Сергей Шведов - Око Соломона

– У тебя неверные сведения, благородный Аршамбо, – усмехнулся шевалье Сент-Омер, – русы приняли крещение еще сто лет назад. Мой дед по матери был послом Генриха в Киевскую Русь и оставил любопытные записки об этой заснеженной стране.

– Спасибо за ценные сведения, Годфрид, – кивнул шевалье де Монбар. – Я обязательно поделюсь ими с Санлисом.

Сент-Омер был доволен тем, что ему удалось посадить в лужу провинциала, которого благородный Раймунд приблизил к себе невесть за какие заслуги. Конечно, Аршамбо далеко не глуп, уже успел отличиться в битвах, но его познания слишком незначительны, чтобы давать советы одному из самых могущественных государей Европы.

– Тем не менее, – продолжал гнуть свое Монбар, – вопрос о графе Антиохийском еще очень далек от своего окончательного разрешения. Я полагаю, что благородному Раймунду не следует опускать руки. А что касается союзников, то их мы можем найти в самых неожиданных местах.

– Например? – нахмурился Сен-Жилль.

– Речь идет о почтенном Самвеле, очень влиятельном в здешних краях человеке. Тебе, благородный Раймунд, давно следовало обратить на него внимание. По моим сведениям, именно Самвел свел Боэмунда с Фирузом и тем самым помог графу Тарентскому овладеть Антиохией.

– Негодяй! – процедил сквозь зубы Сент-Омер.

– Самвел действительно не ангел, – отчасти согласился с мнением Готфрида шевалье де Монбар, – но именно благодаря его усилиям мы сейчас сидим за этим столом и пируем в свое удовольствие.

– Самвел – еретик! – возмутился Сент-Омер. – Во всяком случае, так считает благочестивый Петр Отшельник.

– И что с того, – пожал плечами Аршамбо. – Если Гвидо де Шамбли, племянник барона де Руси, берет в жены сарацинку, дочь сельджука Юсуфа, а венчает их не кто иной, как папский легат, то почему граф Тулузский должен проявлять ненужную щепетильность в выборе своих знакомых. Самвел зол на Боэмунда, а потому самое время привлечь его на нашу сторону.

– Боюсь, ты опоздал с началом интриги, благородный Аршамбо, – вздохнул Готфрид. – Сельджуки атабека Мосульского уже стучаться в ворота Антиохии.

– Это всего лишь означает, дорогой Сент-Омер, что пришло время графу Тулузскому заявить о себе в полный голос. Ибо осада будет долгой, а благородный Боэмунд не позаботился о продовольствии, чем обрек на лишения и голод доверившихся ему людей. Через десять дней все забудут о заслугах графа Тарентского, и будут проклинать его за промахи и недальновидность. Вот тогда и пробьет твой час, благородный Раймунд.

Пророчества Аршамбо де Монбара стали сбываться даже раньше, чем граф Тулузский мог предположить. Во-первых, сельджуки, которых и ждали и не ждали, подошли к стенам Антиохии и обложили город со всех сторон. Благородный Раймунд лично поднялся на башню, вверенную заботам его провансальцев, и ужаснулся от одного только вида многочисленных врагов. Армия Кербоги насчитывала более ста тысяч человек, а многие утверждали, что сельджуков вдвое больше. Во-вторых, в городе действительно не было продовольствия. Сначала долгая осада, а потом безумная расточительность крестоносцев, захвативших город, привели к тому, что все склады и хранилища Антиохии оказались пусты. Спохватившийся Боэмунд попытался было отобрать излишки продовольствия у запасливых людей, что едва не привело к бунту. Против незадачливого графа Тарентского поднялись даже бароны, не говоря уже о рыцарях и сержантах. Что же касается простолюдинов, то среди них голод начался почти сразу же после начала осады. Оголодавшие шайки бродили по городу и грабили уже и без того ограбленных обывателей, вызывая у последних праведный гнев. Потом началась безумная охота за собаками и кошками. Благородный Раймунд собственными глазами с тоской наблюдал, как шайка оборванцев прямо под его окнами рвет на части несчастную собаку, виновную лишь в том, что она не подохла во время предыдущей осады.

– Вряд ли они ограничатся собаками, – заметил шевалье де Монбар, стоявший за спиной графа. – Еще десяти дней осады не прошло, а люди уже бегут из города.

– Но ведь Антиохия окружена сельджуками? – удивился Сен-Жилль.

– Лазейку всегда найти можно, – усмехнулся Аршамбо. – По городу ходят упорные слухи, что атабек Кербога приказал не препятствовать беглецам.

– Разумное решение, – вздохнул капеллан Раймунд Анжильский и посмотрел на графа чистыми как слеза младенца глазами.

Сен-Жилль никак не мог разобраться в этом человеке. Аршамбо де Монбар утверждал с полной уверенностью, что капеллан глупец, а Сент-Омер, возможно в пику своему вечному сопернику, считал Раймунда Анжильского блаженным. В любом случае в этом худеньком, невысоком человеке была внутренняя сила, которая порой прорывалась самым неожиданным образом. Капеллан постился уже почти неделю, хотя особой необходимости в этом не было, не мудрено, что ему стали являться во сне святые апостолы. И не просто являться, но и наставлять на путь истины и без того безгрешного человека.

– И что тебе сказал апостол Петр во время последнего посещения? – спросил граф у истощенного постами и молитвами капеллана.

– Он назвал имя человека, знающего тайну, – закатил глаза к потолку Анжильский. – Его зовут Бертелеми.

– А где его искать, апостол, случайно, не указал? – усмехнулся в густые усы шевалье де Монбар.

– Я его уже нашел, благородный Аршамбо, – тихо ответил капеллан. – Он сейчас стоит за дверью.

Шевалье де Монбар был вольнодумцем. Сент-Омер даже подозревал его в ереси, и не один раз за последние дни намекал благородному Раймунду, что Монбар далеко не случайно зачастил к армянину Самвелу, где, по слухам, велись разговоры, не одобряемые церковью. Однако Сен-Жилль, человек фанатично преданный христовой вере, смотрел сквозь пальцы на отлучки Аршамбо. А причина такого странного, по мнению Готфрида поведения, оказалась на удивления банальной. Благородный Раймунд, как истинный южанин, не мог долго обходиться без вина, отсутствие которого повергало его в тоску и уныние. Запасы Сен-Жилля истощились на седьмой день осады, и теперь единственным его поставщиком был как раз шевалье де Монбар, подворовывавший вино у почтенного Самвела. Армянин оказался очень предусмотрительным человеком, в отличие от многих крестоносцев он позаботился не только о пище, но и о вине. И теперь подкармливал оголодавших рыцарей, ходивших к нему не столько за проповедями, сколько за хлебом, мясом и вином.

– Зови, – махнул рукой Сен-Жилль и опустился в кресло византийской работы. Дом, который благородный Раймунд избрал для постоя, принадлежал то ли самому атабеку Аги-Сияну, то ли его сыну. Но в любом случае это был едва ли не самый роскошный дворец в Антиохии. К сожалению, обитатели этого дворца успели укрыться в цитадели, прихватив с собой не только драгоценности, но и запасы продовольствия. Конечно, граф Тулузский не голодал, подобно тысячам простолюдинов, но определенное беспокойство уже чувствовал. Еще неделя осады, и ему придется есть конину, а потом, кто знает, возможно, дойдет черед и до кожаной упряжи.