Сергей Самаров - Последний день Славена. Том первый

– Ещё брёвна тащите! – крикнул Гостомысл, сообразив, что варяги вот-вот опомнятся, спешатся, и смогут проникнуть в крепость, перебравшись через тела погибших товарищей, и поднырнув под висячую стену. И такую сильную реку будет трудно остановить стрелами и копьями, потому что они смогут ещё передвигаться достаточно быстро. Передние своими телами закроют задних, и пока стрелец натянет тетиву, дистанция сократится до расстояния мечного или копейного удара. Конечно, и напор можно сдержать встречным равным напором, но ни к чему лишние жертвы, когда можно всё сделать легче.

Несколько воинов бросилось выполнять команду княжича. От противоположной стены крепостицы подтащили новые брёвна, приготовленные для каких-то внутренних работ. Первые два бревна были успешно устроены под висячей стеной, но когда несли третье бревно, из-за ворот вылетело несколько стрел – некоторые варяги были вооружены такими же луками, как и словене, и умели ими пользоваться не хуже. Но место погибших тут же заняли новые дружинники, так же торопящиеся, знающие, что иначе всем им может грозить гибель. Четвёртое бревно было выставлено нормально – помогли стрельцы сверху и снизу, усилившие обстрел. При переноске пятого ещё трое погибло. Но теперь прорваться в крепостицу с ходу и быстро стало невозможно.

Гостомысл с сотниками уже спустился на тесную привратную площадь, освобождая верхнее место дружинникам, готовым сбрасывать с полатей через стены большущие заранее приготовленные камни. С других полатей такие камни уже летели в варягов. А княжич с сотниками Бобрыней и Русалко, вооружённые мечами, заняли место в первых рядах осаждённых, и не пускали врагов в крепость. Сражение началось уже в полном объёме, какими бывают серьёзные, вошедшие в историю сражения, и красные отблески большого сигнального костра на вышке создавали впечатление битвы за крупный осаждённый город, в котором уже начался обязательный в таких случаях пожар. Ярость и отвага одних встречалась с такой же яростью и отвагой противника, умение владеть мечом или копьём сталкивались с точно таким же умением. Никто не хотел отступать, нанося один за другим удары. Грохотало железо, рассыпались разбитые щиты, с глухим лязганьем гнулись и рвались под ударами доспехи. Люди рычали и кричали, противника пугая и себя доводя до полного неистовства смертельного боя. И никто, ни с той, ни с другой стороны, не задумывался над тем, малое сражение идёт или большое, никто не сомневался в том, что именно его отвага и именно его удар может решить исход боя. Каждый отдавал себя рати полностью и без остатка, подспудно сознавая, что остаток и умение себя щадить могут им больше и не понадобиться…

Варяги торопились, стремясь прорваться внутрь, понимая, что потом это уже будет невозможно, но здесь уже их силы равнялись силам осаждённых, потому что у ворот каждая из сторон могла выставить одновременно только одинаковое количество воев. Более того, осаждённые даже преимущество имели, потому что их стрельцы могли вести обстрел сверху, из-за укрытия, в то время, как варягов укрывали только их собственные большие круглые щиты, которые, как известно, от стрелы, практически, не спасают. Стрела не просто пробивает щит, она пробивает его насквозь, и только незначительно теряет силу. Тем не менее, воина за щитом тоже бьет, и, если не убивает, то хотя бы выводит из строя.

Но такое равновесие сил продолжалось не долго. Тот, кто варягами-русами командовал, вероятно, воинский опыт получал не у бивуачного огня из рассказов бывалых ратников, и сообразил, что сигнальный костёр просто так не зажигают, и в крепость вот-вот подоспеет подмога. Взять крепостицу с ходу не удалось. Значит, не удастся вовсе. Команда прозвучала из задних рядов, и передалась по вытянутому колонной строю. Варяги успели вытащить из-под ворот своих раненых, крепостные стрельцы им в этом даже не мешали, потому что помощь раненым и у тех и у других считалась делом святым, и тут же отступили, провожаемые радостными криками от стен.

При той ширине дороги, что не давала никакой возможности развернуть строй в цепь или лаву, осаждённым, несмотря на численное меньшинство, можно было бы и вылазку сделать, чтобы ударить противника в спину. Но на дороге, когда сражающиеся стороны увязнут в сече, часть варягов имела бы возможность спешиться, и пешком, через не слишком глубокие сугробы, зайти во фланги и в тыл. Гостомысл, прикинув варианты, решил не рисковать.

– Очистить ворота! – прозвучала его команда.

Кто-то из дружинников крепостицы принёс княжичу его оброненную сверху металлическую рукавицу. Гостомысл поблагодарил кивком, посмотрел на руку, она оказалась вся в крови – ободрал бревном. Но на такую незначительную рану княжич внимания не обратил, натянул рукавицу и вышел за ворота.

Варяги отступали так спешно, что отступление было похоже на бегство.

– Им разведка сообщила – нам помощь идёт… – прочитал ситуацию сотник Русалко. – Иначе они бы обязательно попытались поджечь нас… А не успели…

– Не слишком ли далеко Войномир руки протягивает… – высказал свою оценку событий Бобрыня. – Не иначе, на Славен метит. Не рано ли ему?..

Гостомысл промолчал, и вспомнил слова волхва Вандала, который советовал ему очень торопиться, чтобы вовремя вернуться, и услышать «заветное слово» отца. Может быть, варяги-русы тоже знают, что он должен будет услышать это «заветное слово»? И именно потому стараются ему помешать? Может быть, не только освобождение своего князя они ставят во главу преследования? Тогда, тем более, следует торопиться…

Где же подмога?..

В самом стольном граде Славене, куда гонец доставил берестяное письмо с резаным руническим сообщением [82] Археологические данные, а в большей степени данные летописных арабских, византийских и германских источников говорят о том, что славяне были грамотными людьми и имели письменность, которую называли «буквица», и второй вид письменности – рунический. Причём письменность эта была распространена не только среди высших классов общества, но и повсеместно, даже среди простого люда. , знали о предстоящем приезде Гостомысла, и знали об опасности, которой княжич подвергается в пути. Костёр на сигнальной вышке был замечен вовремя и воспринят правильно. Помощь прибыла в самом деле необычайно скоро, но удивляться этому не приходилось, потому что младший брат княжич Вадимир, после предупреждения отца, держал «под седлом» готовую к выступлению дружину на быстроногих конях. Вадимир сам и прибыл к приграничной крепостице во главе её, чтобы выручить застрявшего в осаде старшего брата.

Время терять Гостомысл не захотел. Сменили в крепостице дружину, оставив новым воям возможность со свежими силами привести ворота в порядок, и, вместе со старой дружиной, быстрым ходом направились к Славену.