Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь

Черная лента на рукаве. Лигист! И с ним пара дюжин одетого, как лавочники, зверья. Неужели они когда-то улыбались и предлагали мыло, простыни, пудру? Вот эти? То, что творилось, «было противоестественно и весьма непривлекательно». Так выразился об Октавианских погромах Рокэ… Не из-за этого ли он устроил блокаду? И почему было не сказать прямо?! По крайней мере, мать с Бертрамом не затеяли бы эту проклятую поездку!

Ли еще ускорил шаг, теперь он почти бежал сквозь оскалы, дубины, горящие, несмотря на день, факелы, в шестнадцатый раз пытаясь на ходу представить флигель, в котором видел мать.

Без толку. Пересчитанные окна и трубы на крыше не приближали к цели ни на шаг, он все равно возвращался туда же, откуда «выходил», — к «Солнцу Кагеты». Мало того, он потерял слишком много времени на госпожу Арамона и теперь мог опоздать. Ли не видел смерти отца, но если сейчас…

Додумать рвущуюся то с тыла, то в лоб мысль маршал себе не позволил. Ноха еще не сдана, а Левию нужна живая графиня Савиньяк. Живому Левию, но кошачьего эсператиста нигде не видно, как и его воинства. Церковники не пророки, кардинал тоже может угодить как кур в ощип. И Проэмперадор может, особенно если это Эпинэ, а «фульгаты» Реддинга выскочат к предместьям не раньше, чем дня через три-четыре. И они еще не будут ничего знать.

Ворота. Еще целые, еще стоят, сверху бьют мушкеты. Не могли за зиму дюжиной мортир разжиться, слуги Создателевы! Хотя держатся серые отлично — ни суеты, ни ссор. Одни заряжают, другие стреляют, перед воротами трупов, как мешков, хоть баррикаду наваливай, но хорошо, что толпа тупо колотится о ворота, а не лезет на стены, хотя могли бы и догадаться. Или то, что превратило горожан в исходящих злобой тварей, лишило их разума?

Мимо маршала твердой поступью прошел давешний капитан, серьезный и хмурый, впору бергеру. Что-то сказал такому же ветерану-сержанту, тот кивнул. Мушкетеры продолжали делать свое дело, а над воротами солдаты пристраивали вывороченные из мостовой камни и статую какого-то святого: тот, кто ворвется первым, получит эсператистское благословение. Очень весомое.

Бравый, как в любой армии, горнист поднес к губам трубу, и отдыхавшие внизу закопченные стрелки быстро двинулись… нет, не на стены — в глубь аббатства. По тому, как они оборачивались, Савиньяк понял: уходят. Совсем. Незримый маршал Талига коротко отсалютовал исполнившим свой долг серым и ринулся к «материнскому» флигелю. Столь ценную гостью защитники Нохи не оставят, но он должен убедиться, что мать благополучно вывели, а потом придется вернуться и досмотреть все до конца. Нужно знать и кого благодарить, и кого при первой же возможности отправить в Закат. Желательно на морисский манер.

Быстрым шагом вокруг дома, в противоположную от драки сторону. Тр-рах! Что-то твердое, камень, наверное, с силой врезается в стену, разлетаются осколки кирпича, бьют по шее и плечу. Ерунда. Сейчас это ерунда… Сзади вскрикнула Марианна, Пьетро обернулся на ходу, увидел, что женщины невредимы, и только поторопил. Вот и угол.

— Ближе к кустам, сударыня. До соседнего флигеля… Быстрее!

Быстрее только бежать, но Пьетро не бежит, и они тоже. Над головой снова плывет ворон. Ничего, он просто провожает… Почему бы ему не проводить союзников? Проросшая между плит трава, уже длинные предвечерние тени, шум позади, шум сбоку — там, где главный храм и резиденция Левия. Там, где ночами подпирает расколотую луну зеленый луч…

— Мы пришли. Минуту терпения.

Нишу в боковой стене сразу и не заметишь. Дикий виноград свисает почти до земли, он еще зеленый, ни единой пестрой прядки. Пьетро ныряет в эту завесу, как нырял в ночное сиянье, но как же не похожи зелень живая и призрачная. Рядом судорожно дышит Марианна, выбившиеся из-под платка пряди прилипли к белому лбу. Жарко. Вообще жарко, а они еще почти бежали…

— Погромщики на площади, — понимает баронесса.

Да, укрыться в монастыре было не лучшим решением, хотя, если вспомнить взбесившихся философов, в городе вряд ли слаще. Иначе вернулся бы Левий, примчался бы Карваль, да и Ро… Если он не здесь, то с принцем. Создатель или кто-нибудь!.. Катарина и Ро расплатились за родню сполна, так защитите малыша Октавия и Марианну. Резкий каменный скрежет. Это в нише, это Пьетро… Шум боя за спиной все нарастает и, кажется, приближается.

— Прошу вас!

Монашек раздвигает тяжелые плети и почти пихает своих подопечных в нишу. Полумрак, пляшут резные тени, в стене — прямоугольная дыра, из нее тянет прохладой. Уж не этой ли дорогой Марсель увел Росио?

— Быстрее, быстрее! Пригнитесь!

Арлетта все еще идет первой, Марианна за ней. Узко, не повернуться. Вниз уходит, теряется во тьме коридор, а у них ни факела, ни фонаря… Что ж, если иначе нельзя, пойдем ощупью, главное — идти, не стоять, не ждать, а идти! Снова скрежет, и уже кромешная чернота. Проход закрыт. Наверное, так и надо — виноградная завеса не слишком надежна.

— Не волнуйтесь, прошу вас. Свет сейчас будет.

Чирканье кресала, еще раз… еще… и в самом деле появляется свет — в руках у Пьетро ласково мерцает большой фонарь. Под балахоном такой не спрячешь, значит, подготовил заранее. Ага, вон их ещё три штуки в уголке лежит.

— Пойдемте. Осторожно, скоро будет лестница.

— Кто нашел этот ход?

— Его высокопреосвященство. По всей вероятности, этим путем воспользовался маршал Алва.

— В таком случае на том конце будет безголовая статуя.

— Она там есть.

Вот они, Валмоны! Заплатили единожды, а пообедали дважды, Бертрам будет рад узнать, что она вывернулась благодаря трюку его наследника. Наследник придет в восторг от того, что походя выручил и батюшкину подругу, и свою помощницу в похищении Алвы, хотя предпочел бы получить назад еще и собачку. С бароном ли, без ли…

— Пьетро, прошу вас, подождите.

— Что-то случилось? — Нет.

Как туго она, оказывается, может затягивать узлы. Прощай, ноготь, но, кажется, подается… Конечно, это глупость, последняя глупость, — в подземелье выпутывать маску, но она должна проверить! Чуть шуршит ткань, послушно освобождая недобрую древность. Впрочем, смысла разворачивать до конца нет: гальтарская маска больше не дрожит, а почему, подумаем позже.

Приличные дамы своих спасителей не убивают, как бы навязчивы и болтливы те ни были, а лошадиный бергер ее спас даже больше, чем Проэмперадор. Это Луиза понимала даже сквозь не желающую уходить тошноту, к которой добавилась головная боль. Больше всего женщине хотелось очутиться в своей найтонской спаленке, но это было невозможно, приходилось сидеть на очередном плаще, ждать занятого невесть чем Савиньяка и слушать спасителя.

Госпожа Арамона уже уразумела, что свалилась меж сараев и лежать бы ей там и лежать, не вздумай лошадник проследить за прекрасной гостьей. Исключительно из служебного рвения, вестимо. Из того же рвения он послал не только за лекарем, но и за маршалом, под чьим покровительством находилась прекрасная — да-да, именно прекрасная — госпожа Арамона. Бывший поблизости коновал, пользовавший не только коней, но и конюхов, попытался помочь, но добился лишь стонов и криков.