Виталий Держапольский - Псарня

— Герр оберстлёйтнант, разрешите я скажу? — попросил слова старший мастер-наставник Франц.

— Слушаю, Роберт, — кивнул Нойман.

— Я не вижу в том, что произошло, никакой вины мастера-наставника Сандлера. При подготовке псов к играм, он сделал все, что должен был… Ну, насколько это вообще возможно. Мы все знаем, что материал сырой, не обученный… Не стоило, наверное, бросать его под танки так рано. Однако, если исключить недоразумение с боевым снарядом и перевернувшимся танком, все бы прошло, как по маслу! Я вообще не представляю, как Михаэлю удалось предотвратить массовое бегство курсантов с позиций при виде приближающихся танков.

— Мне понятна твоя позиция, Роберт, — ответил Нойман. — Никто Михаэля и не обвиняет. Я просто размышляю, что делать дальше? Михаэль, доложите о случившемся для тех, кто не в курсе… Так сказать, поделитесь впечатлениями и приобретенным опытом.

— Хорошо, герр оберстлёйтнант! — слегка наклонил забинтованную голову Сандлер. — Вначале все шло по плану: выехали на полигон, рассредоточились на позициях. Взвод танков тоже вышел на позиции по расписанию. В общем курсанты проявили себя неплохо: почти без паники…

— Но все-таки случаи были? — задал вопрос Нойман.

— Так точно, — ответил Сандлер, — без бегства не обошлось.

— Как справились?

— Пообещал пристрелить беглецов на месте!

— И расстрелял бы? — спросил Бургарт.

— Так точно, без раздумий! — не стал юлить Михаэль. — Проще зарыть их на начальном этапе, чем без толку кормить годами.

— Согласен. Продолжай.

— Затем один из танков выстрелил боевым снарядом. Результат: двое убитых, пятеро раненых, ну и контуженных трое. Удачно попал…

— Что танкисты говорят?

— Сказали — случайность: промухали боевой.

— Разгильдяи! — не сдержался Нойман. — Вопрос: будем писать официальный рапорт руководству… Или спустим на тормозах? Если смысл ссориться с танкистами?

— Я думаю, что лучше не ссориться, — высказал свое мнение Франц. — Подумаешь, прихлопнули пару унтерменшей… Да и сотрудничать с ними еще не раз придется.

— Согласен, — кивнул Бургарт, делая пометку в блокноте, — спустим на тормозах. Негоже немцам ссориться из-за неполноценных. А как танк перевернулся? — вспомнил оберстлёйтнант.

— Неудачно подошел к окопам — за рулями был новичок-стажер. В результате не смог преодолеть траншею и перевернулся, насмерть задавив еще одного курсанта.

— Ладно, мне все ясно. Отсюда вывод: пока личный состав не подготовлен — никаких военно-полевых игр! Никаких выстрелов, мин и прочей ерунды! Берем один танк с опытным инструктором и откатываем псов в окопе. Как это, в принципе и происходит в нормальной учебке на начальном этапе. Всем понятно?

— Яволь, герр оберстлёйтнант!

— Тогда за дело, господа офицеры!

08.11.1962

Рейхскомиссариат «Украина».

«Псарня» — первый детский

военизированный интернат

для неполноценных.

— Ну что, тунеядцы-хулиганы, выздоравливать собираемся? — Привычно пошутил Рагимов, начиная утренний обход. — Может, хватит на больничных койках-то вялиться? Пора и честь знать!

— Ой, дядь Миш, и не говори, — так же обыденно включился в «игру» Вовка, — достало уже, пластом-то лежать! Все ждем не дождемся, когда уже нас в строй поставишь?

— Кто бы говорил, Путилов? — рассмеялся врач, присаживаясь на краешек Вовкиной кровати. — Ты ж у меня в лазарете — как за здрасьте! Не подскажешь, в который раз? Четвертый? Или пятый?

— Да бросьте вы этот счет, дядь Миш! — Мальчишка лукаво улыбнулся. — Я сам-то давно уже со счету сбился…

— А ты почаще свою дурную башку суй куда ни попадя, — посоветовал школьный эскулап. — Глядишь, вообще в придурка превратишься! За полгода два сотряса и контузия — это тебе не фиги воробьям показывать! Головешку-то беречь нужно! Не болит с утра? — Рагимов, оттянув пальцами веки, внимательно осмотрел Вовкины глаза.

— А чему там болеть? Сплошная кость! — вновь «пошутил» пацан.

— Ну-ну, рассказывай! А кого неделю назад так корежило, что без пилюли и жизнь не в жизнь? — Рагимов откинул в сторону одеяло, которым укрывался мальчишка, и принялся осматривать бинты: помимо контузии заработал Вовка на учениях еще осколочное ранение в ногу от разорвавшегося боевого снаряда, которого в запаре «боя» и не заметил. — Че молчишь? Я тебе как врач говорю: береги башку! Иначе плохо кончишь!

— Яволь, герр гуптартц (главный врач)!

— Гляди у меня, Путилов! — притворно пригрозил Вовке Рагимов. — Попадешь в лазарет с башкой — всю жопу тебе исколю! А лечение головы через жопу — быстрее до некоторых доходит. Понял, боец?

— А то! Мы ж русские, дядь Миш…

— А это здесь причем? — не понял доктор.

— Как причем? Говорят же немцы, что у нас, у русских, все делается через жопу!

— Беда мне с вами, умниками, — вздохнул Рагимов, закрывая раненного курсанта одеялом. — После завтрака на перевязку. Не забудь! — напомнил он Вовке. — А то филонить начал в последнее время… Это всех касается! — повысил голос Михаил. — Понимаю, что отдирать присохшие бинты, это не пряники трескать: больно и муторно! Привыкайте! На то она и война… Ну, Незнанский, показывай, как там у тебя, рана больше не гноится…

После обхода в палату к курсантам заглянул мастер-наставник Сандлер.

— Ну, как дела, доходяги? — неофициально поинтересовался он, вместо приветствия.

Заметив командира, мальчишки завозились в постелях, пытаясь привести себя в вертикальное положение.

— Лежите, не рыпайтесь! — произнес Михаэль. — Как самочувствие?

— Гут! — ответил за всех Вовка. — Врач сказал, что Семку и Славку скоро выпишет. Меня через недельку, а вот Петька и Илья еще поваляются — у них загноение пошло…

— Понятно, — кивнул Сандлер. — Лечитесь. А сейчас — хорошая новость: в канун очередной годовщины Национал-социалистической революции, — торжественно произнес мастер-наставник, — руководство «Псарни» решило вас поощрить внеочередным увольнением в город! С выплатой денежного довольствия в двойном размере!

— Двойного?! — Не удержался от радостного возгласа Семка Вахромеев. — Это ж куча карбованцев… А когда в увал можно?

— Хоть завтра. После торжественного построения запланирован очередной выезд в город, — пояснил мастер-наставник.

— А нам можно? — глупо улыбаясь спросил Семен.

— Если в состоянии — почему бы и нет, — ответил Михаэль. — У доктора поинтересуйтесь…

— О чем, разрешите спросить? — задал вопрос появившийся в палате Рагимов.

— Герр доктор, — по уставу обратился к врачу Вахромеев, — можно нам в увольнение?

— В увольнение? — задумался Рагимов. — Когда?

— Завтра! — выдохнул мальчишка.

— Что, очень хочется?