Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

Когда воевода донес о том князю, Ростислав расцеловал старика в обе щеки. В порыве чувств обнял случившегося рядом Некраса и даже Оляту. Отрок ошалел от нежданной княжьей ласки, Святояр ласково потрепал его по плечу.

– Жди награды, сотник! – сказал воевода Некрасу. – Я скуп, но для тебя не пожалею. Заслужил!

Я слышу, как в котле булькает крупа, заправленная копченым салом, вкусный запах гонит слюну. Если нас и разыщут, то по запаху. Только вряд ли. Скакали день напролет, меняя лошадей, – у каждого в ватаге по две заводных. На ночевку остановились в яруге. Здесь вода, деревья, а значит, и дрова для костра. Яруга глубокая; в ста шагах проедешь, а огня не увидишь. На высоком склоне дозор. Запах… Запах далеко не уйдет, в яруге и останется – ветра нет. Зря я тревожусь, Малыга дело знает.

Ноет спина – отвык скакать день напролет. Однако пришлось – эпарх может выслать погоню. Уходить с половцами нам не с руки: они движутся медленно. Тащат повозки с награбленным, гонят скот. Месяц будем ползти…

Малыга садится рядом. У стен города мы почти не говорили. Обнялись, мне подвели коней – и в путь. Во время скачки беседовать некогда, теперь – время. Ватага придвигается.

– Хотели Белдюза убить, – говорит Малыга. – Нам сказали, что тебя зарезали, – с ножом на хана кинулся. Мы не поверили: с чего? Решили, что убили по приказу Святослава. Но раб Белдюзя поведал, что продали тебя в греки, и сказал куда. Из наших он оказался. Я воспретил хана убивать…

Ватага кивает. Малыга – голова. Что б мы делали без него?

– Как Всеволод нас выкупил, стали думать, как тебя вернуть. Лучше было через купцов, но для этого нужно серебро, много. У нас не было. Сговорились с половцами. Тем лишь бы пограбить…

Скромничает батько. Договориться с кочевниками пересечь Поле и направиться к устью Дуная… С трудом сдерживаю слезы – сейчас нельзя плакать.

– Вот еще что… – Малыга смотрит в землю. – Милица замуж вышла.

Сижу, оглушенный. Ожидалось, но все ж… С Милицей у нас разладилось. Она прямо спросила: собираюсь ли венчаться? Я что-то промямлил в ответ, она закусила губу и отвернулась. Думал: ласки и серебра ей будет достаточно; оказалось, что нет. Жениться мне было не с руки, это означало смириться с судьбой и остаться в Курске. Я этого не хочу, ватага не хочет – у нас все невенчанные…

– Он купец, богатый, овдовел, – продолжает Малыга. – Дети малые остались, девку мачехой брать не схотел. Баба лучше: своих доглядит и его присмотрит. Позвал Милицу, давно к ней приглядывался. Я спросил ее, почему согласилась? Ответила: «Обвенчайся со мной Некрас, ждала бы. Но он не захотел. Так кого мне ждать? Купец замуж позвал, по-честному…»

Милица – гордая. Овдовев, не искала богатых кметов, ждала суженого. Нашла, полюбила всем сердцем, а тот не оценил. Я не мог рассказать ей все: отшатнулась бы. Княжич и простолюдинка… Я не хотел ее терять, но как удержать, не придумал. Не умею я выбирать вдов. Надо было черноглазую и горластую: такую и бросить не жалко. Возможно, Георгий прав и кто-то ведет меня? Милицу все равно пришлось бы оставить. Куда нам с детьми по лесам да буеракам? К тому же опасно. Здесь не щадят семьи врагов, если не зарежут, так продадут в рабы. Она рассудила правильно: так лучше ей и мне. Только все равно больно…

– Как вернемся в Курск… – Малыга смотрит мне в глаза. – Он добрый человек, по любви ее взял.

Батько решил, что подопечный обидится и зарубит соперника.

– Я не пойду в Курск!

В глазах ватаги – удивление и растерянность. Неужели из-за бабы?

– Святослав нашел меня в Поле, значит, знал, что произошло в Курске. Вернемся, донесут. Он не угомонится. Или стрелой исподтишка ударят, или отравы в питье плеснут…

– Куда ж мы? – Малыга насторожился.

– Я пойду один.

Обида в глазах братьев такая, что от взглядов можно воду кипятить. Вытащили засранца из полона, а он пальцы гнет!

– Святослав думает, что я мертв, потому не ищет. Рядом с вами я как на юру. Признают вас, признают и меня. Одному безопаснее.

Малыга качает головой.

– Тебя знают в Звенигороде, видели в Галиче. Купцы ездят по городам… Рано или поздно признают и донесут Святославу.

– Это будет не сразу. Мне нужен год.

– А далее? – Малыга заинтересовался.

– Если получится, что задумал, пойду на Звенигород. Хватит от татей бегать!

Обида в глазах ватаги сменилась изумлением – да еще каким!

– Один? – Малыга тоже поражен, но крепится.

– Со всеми, кто захочет.

– Мы не сможем взять город, – Малыга успокоился. Княжич в плену повредил головку, чего-то возомнил, сейчас ему популярно объяснят. – Даже если откроют ворота, не усидим. Мало нас, не справимся. Нужно войско, только где его взять? Серебра у нас мало. Половцы согласятся, если разрешить им грабить, имать полон. Хочешь, чтоб земли наши обезлюдели?

– Можно и без войска…

Встаю, тащу через голову рубаху. Переодеваться у города я не стал – некогда было, но на мне все тот же рабский хитон. Свитки тоже на месте. Развязываю ремешок, откладываю в сторону трактат о власти – с ним пока рано. Другой пергамент с обратной стороны мокрый. Я скакал весь день, но плотная кожа не пропустила пот – текст уцелел. Георгий дал добрый совет. Разворачиваю свиток на траве и прижимаю края камнями. Десяток голов склоняются, разглядывая. Летний вечер, светло…

– Буквы ромейские! – разочарованно замечает Малыга и вдруг тычет в рисунок: – Это кто?

– Смок…

Объясняю, водя пальцем по рисункам. Затем сворачиваю свиток и начинаю рассказывать. Как растил маленького смока, как его обучал… Хорошо бы взять его с собой, но он слишком маленький. Через Поле не перевезти – сдохнет, ему вода нужна, найдем другого…

– Где? – спрашивает Малыга.

– Смоки живут в болотах у воды. Где на Руси самые большие болота?

– Припять! – отвечает батько.

– Наймусь в дружинники к кому-нибудь из тамошних князей – курского кмета возьмут. Имя таить не буду – Некрасов на Руси много…

Я рассказываю все. Смока надо испытать в сече – без этого идти в Звенигород нельзя. Заодно и слава о змее пойдет – бояться станут. Надо набрать дружину – ватага слишком мала. Дружину полагается посадить на коней, дать брони и оружие. Нужно серебро – много. Получить его можно лишь одним способом. Я все продумал, размышляя в домике на берегу Дуная, но один не справлюсь. Если ватага откажется…

Умолкаю, другие тоже молчат. Они услыхали невероятное – такого не бывало на Руси. Шансы у нас дохлые – слишком много «если». Согласятся или откажут? Еще и высмеять могут: недоделанный княжич со зверюшкой своей!..

Малыга встает. Сейчас… Батько снимает шапку и кланяется.

– Я с тобой! Старый я, надоело, как зайцу, бегать. Крест за тебя целовал Петру, но не в том дело. Вырос ты, Иван! Был уноша, стал муж. С таким и сгинуть не соромно. Иду! Других не приневоливаю – пусть сами решают.