Сергей Шведов - Старец Горы

Маневр эмира Дамасского остался незамеченным крестоносцами, выстраивавшимися клином у стен Ромалы. По прикидкам Тугтекина числом конные франки почти вдвое уступали тяжелой кавалерии Фатимидов. Успеха они могли достигнуть только за счет слаженных действий, ибо воинским опытом рыцари короля Иерусалимского бесспорно превосходили и мамелюков, и арабских беков. Клин медленно двинулся навстречу врагу. Аль-Афдаль, ловко маскируя свои действия, бросил вперед курдскую конницу, которая, однако, и не думала атаковать франков. Курды обрушили на крестоносцев град стрел и рассыпались в тот самый миг, когда рыцарский клин стал разворачиваться в стену. Крестоносцы как всегда атаковали мощно, но противостояли им в этот раз лучшие бойцы визиря аль-Афдаля, способные выдержать и не такой удар. Пикинеры и арбалетчики неспеша двинулись вслед за оруженосцами и сержантами, не чуя беды. К сожалению, расстояние до них было приличным, и Тугтекин почти не сомневался, что они успеют перестроиться на виду у его атакующей конницы. Однако эмира это не смутило. Число пикинеров и арбалетчиков действительно не превышало пяти тысяч человек, а следовательно по всем расчетам они должны были стать легкой добычей отважных туркмен. Сам Тугтекин придержал коня, дабы появится на поле битвы в нужный момент. Пятьсот хорошо вооруженных нукеров ждали его сигнала, чтобы всей своей мощью обрушится на врага и помочь туркменским лучникам в их бесспорно нелегком деле. Поначалу все вроде складывалось как нельзя лучше для сельджуков. Туркмены набросились на пикинеров словно коршуны на перепуганных мышей. Увы, мыши попались с характером. Пикинеры, ощетинившиеся длинным копьями, хоть и попятились под натиском лихих наездников, но устояли. Франки пустили в ход свои смертоносные арбалеты, которые пусть и уступали лукам в скорости стрельбы, зато превосходили их в точности. А в данном случае туркмены, ломившие гурьбой, представляли для искусных франкских стрелков отличную мишень. Топтание перед пешей фалангой могло дорого обойтись лихим наездникам эмира Дамасского, ибо на помощь пехоте уже спешили сержанты и оруженосцы, не успевшие увязнуть в схватке с основными силами визиря аль-Афдаля. Видимо, франки очень хорошо понимали, чем может закончиться для них маневр отважного Тугтекина. Туркмены, атаковавшие пикинеров по центру, встретив упорное сопротивление, разорвали строй и попытались обойти фалангу сразу с двух сторон. Тугтекин бросил своих закованных в железо всадников именно в этот просвет, рассчитывая на быструю и легкую победу. К сожалению, эмир не сразу понял, что дело ему придется иметь отнюдь не с туркополами. Более всего эти люди, как снаряжением, так и умением, напоминали спешенных рыцарей. Их плотно сомкнутые прямоугольные щиты не позволяли сельджукам продвинуться вперед, а длинные копья разили всадников без промаха. Сельджуки, встретив неожиданный отпор, растерялись. Сам эмир получил столь чувствительный удар в бок копьем, что едва не вылетел из седла. К счастью, верные нукеры не дали ему упасть под ноги озверевшим пикинерам, которые неожиданно перешли в атаку, опрокидывая сельджуков на землю вместе с конями. Арбалетчики усилили стрельбу. В тыл сельджукам уже заходили конные сержанты и оруженосцы. Тугтекин понял, что его атака захлебнулась, и первым поворотил коня. Франки не преследовали сельджуков, стремительно уходивших под прикрытие холма. Впрочем, ушли далеко не все, более половины туркмен и три сотни отборных нукеров эмира Дамасского так и остались лежать на испепеленной зноем земле близ города Ромалы. Повторять атаку Тугтекин не рискнул, с его стороны это было бы чистым безумием. Сельджуки обогнули холм и оказались в тылу у фатимидской армии медленно оседающей назад.

– Почему ты здесь? – бросил на эмира бешеный взгляд визирь аль-Афдаль.

– Я не сумел прорваться, – скрипнул зубами Тугтекин. – Мне противостояли не туркополы, а спешенные рыцари, закованные в броню до самых пят.

– Какие еще рыцари? – взъярился визирь.

– Сейчас увидишь, – криво усмехнулся эмир.

Железная стена крестоносцев не сумела с ходу опрокинуть упорных мамелюков, рыцари стали выходить из боя один за другим, дабы сменить коней для нового натиска, им навстречу уже спешили оруженосцы. Время для стремительной атаки было подходящим, и аль-Афдаль бросил против франков свой последний резерв – легкую курдскую конницу. По расчетам визиря курды легко должны были опрокинуть пикинеров и тем самым расчистить путь для мамелюков, которым требовалась передышка перед последним решительным наступлением. Но курдам повезло еще меньше, чем сельджукам эмира Дамасского. Аль-Афдаль, уверенный в победе, не сразу понял из-за поднявшейся пыли, что происходит. Вроде бы курдам удалось разорвать фалангу на несколько частей, во всяком случае они далеко продвинулись в ее ряды, но очень скоро их успех стал оборачиваться сокрушительным поражением. Пикинеры взяли конников в тиски и стали методично их истреблять. Когда пыль, наконец, рассеялась, изумленный визирь узрел перед собой пешую фалангу, ощетинившуюся копьями, и жалкие остатки своей бегущей легкой конницы. К счастью, беглецы, свернувшие вправо, не помешали мамелюкам построиться для атаки.

– Это не рыцари, – сказал вдруг бек Джекермиш, правая рука эмира Дамасского. – Это варанги.

– Откуда они здесь взялись? – удивился Тугтекин. – Неужели басилевс прислал королю Иерусалимскому подмогу?

– Кем бы они ни были, – надменно бросил аль-Афдаль, кося на сельджуков злыми глазами, – но их смертный час пробил.

Мамелюки уже разогнали коней, и остановить их могла теперь только смерть. Все беки из свиты аль-Афдаля привстали на стременах, дабы собственными глазами увидеть торжество воинов Аллаха. Никто не сомневался, что тяжелая фатимидская конница сметет упрямых пехотинцев, но, к изумлению наблюдателей, строй пикинеров, казавшийся несокрушимым, вдруг рухнул на землю задолго до того, как мамелюки приблизились к фаланге. Зато навстречу воинственным рабам вдруг ринулись облаченные в кольчуги конные рыцари, успевшие перестроится для решительного броска. Никто не ожидал от франков столь хитроумного маневра. Включая великого полководца аль-Афдаля. А менее всего его ждали мамелюки, которые стали осаживать коней, дабы уйти из-под удара. В этот раз крестоносцы без труда смяли их ряды и ринулись к холму, где возвышался роскошный шатер, подаренный аль-Афдалю самим халифом. Дабы отступить с достоинством, визирю пришлось бросить навстречу франкам своих гвардейцев. Эмир Дамасский не стал понапрасну рисковать своими людьми, и быстрые кони унесли сельджуков от неминуемой смерти. Визиря Тугтекин больше не видел, да и не жаждал с ним встречи. Его путь лежал к родному Дамаску, которому еще предстояло выдержать гнев короля Болдуина. Эмир нисколько не сомневался, что правитель Иерусалима рано или поздно припомнит ему неуместное рвение в защите веры и выместит на его несчастных подданных ярость, накопленную за время кровавой битвы. Дамаск много ближе к Иерусалиму, чем Каир. Жаль только, что Тугтекин осознал этот известный всем факт слишком поздно.