Сергей Шведов - Грозный эмир

– Когда свадьба? – спросил Фульк, с отвращением глядя на гостя.

– Завтра, с твоего позволения.

– Хорошо, – печально вздохнул граф. – Я согласен.

Пожалуй, Иерусалим никогда не видел таких пышных торжеств. Во всяком случае, за последние тридцать лет. Благородные шевалье, собравшиеся в храме, с интересом разглядывали жениха, который в ближайшее время вполне мог стать новым королем Иерусалима. И, надо признать, благородный Фульк их не разочаровал. Рядом со страдающим ожирением и одышкой Болдуином статный граф Анжуйский выглядел молодцом. И хотя жених по возрасту более чем вдвое превосходил невесту, пара смотрелась вполне пристойно даже на очень придирчивый взгляд. Сам обряд бракосочетания не занял много времени, зато свадебный пир затянулся на неделю. Многие начали поговаривать, что охочий до пиров и увеселений Болдуин, чего доброго, прогуляет Дамаск, как он уже однажды прогулял Халеб, но приезд в Иерусалим визиря аль-Маздагани заставил сплетников прикусить языки. Нельзя сказать, что визит визиря держали втайне, но, во всяком случае, пышных приемов в его честь не устраивали, из чего разумные люди заключили, что грядут немаловажные события. Переход Дамаска в руки крестоносцев мог стать событием не менее значимым, чем взятие Иерусалима и Антиохии. А король Болдуин сразу же вырастал в глазах государей всего христианского мира в фигуру воистину эпическую.

Для Венцелина фон Рюстова смерть атабека Тугтекина оборачивалась своей неприятной стороной, о чем он не постеснялся сказать сенешалю Ролану де Бове, заглянувшему к брату на огонек. Благородный Ролан был собран и деловит. Возрастом он уже приближался к пятидесятилетнему рубежу, хотя по виду ему нельзя было дать более сорока. Всем остальным оставалось только завидовать железному здоровью и энергии этого человека.

– Стареем мы, Венцелин, – вздохнул Бернар де Сен-Валье, разливая вино по кубкам. – А вот Лузаршу состариться не дали, и я бы не сказал, что это – к лучшему.

Барон фон Рюстов нахмурил седеющие брови и вопросительно посмотрел на младшего брата.

– Нет доказательств, – развел тот руками. – И это не отговорка, Венцелин. У меня есть свои люди в Антиохии. Они с уверенностью говорят, что в убийстве коннетабля участвовали барон Санлис, портной Андроник и нотарий Никодим. А командовал мамелюками бек Сартак, начальник телохранителей Иммамеддина Зенги.

– Значит, спрос, по-твоему, мы должны чинить с атабека? – нахмурился Венцелин.

– Не исключено, что к заговору приложил руку эпарх Киликии, а возможно и сам басилевс Иоанн. Во всяком случае, византийский флот как-то уж слишком быстро добрался до Латтакии. Болдуин просит тебя, Венцелин, переговорить с сыновьями благородного Глеба. Междоусобица в Антиохии, чего доброго, напугает графа Боэмунда, и тот бросится в объятия басилевса. Чем немедленно воспользуется Зенги и двинет свои войска к Дамаску. Король собирается отправить в Антиохию магистра Гуго де Пейна и шевалье Рауля де Музона в качестве третейских судей. Будет правильным, если к ним присоединишься и ты.

– Я лицо заинтересованное, – печально вздохнул Венцелин. – С Глебом меня связывало тридцать лет дружбы. Алдара я знал всю жизнь. Гвидо де Шамбли отец моей невестки.

– Благородный Болдуин знает об этом, но, тем не менее, поддержит любое решение, которое вынесет третейский суд.

– А что будем делать с Гуго де Сабалем? – поинтересовался Бернар.

– Болдуин впадает в ярость при упоминании этого имени, – усмехнулся Ролан, – тем не менее, он полагает, что Латтакия должна быть возвращена благородному Гуго, а его жену Терезу следует лишить всех владений за покушение на убийство. Впрочем, барону позволено самому вершить суд над своей супругой.

– Иными словами король решил вернуть нашими руками Латтакию под власть своего зятя? – усмехнулся Венцелин.

– Тебе это нетрудно будет сделать, брат, – вздохнул Ролан. – Пошли Базиля с флотом в Антиохию, по-моему, он уже засиделся в Джебайле.

– С Латтакией я вам помогу, – кивнул Венцелин. – За смерть Глеба рассчитаюсь тем иным способом, но впредь тебе придется обходиться без моей помощи.

– Почему? – удивился Бове.

– В ближайшие месяцы я собираюсь вернуться на Русь. Марьица хочет умереть на родной земле, и я обещал, что исполню ее волю. После смерти князя Владимира никто не будет чинить препятствий к возвращению ни мне, ни ей.

– А на кого ты оставишь Джебайл? – нахмурился Ролан.

– Я рассчитывал на Драгана, но мой старший сын не любит моря. К тому же после смерти тестя Гвидо де Шамбли он унаследовал замок Раш-Гийом и собирается перебраться в Антиохию. Базиль мне будет нужен во время плавания. А что касается младших сыновей, то они еще слишком молоды, чтобы управлять людьми. К тому же они рвутся на Русь, и я решил взять их с собой.

– Не скрою, Венцелин, для меня твой отъезд – большая потеря, – вздохнул Ролан.

– Джебайл я оставляю Бернару де Сен-Валье, он сумеет им распорядиться. Что же касается поддержки, то я настоятельно советую тебе обратить внимание на Филиппа де Руси, младшего сына благородного Глеба. Очень даровитый молодой человек.

– Спасибо за подарок, – горько усмехнулся Ролан. – Но вокруг меня и без Филиппа хватает еретиков.

– А разве Филипп еретик? – удивился Венцелин.

– Спроси об этом у Бернара, – посоветовал храмовник.

– Я тут не при чем, – развел руками Сен-Валье. – Ты же знаешь, кто был его нянькой после смерти матери.

– Благородная Адель была бы огорчена, – грустно констатировал Венцелин.

– У каждого свой путь, – пожал плечами Бернар. – И далеко не всегда его выбор зависит от воли родителей. Остается только утешиться фразой, которую любят повторять наши товарищи по крестовому походу – так хочет Бог.

Город Иерусалим, как и всякая уважающая себя столица, всегда полнился слухами самого нелепого содержания. Однако в данном случае, слухам можно было верить. Переговоры между королем и визирем аль-Маздагани действительно закончились успешно. Андре де Водемон узнал об этом, что называется, из первых рук – от самого короля Болдуина. Однако барона насторожило, с какой легкостью хитроумный визирь согласился отдать Дамаск в обмен на город Тир, взятый крестоносцами немалыми трудами. Конечно, Тир стоил Дамаска. Вопрос был в другом – кто собирается обосноваться в этом портовом городе, расположенном между Триполи и Иерусалимским королевством? Если бы речь шла о сельджукском эмире, то на него можно было бы махнуть рукой. Но у благородного Андре имелись веские основания полагать, что на город нацелились люди нового Старца Горы Бузург-Умида, вынашивающие свои малопонятные христианам замыслы.