Ренат Янышев - Сафар-наме, или Книга Странствий

– Если бы, да кабы, во рту б выросли грибы! Поехали лучше, чем стоять без толку.

Я бросил взгляд вниз на забурлившую Оку, пытавшуюся расчистить русло. А потом подумал, что за этим буйным малым нужен глаз да глаз. А чуть погодя понял, что не уследить, а и уследить, так не предупредить. Сплюнул с досады по славянскому обычаю и пустил Самума в галоп.

Больше Илья в пути не озоровал. И в целом мы, в два дня, доехали до Мурома спокойно. Наверное, это вышло потому, что у нас завязалась беседа. Побратим какое-то время ёрзал в седле, а потом поинтересовался:

– Слышь, Федь! А помнишь, ты чегой-то о Рустаме рассказывал?

– Помню.

– А я вот ничего не помню. Расскажи ещё раз, а? Он вправду был такой могучий?

– Да. Мощнотелый сын родился у седоглавого Заля и Рудабы. И всю свою жизнь он провёл в боях, охраняя Иран и иранских правителей. Никто не смог победить Рустама за всю его жизнь. А жил он, говорят, почти шестьсот лет.

– Здорово, – восхитился Илья. – А может он тоже, как и я, живой воды напился? А какой он был? А он смог бы тот камень своротить, как я?

Я критически оглядел Илью и ответил:

– Про воду не знаю. Ростом был с тебя, наверное, ну может чуток повыше. А камень бы тот он, шутя, подхватил и в небо бросил. Вот какой он был сильный! Когда шаха Кавуса и все его войско захватил Белый Дэв, юный Рустам отправился на выручку и в одиночку сразил чудовище. С кем он только не сражался и всех побеждал. Он убил Акван-дэва. А тот был ростом с самое высокое дерево. Голова его была больше слоновьей, огромные клыки торчали из его пасти, каждый в три локтя длиной и острый словно меч. Его смрадное дыхание несло гибель всему живому. И только Рустам смог срубить ему голову.

Услышанное повергло Илью в глубокую задумчивость. Но на привале расспросы возобновились:

– Интересно, Федь, а эти твои дэвы, они хоть где-нибудь ещё остались?

– Конечно, – уверил я побратима.

– А где? У нас они водятся?

– Ну, про Русь я не знаю. У нас они прежде обитали в Мазандеране. Ну и, конечно, их всё ещё очень много в Индии.

Илья подумал-подумал, пожевал-пожевал зайчатины, а потом пристал ко мне:

– А давай Федь рванём в Индию? А? Там ведь и волшебства больше? И тебе диковину отыщем наверняка, и я с дэвами силою померяюсь. Интересно же.

– Нет, Ильяс-джан, – терпеливо объяснил я побратиму. – Сначала мы в ваших краях поищем, порыщем. Как у вас говорится, в тихом омуте черти водятся? Да и ты на короткой тропе пообвыкни, а уж потом на дальнюю дорогу замахивайся.

– Да, – загрустил Илья. – Это я погорячился. А как это ты меня назвал?

– Джан, это такое обращение, очень многозначное. Если одним словом, то лучше всего перевести, как друг.

– А-а-а! – кивнул головой Илья. – Понял. Ну что делать? Поехали дальше.

***

Лишь только мы вывернули на прямоезжую дорогу к Мурому, как нам стали попадаться дорожные люди. Первые же встречные чуть дырки в нас с Ильёй не проделали своими взглядами. Я-то уже привык к размерам побратима и его Бурушки. А вот на сторонних он, видимо, производил неизгладимое впечатление. Да и моих соплеменников в этих краях, наверное, нечасто видели.

Один возница на пару со своей лошадью так загляделись на нас, что опрокинулись вместе с порожней телегой в придорожный овраг. Завидя это, Илья развернул Бурушку и, подъехав ближе, спросил мужика:

– Помощь нужна?

Но мужик лишь хватал ртом воздух и часто-часто моргал. Тогда Илья спрыгнул на землю и, ухватив телегу за край, легко выдернул её на проезжую часть. Вернее, часть телеги. Потому что от могучего рывка она рассыпалась.

– Ну вот, – прогудел, отряхивая ладони, Илья. – Следить надо за дорогой, а не мух ртом ловить.

И мы поехали дальше. Но уже не одни. К стенам Мурома мы добрались, сопровождаемые целой свитой любопытных. Потому как иные зеваки бросали все дела и следовали за нами. Правда, на почтительном расстоянии.

Муром оказался совсем маленьким городком, как я прикинул – не более тысячи жителей. И сплошь деревянным – ни одной каменной постройки. Но что более всего удивительно – даже стены городские оказались бревенчатыми. Я ещё подумал, неужели у них поблизости ни одной каменоломни не нашлось? Да и устройство стен показалось каким-то несерьёзным. Вкопаны заострённые бревна в землю – вот и вся оборона. Насмешка какая-то. Такой город можно взять играючи, и даже армии не надо.

Через распахнутые настежь ворота мы проехали беспрепятственно, что тоже говорило о безалаберном подходе к обороне города. Я специально посмотрел по сторонам, но ни одного привратника не увидел. Жаль, я надеялся узнать у них, где находится караван-сарай.

На крохотном пятачке, который и майданом назвать затруднительно, шла своя жизнь, и мы повернули коней к торговому ряду, состоящему из пяти навесов. Крайним сидел торговец преклонных лет. Перед ним стоял маленький столик с раскрытыми до половины холщовыми мешочками. Торговец посмотрел на Илью, выпучил в изумлении глаза и забормотал скороговоркой:

– Орешки калёные, кедровые, заморские, на любой вкус. Семечки жареные, солёные. В дорогу, да и так – дома погрызть.

– О! – тут же взмолился Илья. – Давай купим! А, Федь? Калёных, и побольше.

Тут надо сказать, что хранителем нашей кассы ещё перед поездкой я назначил самого себя. И теперь, спешившись, стал придирчиво осматривать товар, а потом спросил:

– И почём сегодня смета на калёные орешки?

– Мешочек – резан, два мешочка – рубель.

– Это что за деньги такие? – невольно заинтересовался я.

Дед полез за пазуху и вытащил кошель. Вскоре на его ладони я опознал четвертинку дирхема.

– Вот резан! – гордо заявил он. – А если лишь в половинку – то рубель! Удобно.

Оставалось только за голову схватиться. Варварская страна – никакой культуры. Кто бы мог представить, что местные жители для своих нужд примутся рубить серебряные монеты? Интересно, а они уже додумались до того, что монеты можно подделывать?

– А мехами возьмёшь? – решил я на всякий случай уточнить.

– Нет, – недовольно замотал головой торговец. – Не люблю я связываться со шкурами. Ещё моль побьёт.

Решив немного пошутить, я вытащил из пояса динар и дал деду:

– А такой кругляш в оплату пойдёт?

Но тот уверенно завертел в руках золотую монету, поплевал на неё, потёр меж пальцев и солидно кивнул головой:

– Пойдёт, мил человек! Только сдачи у меня не будет.

– А ты нам так дай, чтобы без сдачи.

Дед проворно поднялся и споро позатягивал верёвки на мешочных горловинах:

– Вот, всё и забирайте.

Я не успел ничего ответить, как Илья тут же оттеснил меня от столика и покидал мешочки себе за пазуху:

– Теперь хоть будет что погрызть.

Ну что с таким поделать?

Видя, что дед стал собирать свои вещи, я понял, что его торговый день явно кончился, и потому решил уточнить: