Сергей Самаров - Пепел острога

– А где книга? – поинтересовался любопытный Ансгар.

– Сгорела в пожарище. Вроде бы сгорела. Точно никто не знает.

– Жалко. Найти бы ее, и с ее помощью в веревку скрутить Гунналуга, пока он нам не помешал. А он мешать будет сильно, я чувствую.

– Пока мы сможем скрутить его только в песочную веревку [124], – сказал сотник. – Среди нас нет ведающих. Даже Смеян не ведающий.

– И из огня ее даже я не смогу вернуть, – заметил шаман. – И даже Всеведа не сможет. Но она все равно не отдала бы. Гунналуг – зло. А с этой книгой он стал бы всемогущим злом. Эта книга может только добрым людям принадлежать. Даже хорошо, что сгорела, а то могла бы натворить бед, если бы не в те руки попала.

– Я вот чего не пойму. А почему колдун за нами следит? – задал вопрос десятник Велемир. – С какой стати? Что он может о нас знать, чтобы присылать сюда своих вестников? Как он догадался, что его преследовать будут? Он что, после каждого набега такой осторожный?

Шаман долго искал ответ.

– Я и сам себя об этом же спрашивал. От сгоревшего Куделькиного острога остались в воздухе какие-то нити. Колдун их чувствует. Он не преследования боится, мне кажется. Он что-то еще ищет. И не верит, что книга сгорела. Иначе зачем бы каждый день показывал Всеведе нож? И все нити, что от Всеведы и к ней тянутся, пытается проверить. А на все сил надо немерено, потому что людей они захватили много, нити ко всем тянутся, и попробуй понять, какая к Всеведе идет, какая к другим. Каждая мысль о пропавших родных – это новая нить, за которую колдун цепляется. И уже оторваться не может. Он, как паук в паутине, но сам в своей паутине может и запутаться. Он ищет нить к книге. И теряет силы, потому что это трудно. А вы, уничтожая его посланцев, каждый раз ослабляете его еще сильнее. А Всеведа своими заговорами, которые Заряна повторяет, это ослабление запекает, и Гунналуг не может восстановиться. Я так думаю, что если все будет так продолжаться, то к нашему приезду я сам смогу с колдуном потягаться. У нас силы будут уже равные. Может, и Всеведа к тому времени от сети освободится. Тогда и я не нужен буду.

– Где сейчас их лодки? – спросил конунг.

Шаман сделал руками неопределенный жест.

– Я не знаю тамошние берега. Они подошли к каким-то рифам, проходы через которые знает Одноглазый…

– Быстро же плывут… Не без колдовства тоже, надо полагать… Значит, на берег будут высаживаться с восходной стороны и дальше идти по земле, – понял Ансгар. – В восходных землях Торольф пополнит ряды своего войска тамошними наемными берсерками. Нам надо быстрее плыть туда, чтобы успеть пополнить свои ряды в центральных и закатных сотнях. Хотя там, скорее всего, всех боеспособных уже расхватали другие ярлы…

Овсень встал и посмотрел на стоящие у причала ладьи.

– Грузиться можно прямо сейчас – вызывайте сотню. Ветер нас поддерживает. С рассветом выступаем. В дополнение к ветру и грести начнем. Быстро доберемся. Главное, чтобы нас без задержки пропустили через Славен. Там могут возникнуть проблемы, и пробиваться, возможно, придется с боем.

– Там я буду вести переговоры, – сказал Ансгар. – У меня это должно получиться.

– Не уверен, что так лучше. Посмотрим по обстоятельствам. Может, скорее получится, если довериться Большаке. Его в Славене хорошо знают и связываться не захотят. Славенские ладьи на Руян часто плавают.

Ансгар в ответ только с легким раздражением пожал плечами, показывая непонимание такого отношения к своему положению…

Вик – обычно деревня на берегу фьорда, жители которой принадлежали к одному роду. Отсюда, по мнению некоторых исследователей, произошло слово «викинг». Так первоначально называли просто жителей прибрежных деревень. Позже это название приобрело смысл, с которым вошло в историю, поскольку отряды викингов формировались как раз из прибрежных жителей.

Гардарика – буквально, страна городов. Так древние скандинавы, сами городов почти не строившие, называли Русь, удивляющую их большим количеством городов и городищ.

Один – верховный Бог скандинавского пантеона, у германских племен носил имя Вотана, хотя являлся, по сути дела, тождественным первому.

Двадцатирумный – рум, единица измерения количества весел на драккаре, слово «рум» буквально переводится со староскандинавского как «место». Двадцатирумный – двадцативесельный. Самые большие драккары, известные по результатам археологических раскопок, были тридцатипятирумными, способными нести до 150 воинов. В скандинавских сагах несколько раз упоминаются сорокарумные драккары, но археологическими данными это пока не подтверждается.

Закатнее – западнее.

Купцы старались максимально сократить экипаж, чтобы судно вместило больше товара, и потому уменьшали количество гребцов, располагая весла спереди и сзади и оставляя середину свободной, в то время как боевые драккары имели весла по всему борту. Наличие весельных окон сразу показывало, боевой это корабль или торговый.

Свеи – шведы.

Даны – датчане.

Аски Эмбля – Ясень и Ива, по верованиям древних скандинавов, верховный бог Один нашел на берегу эти две деревянные фигурки «бездыханные и лишенные судьбы» и сделал из них первых людей, от которых произошли все остальные люди. Сами древние скандинавы порой называли себя «аскменами», то есть людьми ясеня.

По данным археологов, раскопки развитой дренажной канализационной системы в Новгороде относятся к XI веку. Но это была уже не примитивная канава, а настоящая сливная канализация, охватывающая целые кварталы. Более простые варианты канализации, несомненно, существовали и раньше, и этим средневековые русские города приятно отличались от городов европейских. Так, например, Париж, не имеющий даже древнеримской знаменитой клоаки, вплоть до шестнадцатого века славился своим зловонием, и помои там выливали прямо на улицы.

Городищем называли большое поселение, имеющее боевые укрепления. Селищем – поселение, таких укреплений не имеющее. Деревня, понятно, вообще никаких укреплений не имела.

Древняя Скандинавия славилась двумя породами волкоподобных собак – из Маглемосе и Сведборга, – многократно упоминаемых в скандинавских сагах. Некоторые скандинавские патриотически настроенные исследователи, причем не кинологи, а историки, пытались вывести линию происхождения самой рослой на сегодняшний день породы собак – ирландского волкодава – именно от этих животных. Но это неверное мнение, поскольку кинологами уже давно доказано, что ирландские волкодавы произошли от собак, завезенных в Ирландию римлянами.