Анатолий Дроздов - Хозяин дракона

– Сколько просишь? – спросил Ростислав.

– Десять гривен в месяц, пока не воюем. За выигранную сечу – сто.

Балша за спиной князя громко ахнул. В этот раз Ростислав не остановил его.

– За десять гривен полсотни конных нанять можно! – не утерпел сотник.

– Полсотни не срядите, – возразил Некрас. – Разве что худых каких… Ладно, пусть так. Змей сотню разгонит! И камней не надо…

– Лжа! Чтоб мою сотню… Разреши, княже? – Балша умоляюще смотрел на Ростислава. Тот, подумав, кивнул.

– Ну? – повернулся князь к Некрасу.

– А коли убьется кто или покалечится?

– Не твоя печаль! – отмахнулся Балша. – Или струсил?

– Выводи людей, сотник! – усмехнулся Некрас. – Только не взыщи потом.

Балша легко сбежал с холма. Подчиняясь его приказу, сотня покинула склоны и стала сбиваться в плотный строй. Некрас снова взобрался на змея, чудище взлетело и, послушное воле всадника, направилось в другой конец луга. Стало ясно, что Некрас полетит прямо в лоб выстроившейся сотне.

– Чую, не кончится добром! – тронул руку князя тысяцкий.

– Пусть! – отмахнулся тот, жадно наблюдая за лугом.

Противники стали сближаться. Всадники, подняв копья выше конских голов, ехали шагом; змей летел им навстречу, тяжело взмахивая крыльями. По команде Балши сотня перешла на рысь, затем сорвалась в намет. Святояр охнул, Ростислав сцепил зубы. Казалось, вот-вот тяжелая туша смока врежется в плотные ряды дружинников, проутюжит в строе широкую дорогу и сама, исколотая копьями, зароется в рыхлую землю заливного луга. Ростиславу захотелось закрыть глаза, дабы не видеть гибели лучших воев, но он заставил себя смотреть.

Столкновения не случилось. Шагов за пятьдесят от конного строя смок закричал. Трубно, злобно, протяжно. Зверь словно предупреждал, что идет на бой и бой этот кончится смертью врага. Этот крик-рев шел будто от самой земли, древней и жестокой, от тех времен, когда не люди, а звери населяли ее, и был настолько ужасен и непереносим, что люди на вершине холма содрогнулись. Конный строй сломался. Лошади вставали на дыбы, сбрасывая всадников, безумно метались по лугу, ржали и кричали, распяливая раздираемые удилами пасти. Сотни на лугу больше было. Осталась толпа людей и животных, очумело метавшихся по истоптанной копытами траве. Змей, однако, не стал утюжить эту толпу. Взмыл выше и накрыл всадников густым зеленым облаком. Святояр с князем не сразу сообразили, что это такое, но тут порыв ветра донес запах…

Воевода согнулся от смеха. Он хохотал, хлопая себя по бедрам, кашлял, сморкался и все не мог остановиться. Ростислав тоже смеялся, но больше от облегчения, наступившего на душе, – обошлось. Тем временем Некрас на змее описал круг над лугом и направился к холму.

– Не можем платить столько, – сказал князь Святояру, прекращая смеяться. – Сам знаешь. Все земли ободрали – смердов, посадских, даже монастыри. Богослужебное серебро забрали, епископ грозился проклясть. С земель, что Великий летось повоевал, никакого прибытку, меха в амбарах при приступе сгорели… В казне тысячи гривен не наберется, а война не сегодня завтра…

– Хочешь, чтоб смок воевал с нами?

– Хочу. Но еще больше, чтоб не против нас. Если Некрас отойдет к Великому…

– Дозволь мне рядиться!

Ростислав кивнул.

Когда Некрас, оставив смока, подошел к ним, воевода шагнул навстречу.

– Десять гривен! – повторил Некрас.

– Будет! – подтвердил Святояр. Ростислав едва не выругался.

– Заплатим после войны, – продолжил воевода, как ни в чем не бывало. – Когда уверимся, что змей твой – добрый помощник.

– А сейчас?

– Две гривны!

Некрас нахмурился.

– Поставим тебя на кормление с княжьего стола, дадим коня, одежу, оружие, бронь, холсты и кожи, – перечислял Святояр. – Змея тоже не обидим. В двух верстах от Белгорода есть княжья конюшня, коней там нету – дружинникам роздали, сломаем перегородки – хорошо поместится. Рядом с конюшней дом добрый, а в доме том – все, что милому человеку для жизни надобно. Кормить змея будем… Сколько ему надобно? Корову в день? Или кабана?

– Смок не ест мяса.

– Неужто овес?

– Рыба. Воз в день. Свежей, только из реки.

– Будет воз! Ну?

Некрас внимательно глянул в глаза воеводе, затем перевел взор на свои порыжевшие сапоги.

– Плату за месяц – вперед!

Святояр улыбнулся и протянул руку ладонью вверх. Некрас хлопнул по ней – срядились.

– Дам тебе провожатого – укажет, где конюшня и дом, – продолжил воевода. – Сегодня же приготовим. Оставишь змея и зайдешь в княжьи палаты, дадут коня и все остальное. Серебра сам отсыплю…

Крик прервал воеводу. Вверх по склону бежал Балша. Шлем, кольчуга, одежда и даже лицо его были густо покрыты зеленой жижей.

– Накажи его, князь! Это он нарочно! Поношение княжьей дружине…

Ростислав засмеялся, воевода поддержал его. Лицо Некраса осталось невозмутимым – лишь в глазах мелькнули искорки.

– Суди сам, князь, – сказал он спокойно, – разве можем приказать коню не опорожнять кишки? Когда захочет, тогда и кинет свои яблоки. Змей – такая же животина…

– Лжа! – попытался возразить сотник, но Ростислав жестом остановил его.

– Благодари бога, что так кончилось! Сам кричал: «Не твоя печаль!» Калечных много?

– Двое ноги поломали, один – руку. Кому-то зубы копытом выбило. Трех коней прирезали…

– За коней и увечья заплатишь сам! – жестко сказал князь. – Чтоб вдругорядь думал перед тем, как в драку лезть! А теперь гляди: это новый дружинник Некрас. Поскольку с сотней справился, жаловать буду его как сотника. Чти его, как я чту!

Балша оторопело поклонился Некрасу. Тот ответил таким же поклоном.

Ростислав повернулся и пошел вниз. Святояр заспешил следом. Дружинник подвел им коней, оба ловко вскочили в седла и зарысили берегом. Сотня, понукаемая ошалевшим от происшедшего Балшей, поскакала вдогон. На опустевшем лугу остались три конских трупа. Хозяева погибших лошадей тащились вслед сотне, неся на плечах седла.

Некрас проводил их взглядом и подошел к смоку.

– Забыли нас! – сказал с горечью. – Я-то надеялся: хоть рыбу сегодня не ловить! Верши спортил…

Внезапно от плотной массы коней и людей, исчезавшей вдали, отделился всадник и поскакал к холму – видимо, провожатый, обещанный воеводой.

– Будет тебе рыба! – Некрас обрадованно шлепнул змея по шее. Тот довольно рыкнул и попытался лизнуть хозяина в лицо.

– Не маленький! – отмахнулся Некрас. Но змей все же изловчился…

Глаза у Юльки большие, зелено-серые, на вздернутом носике – маленькие веснушки.

– Наперегонки? – предлагает она. – К тому дереву? – Ручка в коричневой перчатке указывает на одинокий дуб.

На Юле все красивое: приталенный черный жакет, белые рейтузы, коричневые сапожки с белыми отворотами и такая же каскетка. Я одет в китайский спортивный костюм и сапоги из сыромятной кожи, сшитые дядей Сашей. Юле это все равно. Или делает вид?