Андрей Посняков - Дальний поход

– Жаль, не достать, – опустив пищаль, атаман погладил шрам на виске.

– Герр капитан! – вдруг закричал сверху Штраубе. – Слева – людоеды! Около сотни!

– А справо – сотни две! – оторвавшись от бойницы, доложил Сиверов.

Матвей Серьга глянул в щелку ворот:

– И тут – столько же. Все с камнями, с дубинами. Сонмище! А с ними – трехроги!

– Черт! – выругался Иван.

Ладно людоеды, с ними-то, из-за частокола, уж как-нибудь справились бы, но трехроги – это было плохо, очень плохо. Этих приземистых толстокожих ящеров размерами с добрую избу, пищальные пули не брали, а пушек у казаков сейчас не было, да и пороха-то оставалось залпов на пять, не более.

К тому же еще и колуны кружили прямо над головами ватажников.

– Афоня, молись! – быстро приказал атаман. – Маюни, бей в свой бубен… И тебя кое о чем попрошу, друже Енко…

– Я понял, – колдун задорно тряхнул шевелюрой. – Прикрою. И все люди мои – помогут. У нас судьба теперь – одинакова.

– Да уж, – обреченно перекрестился Семка. – Судьба. Ох, сидел бы дома… нет, понесла нечистая сила по миру! Злата взалкал. Получи теперь злата…

– Да не ной ты! – напарник его, Яшка Вервень, обернулся с нехорошим прищуром. – Сейчас попробую трехрога выцелить. Может, даст Бог, в глаз попаду чудищу.

– В глаз?! Ой, Яшенька, вряд ли!

– Да не каркай ты…

Бабах!!!

Пущенная молодым казаком пуля отскочила от костяной башки трехгрога, словно вишневая косточка от латного доспеха! Ящер, впрочем, выстрел почувствовал, замотал головой, заворчал недовольно и, подойдя к воротам, с силой ударил рогами, лбом!

Бухх!!!

Ворота затрещали, но первый удар выдержали… первый… пока…

– Что ж, казаки, – атаман выхватил саблю. – Пороха у нас почти нет, стрел тоже маловато осталось. Как ворота падут – выскочим. Трехрогов с драконом стороной обходите, людоедов – рубите. Дай бог, прорвемся, братцы. Бог не выдаст, свинья не съест!

И снова – бухх!!!

Ворота жалобно крякнули…

– Мой друг, – подойдя к атаману, тихо промолвил Енко. – Думаю, нам пора совсем отсюда уйти. Но не через ворота.

Иван с удивлением поднял брови:

– Не через ворота? А как? Крыльев-то у нас нету.

– Это же бывший храм, я так думаю? – указал пальцем колдун.

– Да, он и есть. Бывший.

Енко Малныче неожиданно засмеялся:

– Гнусный Еркатко Докромак, колдун из Хойнеярга, велел тайно подземный ход прорыть – из храма в дом девичества. Если здешний колдун столь же хитер и похотлив…

– Подземный ход? – быстро оценив сведения, атаман подозвал казаков. – Семка, Яшка – сбегайте в дом, гляньте. Ищите потайной ход! Все там переверните.

Местный колдун, слава богу, оказался хитер и похотлив – подземный ход ватажники обнаружили, о чем тотчас же доложили атаману.

– Матвей, остаешься со своими в прикрытии, – распорядился Иван. – Тяните, сколько возможно, потом уходите. Все остальные – за мной!

Казаки быстро ретировались, люди Матвея Серьги, немного выждав, рванули следом. Когда двое трехрогов мощными ударами тупых рогатых голов разнесли в щепки ворота, за частоколом не обнаружилось ни единой живой души. Пусто! Ворвавшиеся во двор менквы озадаченно закружили вокруг бывшего храма.

– Да что ж вы так боитеся, девы? Это ж свои, наши.

Чернявая, с плоским, как блин, лицом, девчонка – звали ее Приконе – Темненькая – успокаивающе улыбнулась собравшимся уж было бежать подругам. – Что, драконов никогда не видали, менквов?

– Во, то-то и оно, что менквы… – пухленькая Анине боязливо покусала губы. – Тупоголовые кровожадные твари! Хуже волчатников. Вдруг, да сожрут?

– Уж тебя-то точно сожрут, толстуха! – Приконе погрозила кулаком. – Наши пришли, сейчас этих бледнотелых дикарей – в пыль! За все наши унижения отомстят, за все… Радоваться надо, а вы? Менквов они боятся… Так менквами-то кто управляет, а? Колдуны! Наши! Так что спокойно можно тут ждать, не бояться. Ничего плохого нам тут не сделают, наоборот. Освободят!

– Ой, не знаю, подруженьки, – осторожно подала голос ясноглазая Ябтако. – Не нравятся что-то мне эти менквы и драконы не нравятся.

– Знаю я, кто тебе нравится, самка нуера! – схватив с земли камень, Приконе запустила им в Ябтако. Не попала и от того разозлилась еще пуще:

– Я те щас волоса-то повырываю, предательница!

– Еще посмотрим, кто кому чего вырвет! – схватив босой ногой щепотку песка, Ябтако ловко швырнула его прямо в глаза обидчице.

Та закашлялась, заругалась…

– Вы как хотите, а я ухожу! – выкрикнула ясноглазая. – Кто со мной?

– Менквам на съеденье?

– Они и тут до вас доберутся. Еще верней!

– Не слушайте эту дуру! – протерев кулаками глаза, Приконе взревела нуером. – Она всегда не наша была. Помните, кого в доме девичества чаще всех наказывали? Кого пороли? Ее, ее… вот злобу-то на своих и затаила, дрянь.

– От дряни слышу! – вызверилась Ябтако. – Знаю, знаю, кто на нас в доме девичества жаловался, кто тайно шептал…

– Это я, что ли?

– Ты, подлая, ты!

Девы встали друг против друга, как два голодных, готовых схватиться из-за добычи волчатника, вот-вот в морды друг дружке вцепятся, позабыли и про колдунов, и про зубастых драконов с менквами.

Так бы до драки дело и дошло, кабы…

– Ой, девки, смотрите-ка! Вон там, в небе.

В небе, над лесом, показались летящие на ящерах всадники, двое из которых, услыхав приветственные крики девчонок, тотчас же повернули к хижинам.

– Ну, вот, – торжествуя, Приконе смачно плюнула Ябтако прямо в лицо… да снова промазала и, погрозив сопернице кулаком, весело помахала кружащим над головами дев всадникам:

– Эй, эй. Мы свои, ага!

Всадники – слышно было! – засмеялись, один из них вдруг сдернул с плеча лук и, наложив стрелу, пустил… прямо в улыбающуюся Приконе!

Девчонка, охнув, схватилась за грудь, осела, шепча…

– Как же так… как же…

– Бежим, девчонки-и-и-и-!!!

Ведомые Ябтако, несчастные пленницы, оказавшиеся не нужными никому, со всех ног бросились к лесу. Небесные всадники полетели следом, то и дело пуская стрелы и громко смеясь…

– Ай, смотри, брат, какая верткая! Сейчас я ее… Оп! Видел?

– А вон та, пухленькая – ничего. Я б ее в наложницы взял, употребил бы… А может, спустимся?

– Что ты, что ты, брат! Нам потом головы снимут. Сказали же – всех…

– Так мы ж и делаем, как сказали…

Спасающиеся бегством девушки оставляли за собой пронзенные меткими стрелами трупы, всадники же, пуская стрелы, веселились от всей души.

– Ах ты ж, самка нуера… увернулась! Ну, ничего…

– А эта-то, эта… Глянь, как завалилась – прямо в лужу. Барахтается!

– Барахтается, значит – живая.

– Ничего, вон менквы бегут – подберут.

– Ты хотел сказать – пообедают?

И снова смех. И свистящие стрелы. И жуткий, непередаваемый ужас! Это ж надо – свои ж… Ну, почему так, почему-у-у?