Артур Жейнов - Зорох

– Уже утро.

– Не правда, на улице темно, – шептала она, снова проваливаясь в сон.

– Ромульцы, – резко сказал Харум, и девочка вздрогнула.

– Где? – пуча глаза, встрепенулась она.

– Одевайся, – повторил старик, и подтянул к ней тростью, светлое теплое платье.

– Так не-ль-зя… – обиженно протянула Эльза, когда поняла, что он обманул.

– Мне можно, – сказал Харум. – Я старый, – добавил он так, будто теперь его надо за это пожалеть.

Эламир поднялся один из первых. Он знал о предстоящем поединке, как знал и то, что Харум захочет их перевезти в безопасное место именно этой ночью. То, что Эмистан примет вызов, стало неожиданностью для всех. Харуму надо было торопиться, и быть готовым, к любым последствиям этого решения.

Дольше всех поднимались братья горцы. Этой ночью они совсем не спали. Еще днем Акрон заметил, что-то странное в поведении брата. Нирон смотрел на него. Смотрел ни как обычно, вскользь, мимоходом, а смотрел сосредоточенно, по долгу, будто хотел запомнить, будто прощался. Вечером, ложась спать, Нирон положил под его подушку свой кинжал, и розовый камень, который нашел в кожаном мешке на ремне изгоя, и с тех пор носил в кармане. Это было самое ценное, что было у Нирона. Дорогой подарок – совсем не в его духе. Прощальный подарок.

Акрон притворился спящим, но не смог бы уснуть, даже если бы захотел. Волнение брата, передавалось и ему.

Наступила ночь. Вернулся Леман, поскрипел половицами на третьем этаже, и снова ушел куда-то. Не смотря на охрану и прислугу, Нирон смог покинуть дом незамеченным. Еще днем он приметил на хозяйственном дворе большую и не очень тяжелую лестницу, по которой легко можно было перелезть через забор.

Он нашел ее на прежнем месте. Тащить лестницу было не так просто, как он думал: она оказалась скользкой, и оставляла на руках занозы. Но все получилось. Когда добрался до кованных заостренных прутьев, то в последний раз взглянул на занавешенное окно, за которым должен был спать Акрон. Мысленно попрощавшись, он аккуратно перелез через прутья, сбросил лестницу обратно, и спрыгнул вниз, на узкий каменный тротуар улицы. Акрон не выпускал его из виду. Легко повторил его маневр, и отправился следом. Вот только лестницу, не стал бросать во двор, а аккуратно, перетащил на другую сторону. Ведь он, в отличии от брата, планировал вернуться.

Ночь была холодной, темной и безлюдной. Серп луны изредка появлялся и снова исчезал за тучами.

Наверное, Нирон чувствовал, что за ним следят, и все время оглядывался. Но Акрон был осторожен, и предугадывал каждое движение. Он шел за ним не для того, чтобы остановить. Если брат решил уйти, ничто не сможет помешать. Но необходимо было узнать, куда он уходит, почему? и главное, что с ним будет дальше?

Вдоль дороги на тротуарах росли не высокие березы с длинными ниспадающими почти до земли ветками, как у плакучей ивы. На листьях мерцали голубые и зеленые огоньки березовой тли. Когда Нирон проходил рядом с деревьями огоньки затухали, но стоило отойти, вспыхивали с новой силой, выдавая его маршрут. Акрон заметил это и старался держаться подальше от этого пугливого света.

Слева показался парк и Нирон свернул к нему. Они перешли через подвесные мосты, перекинутые через небольшие ручьи и речушки. За городом разделенная река вновь соединяется в один стремительный поток.

Впереди по краям площади в свете факелов мерцали доспехи городских стражников. А в самом центре серебристым отблеском отчерчивались контуры распластанного по земле окаменевшего дракона. Совет пока не знал, как поступить с ним дальше, но, харпийцы уже свыкались с мыслью, что чудовище останется здесь надолго, возможно навсегда.

Площадь осталась в стороне, Нирон снова свернул на темную улицу, и скоро оказался возле той самой пивной, где впервые встретился с Коеном. Странная необъяснимая связь была между ним и этим слепым, но обладающим невероятной внутренней силой, стариком. Нирон чувствовал почти физическую, сравнимую с голодом или жаждой потребность находиться рядом. Та же связь была между ним и братом, но Акрон не похож на него, брату не нужна месть, он не хочет возвращаться, а вот старик сразу угадал его мысли – напомнил о врагах, обещал помочь, и предложил выбор.

Обломков, камней, пыли, разбитых стекол – ничего этого не осталось. Улица была вычищена и вымыта. Вдоль разрушенных стен домов, до самых крыш, высились строительные леса. Возле входа в пивную стояли новые столы и широкие крепкие скамейки.

Нирон сел на скамью, доски пахли смолой, хвоей и сломанными ветками. Сомнения все еще терзали его, и сейчас желание вернуться к брату пробудилось с новой силой. Вспомнился чужой лес, пещера наполненная светом костра и Акрон, который сидит напротив и нехотя стругает колья для ловушки.

«Да. Тогда, впервые за четыре года он заговорил со мной, – вспомнил Нирон. – Отступник. Только тот, кто может перешагнуть через правила, способен на великое. Наверное, он может… Наверное… Но Охайра должна была сказать это мне. Это я готов идти до конца, а он… а он… – Нирон всхлипнул, из глаз потекли слезы. – А он ни во что не верит. Пророчество для него пустой звук. Это все Найя нашептывала: не верьте Сынам, не слушайте старых обманщиков… Вот он и не верит… Все она виновата…» – Нирон вспомнил мать, вспомнил шалаш и ночную вьюгу. Вспомнил тоску, леденящую сердце, и последние слова матери: береги его, ты старший… И вдруг воспоминания рассеялись. Он что-то почувствовал: что-то навалилось сверху, сжало в тиски и спутало мысли. «И тогда было так же» – подумал он, присматриваясь к темноте.

Акрон наблюдал за братом из-за угла дома, когда услышал позади себя какой-то странный стук, будто кто-то бросал с крыш камни, а потом раздались неторопливые шаги, послышался тяжелый вздох. Деваться Акрону было некуда, он почувствовал себя в западне, и это его испугало. Прижимаясь к стене дома, с нарастающим волнением мальчик смотрел, как высокая, чуть сгорбленная, мужская фигура выплывает из темноты, проясняется, как утопленник, поднимающийся из речной глубины.

Он шел по противоположной стороне улицы, щупая мостовую кривой клюкой с каменным наконечником. Сравнявшись с Акроном, остановился, и повернул лицо в его сторону. Мальчик затаил дыхание. В ушах шумело, словно в горное ущелье пришла большая вода, и от этого шума, казалось, вот-вот взорвется голова. Незнакомец был слеп, но смотрел сейчас точно на него. Смотрел, почти полминуты, и крутил головой, как-то странно, как это часто делают собаки, когда с ними пытается разговаривать хозяин.

Акрон не заметил, когда слепой пошел дальше, просто снова расслышал, как стучит об камни клюка, а когда встряхнул головой, увидел его тощую спину уже далеко впереди себя.