Сергей Самаров - След Сокола

При приближении князя-воеводы на дорогу, навстречу ему, вышел человек в богатых одеждах, разукрашенных различными непонятными значками и гербами, но без обычных боевых доспехов, хотя в легком стальном шлеме и при мече. Франк стоял открыто, не обнажая оружия и даже не подготовившись к обороне. Это сразу показало, что желает он разговора.

Дражко осадил коня в опасной близости от франка, чем, впрочем, иноземца не запугал.

– Кто такие? – пошевелив усами, как простой человек мог бы взмахнуть руками, грозно спросил князь-воевода.

– Герольды короля франков Карла Каролинга с известием к князю Годославу и к народу бодричей, – привычно-заученной фразой бодро ответил герольд, словно он стоял на площади перед скоплением народа, а не на пыльной дороге перед десятком воинов, но глаз при этом оторвать от воеводиных усов не смог, просто сгорая от восхищения.

– Я двоюродный брат князя Годослава и представляю здесь как раз народ бодричей. – Дражко легко для своего тяжелого тела спрыгнул с коня и, откровенно рассматривая необычного для славян посланника с головы до пят, обошел его кругом. – Так что, любезный, можешь смело говорить со мной, как говорил бы с самим князем.

– Как твое имя, рыцарь? – высокопарным слогом спросил франк.

– Я Дражко, князь-воевода, и командую бодричской дружиной. И потому готов выслушать и тебя, и даже твоего короля, пожалуете вы к нам с оружием или без оного. И ответить готов от своего имени, от имени князя Годослава и от имени всего народа бодричей.

Дражко слегка посмеивался над герольдом, но совсем не добродушно. Он видел в нем потенциального врага и заранее хотел предупредить, что бодричи не станут легкой добычей для франков – к войне они привыкли не менее, чем западные пришельцы, хотя и не имеют такой большой армии, как у Карла.

Но герольд не склонен или не уполномочен был вступать в перепалку. Со скучным выражением лица он, совершенно не изменившимся голосом, привыкший вещать им постоянно и во всех местах, где ему прикажут, начал:

– Великий король франков Карл Каролинг объявляет о большом мирном празднике, который состоится через три дня, сразу после дня празднования Вознесения Господня, среди южных холмов близ Хаммабурга. Праздник отмечается большим турниром, отдельным для простолюдинов, солдат и рыцарей. Принять участие в турнире славный король Карл Каролинг имеет честь пригласить всех желающих свободных людей, независимо от национальности и вероисповедания. В дни проведения турнира будут запрещены всяческие преследования инаковерующих, которым дается право показать королю, прекрасным дамам и публике свою честь, воинскую доблесть и удаль!

– Вот так так… – сказал Дражко. – Значит, приеду я, побью всех ваших рыцарей и короля в придачу и спокойно домой уеду?

– Король не участвует в турнирах. Короля побить нельзя… – вдруг, испуганно оглянувшись, тихо, словно боялся произнести слова простые, не заученные наизусть, сказал герольд.

– Ладно, – смилостивился Дражко, – хватит с меня и ваших рыцарей…

– Со стороны королевского дома Каролингов будут выставлены пять самых знатных и самых умелых рыцарей из королевской свиты. Возглавлять рыцарей королевского дома будет великий поединщик, не знающий себе равных в копейном и мечном бою – герцог Анжуйский! – вновь прорезался у герольда голос.

– А где ты так научился по-нашему говорить, любезный герольд? – поинтересовался воевода.

– Меня специально два года учил языку пленный славянин из сорбов.

– Вот оно как! Приятно слышать, что славянин оказался хорошим учителем. Может, он мне и родственник какой? Моя матушка родом оттуда…

– Нет, принц, он был простолюдином.

– А почему был? Он умер?

– Лучше бы умер… – тихо сказал герольд. – Но он убил священника, который окрестил его, растоптал крест и убежал. Хотя я сам хотел дать ему свободу и даже обещал это. Неблагодарный…

– А за что ему быть тебе благодарным? За то, что ты взял его в плен?

– Я его выкупил из плена.

– И ты думаешь, он радовался тому, что его продавали и покупали, как скотину?

– Я не понимаю тебя, принц. За что ты меня осуждаешь?

– Ладно. Мы говорим на разных языках, хотя и понятными друг для друга словами… Но слова мы понимаем по-разному. Скажи-ка, герольд, а данам приглашение тоже послали?

– Нет, до замка Скьелдунга слишком далеко. Решение о турнире принято только сегодня утром в честь возвращения из семилетнего сарацинского плена графа Оливье. Герольды отправились только по близлежащим землям, чтобы рыцари успели собраться в дорогу и не опоздали к началу состязания.

– Добро… Добро… А если все же даны появятся на турнире? Как примет их Карл? Он ведь, как я понимаю, не слишком любит Готфрида Датского?

– В дни турнира не будет делаться различия между национальностями. Каждый желающий может показать свою удаль, будь он даже хозарин или аварец.

– Добро… Добро… – повторил Дражко. – Вон, кстати, скачет герцог Трафальбрасс, посол Готфрида Датского и сам боец известный. Говорят даже, пока непобедимый. Он наверняка захочет принять участие в турнире и извалять в пыли вашего прославленного герцога Анжуйского. Объясни-ка все ему заново!

Герольд повернулся к вновь прибывшим и, когда герцог в облаке пыли осадил коня, тем же заученным бодрым голосом начал повторять свою речь по-датски. А князь-воевода отошел к дверям гостевого двора, где хозяин, хорошо знавший Дражко и его вечную жажду, уже давно стоял на пороге с большим жбаном меда.

Дражко не случайно «натравил» франкского герольда на Сигурда. Герцог, несомненно, сразу же увидит в этом возможность послать гонцов в приграничные районы, якобы для того, чтобы оповестить живущих поблизости от границы рыцарей о турнире. На самом деле гонцы, конечно же, будут выполнять совсем другую задачу. Что думает Сигурд после того, как он проиграл начало своей затеи? Дражко очень хотелось бы узнать это с помощью заслонов, которые выставил, согласно приказу воеводы, Ставр. А уж выпытать секреты у гонцов волхв сумеет.

Так и оказалось.

Сигурд задумчиво посмотрел на князя-воеводу, словно хотел с ним посоветоваться, минуту посомневался, прикидывая, каким образом ему отвести подозрения Дражко, потом позвал кого-то из-за своей спины:

– Якоб, а ты гонца послать не хочешь? Твои мастеровые тоже подраться любят! Такой турнир они на всю жизнь запомнят.

Из общей группы выехал пожилой худощавый человек в нарочито-простоватой, хотя и не бедной одежде. По властному резкому взгляду никто не принял бы его за купца, как сразу не принял Дражко, а тонкие пальцы, которые он поднес к лицу, подправляя в раздумье ус, просто просили, чтобы на них надели перстни с самоцветами. Руки этого человека наверняка никогда не держали никакого орудия труда, хотя, вполне может быть, умело обращались с мечом.