Алина Кускова - Zамарашка

– А я бросал?

– Нет! И сейчас не бросишь.

– Хорошо. Они успокоятся, – он кивнул в сторону вышедших мачехи со служанкой, – и я зайду к тебе.

– Ты ко мне? Зачем?!

– Это не то, о чем ты подумала. Мы пойдем к Бониэлю и заставим его выдать военную тайну.

– И ни о чем я не думала, – соврала и покраснела. – Так, немного помечтала.

– Мечтать будешь после того, как Гельм вернется к себе в страну с другой невестой. Иди, отдохни и переоденься. Мне не нравится твой шахматный наряд, в нем изобилует черный, это не твой цвет. Но из тебя все равно получилась бы превосходная королева. Подумай, отчего ты отказываешься.

– Уже десять раз подумала!

Я развернулась и пошла к себе, чувствуя, что действительно устала от этой нервотрепки. А ведь я так хотела попасть на этот бал! Хоть меня сто раз предупреждали, что на нем король образует пары. Как легкомысленно я ко всему этому отнеслась! Еще и туфельку потеряла, какая жалость. Все с лихвой покрывает то, что в лице Микки я обрела надежного друга. И с мачехой мы стали ближе, даже Бониэль мне подмигнул, это вообще из ряда вон выходящее событие. Папаша Грэм тоже добрый. По большому счету, замечательная семейка, как раз для такой непутевой девчонки, как я. Будет жалко их покидать, особенно Микки. Он такой… такой… необыкновенный. Он такой…такой… притягательный. Он такой…ах, он такой, какой мне нужен. Как жалко, что он не король Гельм.

Мне снился восхитительный сон: надо мной склонился Миканиэль и искал мои губы для того, чтобы крепко их поцеловать.

– Талия, просыпайся, – шептал он и едва дотрагивался до моих локонов.

Я слышала его сбившееся дыхание и молчала. Я была готова слушать его бесконечно долго.

– Талия, нам пора, скоро рассвет.

Он дотронулся до моего плеча. Какая горячая ладонь! Как обжигает его прикосновение…

– Талия, если ты сейчас не проснешься, то я уйду!

О, так это не сон?!

– Что случилось?

– Ничего. Нам пора к Бониэлю.

Реакция разбуженного Бониэля была мало схожа с моей.

– Что-то случилось? На нас напали? Атакуют? Где мой конь?! Где моя шпага?!

Он вскочил и забегал полуголый по комнате, собираясь в мгновенье ока. Бравый воин! Король должен таким гордиться.

– Микки? Талия? Это вы?

– А ты думал кто? – прищурился Миканиэль. – Твои враги? Кто они?

– Мои враги – враги короля, – важно заявил Бониэль, усаживаясь на постель. – Располагайтесь, раз пришли. Кстати, зачем?

– Дорогой брат, как ты относишься к Талии?

– Как к сестре.

– Замечательно! Тогда скажи, что задумал Теобор?

– Гы, сейчас возьму и выдам вам военную тайну?

– Ага, – обрадовалась я, – давай, выдавай!

– За кого вы меня принимаете?! – обиделся Бониэль.

– За брата, – многозначительно произнес Микки, глядя ему в глаза. – За брата, сестра которого попала в смертельную ловушку.

– Так уж и смертельную, – насупился тот.

– Я полагаю, что да.

– Миканиэль, – прошептала я, – ты меня пугаешь!

– Талия, сиди и не мешай! Бониэль, я тебя никогда ни о чем не просил. Сейчас прошу. Брат, скажи, что замыслил твой военачальник?

– Ничего особенно, – выдавливал из себя по капле Боня. – Мелкая заварушка с одним соседом, быстрая победоносная война, и расширение границ. Мне пожалуют собственную землю, – похвастался он.

– Чужую, – прищурился Микки.

– Она будет моей, – пожал плечами Боня.

– Действительно, ничего особенного, мы это знали и раньше, – задумался Микки. – Если не считать того, что главная участница этой заварушки наша Талия.

– Я?! Объясни!

– Позже. Мои мысли еще нужно проверить. Спасибо, Бониэль.

– Да не за что.

– Спи спокойно, брат. Не знаю, получишь ли ты землю или нет, но на мою поддержку всегда можешь рассчитывать. Думаю, мы еще пригодимся друг другу. И Талии.

Я ничего толком не поняла из этого разговора.

Меня больше волновало утро следующего дня. Впрочем, когда я вернулась и легла в постель, день уже наступил.

Сначала заявился господин Струве с хрустальной туфелькой в кармане. Он громогласно провозгласил меня невестой короля Гельма и потребовал мою ногу, чтобы подтвердить свои веские слова. Дескать, невеста короля, когда сбегала от алтаря, изволила потерять туфлю. Я спустилась вниз в бордовом платье, отороченным сизыми кружевами, как мне посоветовал Миканиэль, чтобы придать моему лицу пунцово-нездоровый вид. У нас получилось, Струве не узнал меня в первую минуту. Еще бы меня узнать! Пока утром мачеха отдавала приказания на кухне, Микки позаимствовал у нее в гардеробной для меня парик из седых буклей. А добрая Эммануэль не пожалела свежей свеклы для щек. Ни дать, ни взять, сбежавшее с огорода пугало. Так что на первый взгляд можно было подумать, что меня серьезно лихорадило.

– Ээ-э-э-э, – протянул Струве мою потерю. – Ваша?

– Моя? – поразилась я. – Разве? Люди! Тут туфли раздают даром! Чей туфля?

– Ваша она, – возмущенно сунул мне ее в руки Струве. – В саду Его величества нашлось много свидетелей тому, как вчера, когда вы сбегали, леди Талия, эта туфля слетела с вашей ноги и припечатала лоб королевскому судье! Он как всегда дремал на торжественных мероприятиях и не заметил ее полета. Бедняга так испугался, что принял сей знак за удар судьбы, и попросил короля Теобора помиловать безвинно им осужденных. Его величество поймал на лету вашу обувь, отскочившую ото лба королевского судьи, леди Талия, и изволил заметить, что она стоит больших денег.

– Какое глубокомысленное замечание!

– Давайте вашу ногу немедленно! Следом за мной едут королевские особы, которые собираются поздравить вас с выгодным замужеством.

– Выгодным для кого?! Я замуж ни за кого не выходила и не выхожу!

– Леди Ваниза! Леди Ваниза! Леди Грэм-старшая!

– Бесполезно, Струве, если эта туфля является моей оковой, то я ни за что не признаюсь, что она моя.

В гостиную, торжественно шелестя подолом нового платья, теряя на бегу десятки лет, запорхнула разряженная в пух и прах мачеха. Она кинулась обнимать гостя, но тот молча указал ей на меня.

– Какая наглость, – возмутилась мачеха, не сводя с меня глаз. – Мой парик! Какой китч! Бордовое платье! Что ты стоишь истуканом, Талия. Сейчас же сделай то, что просит господин Струве!

Ладно, сами напросились, подумала я и ме-е-едленно, словно под сексуальную мелодию стриптиза задрала юбку, показав присутствующим, и вошедшему следом за мачехой Миканиэлю в том числе, невероятной красоты женскую ножку в белом шелковом чулке.

Госпидя, как же мало надо для счастья средневековому мужчине!

Струве потерял дар речи, выпучив и глаза, и линзы одновременно, Миканиэль замер, напряженно всматриваясь в мою конечность. Мачеха обомлела, но через мгновенье пришла в себя.

– Какой ужас! Прекрати сейчас же!