Анна Шведова - Золотошвейка

Подъемник последний раз дернулся и остановился. Я могла надеяться лишь на то, что Джаиль еще не успел добраться сюда из кухни, а блюда будет вынимать Нарат. Если поспешить, я еще могу удачно сбежать.

Мне, как всегда, повезло.

Когда дверцы воодушевляюще распахнулись, Нарат неожиданно отпрыгнул, будто увидев змею в собственной постели, и растерянно забулькал, видимо, пытаясь и говорить, и молчать одновременно.

– Тихо, – примирительно сказала я, осторожно высовывая голову наружу, – подумаешь, лишнее блюдо.

Нарат, глупо улыбаясь и по-прежнему таращась на меня, отступил, давая мне место, и только тогда я заметила, куда попала.

Это была большая круглая комната, светлая, чистая и богато убранная, в тонах белых с золотом. Посередине стоял стол, сервированный лучшим бодонским хрусталем и фарфором между высокими подсвечниками в виде букетов серебряных лилий. Свечи горели просто для проформы, поскольку в гостиной и так было светло. А за столом сидели пять человек. Интересно, когда это гости успели прибыть? Четверо из них смотрели на мое появление с интересом и любопытством. Пятый же сначала смертельно побледнел, потом покраснел, медленно набирая воздух в грудь, и тут я поняла, что пора действовать.

– Приятного аппетита, господа, – лилейным голосом пропела я, с достоинством выбираясь наружу, поправляя одежду и вытаскивая из подъемника породнившуюся со мной за время поездки супницу.

– Суп, господа, – с достоинством сообщила я, аккуратно обходя остолбеневшего Нарата и таща на себе это тяжелое сооружение весом не меньше полного ведра воды. Супа, как я понимаю, в весе было гораздо меньше, чем финтифлюшек на крышке супницы. Как это я умудрилась не потоптать этих уродливых купидонов и не обломить их похожие на скалки стрелы, ума не приложу.

Нарат, до сих пор не пришедший в себя, приволок половник и встал рядом, не зная, как ко мне подступиться. Зато я сообразила быстро. Сунув супницу ему в руки и вырвав половник из его пальцев, намертво зажавших ручки купидоновой кастрюли, я принялась бодро разливать суп, расхваливая его как последнее произведение кулинарного искусства несравненной Марты и размахивая, как зонтиком, крышкой, буквально приросшей к моей второй руке. Нарат принял мою наглость как должную. Видимо, привычка.

Все это время в столовой стояла многозначительная тишина, если, конечно, не считать моей оптимистичной болтовни.

– Хед, дорогой, ты взял молодую служанку? – этот глубокий бархатный голос мог бы растопить мороженое своей чувственностью. Меня же он заставил, наконец, рассмотреть тех, кто сидел за столом, а не пялиться в их пустые тарелки.

Во главе стола сидел, как и полагалось, хозяин. От присутствия гостей живее он не стал, поражая неизменной бледностью и отрешенностью (смею все же заметить, что некое оживление в его застывшую на лице маску мое феерическое появление явно внесло). Черный костюм слегка разнообразился белоснежными кружевами шелковой рубахи, еще больше подчеркивающими блеск его глубоко посаженных глаз и нездоровую белизну гладко выбритого сурового лица со шрамом.

Зато гости буквально пылали здоровьем и по сравнению с моим хозяином выглядели куда как более представительными. Справа от графа Ноилина сидел дородный мужчина лет пятидесяти в роскошном малиновом камзоле и с внушительной золотой цепью на выдающейся груди. Его темные длинные волосы, очень выгодно слегка посеребренные сединой на висках, создавая неповторимую игру цвета перца с солью, волнами раскинулись по плечам, пальцы, унизанные множеством колец, деликатно ломали хрустящий хлебец и неторопливо подносили кусочки к красивым алым губам, изогнутым в загадочной улыбке и обрамленным ухоженной бородкой с усами. Хитрые темные глаза смотрели насмешливо и презрительно.

Рядом с ним сидел худощавый пожилой мужчина с горделиво поднятой головой, одетый в безукоризненный серый камзол, добротно расшитый серебром. Волос на его черепе было куда меньше, чем примечательных выпуклостей, но я не рискнула бы насмехаться над его внешностью, наткнувшись на пристальный взгляд холодных светлых глаз – не то бледно-серых, не то голубых. Его гладко выбритое узкое лицо было непроницаемо спокойно и безмятежно, но было что-то в его меланхоличных движениях и нарочитой медлительности, что заставляло держаться от него подальше.

Напротив него сидел светловолосый мужчина в расшитом золотом голубом камзоле. В отличие от других он был молод, лет так двадцати-двадцати пяти, улыбчив, хорош собой и для этой компании слишком полон жизни, доверия и благожелательности.

А вот слева от него и справа от хозяина сидела единственная среди гостей женщина. Надо признать, таких красавиц я еще не встречала. Ее точеную фигуру с тонкой талией и высокой грудью охватывало зеленое бархатное платье в ворохе кружев. В тонкие правильные черты идеального лица с гладкой белой кожей вносили маленькую неправильность полные чувственные губы, но никто не сказал бы, что это ее портило, наоборот, от ее облика нельзя было оторвать глаз. Темно-рыжие или скорее медные волосы были уложены в высокую прическу, открывая безупречную шею и округлые плечи, медового цвета завораживающие глаза смотрели весело и задорно. Это она задала единственный пока вопрос хозяину замка.

Граф не отвечал, задумчиво подставляя Нарату бокал и продолжая странно на меня смотреть, и тут я вспомнила, из-за чего, собственно, попала в подъемник. Вино! Нарат уже давно отставил супницу и принялся за так хорошо знакомый мне винный графинчик. Пока я соображала, он отошел от хозяина, склоняясь над бокалом женщины, но я с легкой улыбкой перехватила графин и порекомендовала «вот то чудное белое вино, так выгодно отличающееся своим свежим мускатным вкусом». Я не знала, подействует ли зелье Тильды на других людей или оно предназначено только для одного, но на всякий случай постаралась унести его подальше. Перевлюбляются тут все друг в дружку – объясняйся потом, как хочешь. Нарат, бросив на меня удивленный взгляд, невозмутимо принес другой графин и принялся наливать вино женщине.

– Не ожидала тебя увидеть здесь, Крэммок, – мало обращая внимания на слуг, продолжала светскую беседу красавица, загадочно улыбаясь.

– Я принял решение в последний момент, – сухо ответил «серый камзол», останавливая на женщине спокойный, изучающий взгляд.

Пока гости развлекались намеками и «гляделками», меня беспокоило только одно: что я буду делать, когда граф Ноилин начнет пить вино? Вырву бокал из его рук? Хорошо бы, но разницы между использованием приворота и откровенным нападением на хозяина на виду у гостей было мало: и то, и другое говорило о моем явном сумасбродстве. Упаду в обморок? В лучшем случае они приподнимутся посмотреть, что со мной случилось, и Нарат величественно оттащит меня в сторону и положит в углу, чтобы я там приходила в себя. Вылить на даму суп? Шума будет много, зато вино поменять успею. Может быть. И унесут меня отсюда в виде застывшей супницы. У-у-у! Решение никак не приходило.