есть бизнес! Позже приехала из деревни бабушка, и меня перевели «на корову». Родителям стало ещё тяжелее. Центр города, пятый этаж, лето, отсутствие холодильников в ту эпоху развитого социализма. Папа потихоньку подсыпал в молоко соду, чтобы оно быстро не кисло. Потом я выросла и испытывала отвращение к этому пенному продукту.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.