Сергей Самаров - Последний день Славена. Том первый

– Я сам вообще уже забыл, когда в последний раз прикасался к мечу… – отчего-то вдруг почти шёпотом сказал Годослав. Фраза эта, должно быть, предназначалась только для Дражко. По крайней мере, никто из бояр князя не расслышал. – Может быть, скоро придётся…

Дражко перевел на князя взгляд, но Годослав уже смотрел в сторону, думая о чём-то своём.

– Однако, я слышал, что Карл отнёсся к тебе очень благосклонно.

– Так благосклонно, что предлагал мне войти в число собственного окружения, и ради этого готов был сделать графом и владельцем больших земель. Предлагал мне в виде подарка свое собственное имение.

– И ты?..

– Я? – Дражко вроде бы даже удивился вопросу. – Я – князь, говоря по-франкски, принц, мой титул выше двух графских и даже выше герцогского… А что касается земель, то во франкских владениях мне просто будет не хватать снега… Я отказался…

– Карл расстроился?

– Мне показалось, он меня понял. Если и расстроился, то не обиделся. По крайней мере, тебя он любит по-прежнему, и по-прежнему тебя поддерживает, о чём лично просил меня тебе сообщить. И очень интересовался твоими отношениями с данами. В случае какого-то обострения Каролинг готов прислать нам в помощь ближайший полк, что стоит у границы, и обязать к тому же эделингов Саксонии.

Это, должно быть, и было основным, что хотел донести Годослав до ушей бояр.

– Карл отправляется, я слышал, в свой стольный Аахен? По крайней мере, он всегда раньше делал так… Каждый год после войны, а летом воюет он без отдыха…

– Я слышал, что эту зиму он планирует провести вне дома… Меня не посвящали в подробности, но Карл, кажется, должен снова выступить в Саксонию. Но я уехал раньше. Думаю, через неделю франки с основными своими силами будут недалеко от наших границ…

Князь улыбнулся, на минутку задумался, но, наконец, тряхнул головой, отчего его грива всколыхнулась, как в прежние времена, и громко объявил:

– Завтра, в честь возвращения с войны моего соправителя князя-воеводы Дражко, я устраиваю большую охоту с пардусами [45] Пардус – славянское название гепарда, которого на Руси и в других славянских землях широко использовали, как охотничье животное, догоняющее и убивающее добычу. В быстроте бега в животном мире с пардусом не может сравниться никто. … Кто желает, может присоединиться. Все на сегодня свободны. Пойдём, брат, ко мне в охотничий домик. Гайяна родила шустрых котят. Из них получатся отличные охотники. Тебе интересно будет посмотреть, – Годослав встал первым, и сделал князю-воеводе приглашающий жест…

Лёгкий вздох, отчётливо раздавшийся за спиной, привлёк внимание князя Буривоя.

– Ты звал, отец?

Буривой, в своей глубокой задумчивости, окунувшей его одновременно и в день сегодняшний, и в дни далёкого прошлого, совмещая прошлое с настоящим, и пытаясь вывести из этого мысленное будущее, даже не услышал, как княжич Гостомысл дошёл почти до середины тёмной по ночному времени горницы, и остановился против него в двух шагах. Гостомысл даже в сапогах ходит тихо, и с опущенной головой, словно бы сам в это время о чём-то важном размышляет.

– Звал… Молодая княжна, чать, не в обиде на меня? – усмехнулся отец.

– Она знает, что если даже за простого воя выйти, вой по первому зову своего князя обязан явиться… – улыбнулся сын. – А если она вышла не за простого воя, а за сына Бури воя, то это стократ больше…

Фигурой Гостомысл не в отца пошёл, и не в старших покойных братьев. В матушку свою, скорее… Пусть и ростом в семнадцать лет уже был выше Буривоя, и выше, чем братья старшие покойные были, но и в двадцать семь нет у него в теле той физической мощи, которая уже одна пугает противника. Гостомысл строен, хотя породистую силу и в нём всё же видно, статен. И голос не громкий, и ярости в нраве не заметно. Но в мечной сече, знает отец, неуступчив, напорист, и не натужной силой берёт, а быстротой, умением и хитростью. И в разговоре гладок. Где отец норовит характером взять, Гостомысл доводами. Убеждать умеет…

– Добро… – сказал отец. – Жену надо с первых дней в строгости держать. А то я момент упустил, дал волю, и потом… Сейчас должны пленников привести…

– Откуда?

– Сирнане со своими лосями в прорубе искупнуться вздумали… Их, слышу, только что выловили… – Буривой повернул ухо к окну, от недальних крепостных ворот донеслись возбужденные голоса. – Узнаем новости…

– Я вчера с малой дружиной окрест проехал… – сказал Гостомысл. – С той и с другой стороны, и реку по льду поперёк осмотрел… Следов не видно было… Не думаю, чтоб варяги в зиму выступили. Волхвы вскоре холода обещают. Должны бы подождать. Хотя…

– Что?

– Если в характер Войномира вдуматься, это как раз будет для него время… – вслух стал размышлять княжич. – Он же напролом никогда не лезет… И любит, когда его не ждут… А как лошадям хвосты приморозит, тогда, посчитает, совсем его ждать не будут…

– Теперь уже будем ждать… – вздохнул Буривой. – Был бы я в теле здоровом, он не радовался бы сам, меня дожидаясь!

Это уже было совсем не в его характере – вздыхать при упоминании врага. Буривою скорее свойственно было голосом громоветь. И потому Гостомысл посмотрел на отца внимательно. Но он и сам прекрасно знал, в каком бедственном положении сейчас находится словенское войско. Хорошо ещё, что стены крепости Карелы новые, ни одной осадой не расшатанные, и от ломающего все времени ремонта не требуют. И припасы, что в крепости, что в городе, на чёрный день есть основательные. Знали, к чему можно готовиться, и хорошо готовились. Сейчас, по непрочному льду, к крепости подбираться рискованно. Ни одной стенобитной машины не подтащить. А встанет лёд крепкий, тогда можно и гостей ждать. Хотя варяги со стенобитными машинами не дружат, но Гостомысл слышал, что есть у них несколько, способных самые крепкие ворота пробить. И поджечь попытаются огненными стрелами. В деревянных городах огненные стрелы способны много бед натворить. Хотя огненные стрелы тоже лучше летом использовать, когда дерево сохнет…

Буривой словно прочитал мысли сына.

– Да, лёд скрепчает, могут и пойти…

За дверью послышались шаги. Гостомысл, опережая отца, ставшего из-за ранения не скорым на подъем, подошёл к двери первым, и распахнул её. Пришёл сотник крепостной охранной сотни с белой от инея бородой и сосульками на усах, которые сотник сгребал ладонью в рукавице, словно желая обломить вместе с усами…

– Дозволь, княже… – спросил Гостомысла, но посмотрел на Буривоя.

Гостомысл шагнул в сторону, пропуская сотника.

– Что там?

– Одного только и выловили живым… Еле-еле живым… Водички тож хлебнул досыта… Остальные не дались… Сами – под лёд… И четырёх вот лосей пымали… Эти-то сами выбрались. Лоси нам тоже сгодятся…