Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

Ватага встала с рассветом. Едва поснедала, как из Белгорода прибыл гонец. Коротко перемолвившись с Некрасом, гонец ускакал.

– Сбираемся! – велел Некрас. – Завтра – рать. Святояр войско к Лысой Горе ведет. Выступаете немедля, я с Олятой вылетим затемно.

Дружинники сбирались быстро. Вытаскивали из тороков брони и шлемы, вздевали, проверяли оружие и сбрую. Олята с завистью глядел на оружие. У каждого дружинника оказалась кольчатая бронь с зерцалами, шлем с личиной, кроме мечей и засапожников, – палица или кистень. Копье и сулицы – само собой. У большинства бронь была побитой, изрубленной, даже проломленной, но все-таки бронь… Прослышав об отъезде, набежали из веси смерды и бабы, следом – дети. Совали хлеб, вяленое мясо, подносили ковши с медом и брагой. Дружинники не отказывали: выпивали на ходу, снедь совали в седельные сумы. Олята, довольный, что полетит на смоке, не путался под ногами. Взобрался на Дара и стоял в сторонке. Костер не успел догореть, как у становища вырос строй конных воинов: в броне, шлемах, с копьями и мечами. Малыга, проверяя, опустил стальную личину, его примеру последовали остальные: перед толпой возник десяток всадников с нечеловеческими железными лицами. Дети испуганно захныкали, взвыли бабы. Малыга с товарищами подняли личины, бабы успокоились, только продолжали всхлипывать малявки. Внезапно из толпы выбежала Нежана и легла на траву. Брага слез с коня и пошел к женщине. Нежана задрала подол, сверкнув белым телом, Брага спустил порты; мужчина и женщина слились на глазах у всех.

– Что это? – изумился Олята.

– Прощаются, – тихо сказал Малыга. – На брань идем.

– При всех?

– Обычай такой. Коли Брага не вернется, а Нежана родит дите, никто не попрекнет. Значит, женой признал.

– Брага женится на Нежане?

– Почему нет? – сказал старый кмет. – Баба красивая, молодая, здоровая. Двух сынов родила, значит, и Браге родит. Горя хлебнула, нужду знала – не станет хвостом крутить, пока муж на рати. Хорошая женка!

«Правильно, что Оляна за Брагу не пошла, – подумал Олята, отворачиваясь. – Не то б и ее на лугу…»

Прощание не затянулось. Брага вскочил на коня, Нежана пошла рядом, держась за стремя. У дороги дружинник, склонившись, поцеловал ее в уста и поскакал вслед уходящей ватаге. Нежана повернулась к толпе. Глаза у нее влажно блестели, но сама женщина улыбалась. Ждан первый поклонился ей, следом – другие смерды. Из толпы выбежали Первуша и Вторак. Мать взяла их за руки и, гордо подняв голову, пошла к веси…

После полудня из Белгорода приехал возок. Олята с Некрасом стащили на землю тяжеленные корзины. Олята, любопытствуя, заглянул. Стрелы, железные. Олята взял одну. Стрела была короткой, но толстой, с четырехгранным хищным острием. Тяжелая.

– Сверху кидать, – пояснил Некрас, забирая стрелу. – По моему велению сковали. Пробьет любой доспех.

– Смок подымет нас со стрелами?

– Еще и коня посадим! – заверил Некрас.

До вечера они прилаживали на крупе смока корзины, пробовали, легко ли открываются съемные донца.

– Ремень будешь дергать, как я скажу! – учил Некрас.

За хлопотами незаметно пролетел день. Оляна привезла обед, а от ужина Некрас отказался, сунув в седельную суму половину каравая и завернутую в холстину вареную баранину. Некрас облачился в кольчатую бронь и шлем, перепоясался мечом. У Оляты брони не было, обошелся куяком без рукавов. Куяк с нашитыми железными пластинами крепко стянул поясом с мечом. Оляна обняла и расцеловала брата, затем подошла к Некрасу. Сотник легко привлек деву к себе.

– Прощай, сестрица!

Оляна внезапно всхлипнула, вырвалась и убежала.

– Чегой-то она? – удивился Некрас.

«Не хочет быть сестрой!» – хотел сказать Олята, но промолчал.

Они уселись на смока. Змей разогнался по реке и тяжело взмыл в небо. Оглянувшись, Олята увидел на высоком берегу одинокую фигурку на коне.

«Одна остается! – кольнула мысль. – Вдруг не вернемся? Кто защитит?»

Мысль была нехорошей, несвоевременной, и Олята ее прогнал. Ночь стояла лунная, теплая, лететь было легко и приятно. Отрок, забыв о предстоящей рати, любовался красотами неба и земли. Долетели быстро. Олята издали увидал россыпь костров и догадался, что это войско князя Ростислава. Некрас не полетел к войску. Повернул смока и приземлился у одинокого костра в отдалении. Они не успели оставить седла, как подошел Малыга.

– Воевода дважды присылал справиться! – сказал тревожно. – Гневается, что до сих пор нет. Поскачешь?

– Пошли кого-нибудь! – велел Некрас.

– А сам?

– Я не могу отлучиться от смока, – сказал Некрас. – Али князь забыл, что числюсь сгинувшим? Меня дружинники в лицо ведают. Как только объявлюсь, поймут, что смок здесь. Вдруг в стане лазутчик? Мало им Колпаков?

Малыга крякнул и отошел. Посыльный ускакал и скоро вернулся с князем. Ростилава сопровождали Святояр и Балша. Последний старался держаться в отдалении. Князь и воевода, хмуро кивнув на поклоны, обошли смока. Ростислав не удержался: потрогал пластины нагрудника, повертел в руках железную стрелу и даже похлопал змея по теплому боку.

– Побьем Великого! – сказал радостно.

– Ежели ратиться будем с умом, – возразил Святояр. – Что скажешь? – повернулся к Некрасу.

– Не только скажу, но и покажу! – усмехнулся Некрас и вытащил из сумы лист пергамента. Поднес к пламени костра. Князь и воевода, склонившись, рассматривали рисунок, слушая пояснения сотника. Оляте смерть как хотелось взглянуть, но подойти ближе не решился – могли и мечом вытянуть. Не его дело о рати слушать. Спасибо, что от смока не гонят.

– Откуда у тебя? – спросил Святояр, когда Некрас скатал свиток.

– Из ромеев привез.

– Купил?

– Сам сработал! – усмехнулся сотник.

– Делай, как срядились! – велел Ростислав.

Некрас поклонился.

– Вот еще, – сказал Святояр. – С рассветом, как войско к Лысой Горе пойдет, ставь смока у дороги – пусть видят!

– Зачем?

– Затем, что воев у нас менее, чем у Великого. Много новиков, кто первый раз в сече. Могут не выстоять. Увидят смока, ободрятся.

– А лазутчики?

– Разъезды вышлю. Не пустим…

Этой ночью Олята почти не спал. Сначала Некрас совещался с ватагой, чертил прутиком по земле, показывая. Малыга кивал головой и вставлял замечания. Затем повечеряли. Прилегли только под утро. Олята едва смежил глаза, как в бок толкнули: вставай! Сонный отрок умылся, но снедать не стал – кусок не лез в горло. Другие тоже не стали. Зато смок не отказался. С рассветом подвезли воз рыбы, змей жадно хватал пастью пахнущих речной сыростью щук и налимов, глотал и довольно урчал. Возчик, глядя, бледнел. Когда змей насытился, Некрас с Олятой заново затянули подпруги, проверили сбрую и снаряжение. Уселись. Ватага унеслась вперед оцеплять назначенное место. Смок разбежался с холма и взлетел. Через несколько мгновений он стоял у дороги, в нетерпении перебирая толстыми лапами. Некрас заставил змея лечь на брюхо.