Сергей Самаров - Пепел острога

Собрать десяток, когда все здесь, недолго. Сам десятник и позвать не успел, как стрельцы, слыша приказ сотника, подогнали своих лосей и собрались вокруг Велемира. Все крепкоплечие, с сильными руками и спокойным несуетливым взглядом. Тонкое стрелецкое дело неторопливой вдумчивости требует.

– Мы готовы, Овсень…

Они не просто были готовы, они были сосредоточены и чуть не дрожали от нетерпения, как видел сотник. Они точно так же, как сам их десятник Велемир, губы сжали и брови нахмурили, потому что потеряли то, что им было дорого, и не желали прощать обидчиков, чтобы в другой раз им неповадно было. И сомнений быть не могло, что стрельцы свою задачу выполнят. Боевая злость не мешает воевать и даже позволяет иногда чудеса творить. А сейчас требовалось как раз сотворить чудо, но сотворить его можно было, только проявив отменную выдержку и дисциплинированность, которые, вообще-то, стрелецкой несуетливой натуре всегда свойственны…

Овсень выдержал долгую паузу, желая подчеркнуть важность сказанного и дать стрельцам возможность сосредоточиться на том, что им предстоит услышать.

– Как только вы умеете… По четыре стрелы… Выезжаете на дорогу. Так, чтобы вас видно было. В открытую… Дразните этих зверей… Стреляете до тех пор, пока будет можно. Потом отходите прямо по дороге. Спокойно, с достоинством. Отошли, себя обезопасили, снова стреляете… И так до нас… Мы здесь ждем… И не жадничайте, до встречи всех не перебейте… Мимо нас проходите спокойно, ничего не показывая, урман к нам в объятия запускаете и помогаете издали… В сечу не лезть… Это тебе, Велемир, особые слова… Всем меч обнажить хочется… У всех злость кипит, но – стрельцам запрещаю…

Стрельцов, вооруженных большими сложными луками, берегли всегда. Слишком великая это сила, чтобы подвергать ее риску случайного удара. А в общей сече случайный удар может подстерегать даже самого сильного и опытного мечника, потому что он сосредотачивается на одном противнике, а другой может оказаться у него за спиной.

– Еще… – добавил сотник. – Великан там какой-то объявился… Он там властвует… Его не бейте… Его мне оставьте… Под мой топор… Личные дела… Дела справедливости и суда… Боги дадут силу, и великан нам нипочем… Командуй, Велемир…

Десятник стиснул зубы крепче и кивнул. Голубые глаза парня казались сейчас белыми, и это особенно видно было на раскрасневшемся лице. Овсень уже заметил, как Велемир расспрашивал по дороге к месту засады десятника, что нашел спрятавшихся в лесу беглянок. И по внешнему виду парня уже понял, что Добряны среди беглянок нет, значит, нет там и Всеведы с младшей дочерью Заряной. Думать об этом было больно, хотелось бы и не думать, когда думать о другом было необходимо, но не получалось. Однако думы о судьбе жены и дочерей добавляли сотнику боевой злости, хотя и не толкали его на необдуманные действия. Атака сотни на превосходящие силы противника была обдумана, и в успехе Овсень не сомневался.

Стрельцы подготовились загодя, попробовав почти единым движением все десять луков и зажав между пальцами левой руки по четыре стрелы [50]. Еще по четыре были вытащены из тулов и приготовлены в специальном кармане седла. Овсень знал, с какой быстротой производится стрельба в этом случае. Урмане обернуться не успеют, как стрельцы выпустят по ним по два запаса. Только одна такая атака стрелецкого ударного «кулака» уполовинит силу врагов. А атак будет несколько…

Сам Овсень занял удобную позицию, которую, как опытный воин, осмотрел снова и убедился в правильности своего выбора. Сотник разделил оставшихся воев на две части, одну сам возглавил, вторую доверил возглавить десятнику Живану, в ратном деле наиболее опытному из всех. Встав по обе стороны дороги за кустами, вои пропускают пеших урман, а потом спереди и сзади закрывают дорогу. По бокам кусты будут стеной держать желающих уйти от справедливой расправы. Пока через такие кусты продерешься, тебя уже десять раз достанут ударом.

– Вперед, Велемир!

Стрелецкий десятник тронул Верена пятками. Лось послушно двинулся по дороге. Другие стрельцы рассредоточились по всей ее ширине, чтобы не мешать один другому. Ехали не торопясь, чтобы не сбивать себе дыхание. Да и гнать-то было некуда, поскольку до позиции, пригодной для стрельбы, было не больше сотни шагов. Урман они увидели раньше, чем те увидели их. И никого не попросили обернуться. Велемир только кивнул, так отдавая команду, и десять луков поднялись одновременно. Свиста сорвавшейся с тетивы стрелы слышно не было, поскольку удары самой тетивы по костяным предохранительным щиткам, закрывающим левую руку стрельцов, звучали достаточно громко и следовали один за другим, и стрельцы с поражающей быстротой выпустили по четыре стрелы. И только после этого скандинавы успели опомниться и обернуться, сразу понеся большие потери. Но между пальцами каждого из стрельцов было зажато уже по четыре новой стрелы. И каждая искала собственную цель. Стрельцы умело распределяли, кому в кого стрелять, пуская первую стрелу поочередно слева направо так, чтобы следующий видел, куда стреляет предыдущий, и две стрелы зря не тратились на одного воина. И вся стрельба была строго прицельной, никто не бил наконечником наобум, не видя того, кого обрекал на смерть. Предохранительные щитки застучали снова. И только теперь, уже после почти катастрофических потерь, грабители взвыли, как дикие звери, которыми они, по сути своей, и являлись, и ринулись, на ходу вытаскивая оружие, в сторону стрельцов. Более глупого поведения нельзя было и придумать, но убежать, когда они только что чувствовали свою силу и даже знали силу противника, им дикарская гордыня не позволяла. Да и добежать до леса могли бы только еще раз ополовиненным составом. Но убегать скандинавы не привыкли, все их воспитание было против этого, и честь была против этого, и верования тоже. Но и догнать стрельцов пешим строем было невозможно. Овсень правильно просчитал скандинавский характер и предвидел, как урмане поведут себя.

Лось, конечно, не конь, но и за лосем пешему гнаться смешно. У урман было, скорее всего, желание не догнать, а только прогнать стрельцов. Но стрельцы сильно не спешили. Они успели выпустить еще по стреле, потом лосей повернули и неторопливо, чуть быстрее обычного шага, с откровенной насмешливой издевкой двинулись по дороге, при этом даже не оборачиваясь, чтобы увидеть, где враги, что вообще казалось дикарям, считающим себя грозными воинами, крайне оскорбительным. Урман такое неуважительное поведение стрельцов дразнило и бесило, и бешенство заставляло их продолжать преследование. Но на тетиву легло еще по стреле. Спокойно прозвучала команда, лоси послушно остановились, и еще десять стрел встретили урман. Встретили, но не остановили. И так добежали они почти до выхода из леса, где новая порция стрел оставила на дороге еще десяток тел. А потом дорогу вдруг перекрыли непонятно откуда взявшиеся вои на лошадях и на лосях. И сзади послышались новые яростные крики – отступление было отрезано, и оставалось только принять бой, но и бой принимать, и сделать его равным было уже практически некому, потому что численное соотношение обещало только побоище. Можно защититься от одного удара, но три других удара, нанесенных одновременно, достанут самого умелого бойца…