Сергей Шведов - Грозный эмир

– И это все? – спросила Алиса.

– Пока да, – неохотно отозвался Раймунд.

– Дурак, – отрезала графиня и покинула мужа, огорченного ее грубостью.

Новый коннетабль мобилизовал все имеющиеся в городе силы, но сделал это скорее для очистки совести. В Антиохии царили панические настроения, которые вполне могли перерасти в бунт, вздумай граф Раймунд всерьез сопротивляться басилевсу. Расчет Пуатье и Бари делали на то, что удастся хотя бы пустить пыль в глаза посланцам императора Иоанна. Византийцы не стали тянуть с переговорами, отлично понимая свое несомненное превосходство над растерявшимися антиохийцами. Высокородные Ираклий и Константин прибыли в город уже на следующий день после начала осады. Их въезд в Антиохию выглядел воистину триумфальным. Обыватели, преимущественно греки и сирийцы, осыпали дукса и комита цветами. Благородным нурманам и франкам ничего другого не оставалось, как уныло смотреть из окон на ликующую толпу, да рассуждать о превратностях судьбы.

Посланцы императора беспрепятственно были пропущены в цитадель, где их любезно встретили коннетабль де Бари и шевалье де Саллюст. Дукс Ираклий, толстый надменный мужчина лет пятидесяти, уверенно ступил на крыльцо графского дворца первым. Комит Константин, внешне похожий скорее на северянина, чем на византийца, держался чуть позади, но на его холеном лице застыла презрительная усмешка. Графиня Алиса не пожелала вести переговоры с коварными врагами, а потому Раймунду пришлось взвалить на свои плечи тяжкий груз ответственности за будущее Антиохии. Граф не рискнул принять послов сидя, а потому встречу перенесли из парадного зала в его личные апартаменты, где для высоких гостей был накрыт богатый стол. По мнению шевалье де Саллюста, это должно было придать переговорам дружеский и доверительный характер.

– Божественный Иоанн дает вам, шевалье, два дня на размышление, – сразу же взял быка за рога дукс Ираклий. – Надеюсь, у тебя хватит ума, благородный Раймунд, не подвергать город ужасам штурма.

Высокородного Ираклия вежливо пригласили к столу. Шевалье даже поддержал под локоть грузного дукса, не сумевшего сразу попасть седалищем в узковатое для его туши кресло. Константин, не обремененный ни годами, ни дородством, справился сам. Его поразительно синие глаза насмешливо следили за нурманами, пребывающими если не в растерянности, то, во всяком случае, в смущении. Раймунд де Пуатье явно не ожидал столь резкий и недвусмысленных требований.

– Я не могу решить этот вопрос без участия своей жены, благородной Алисы, и баронов, составляющих цвет нашей земли, – попробовал затянуть неудачно начавшиеся переговоры Раймунд.

– Твоим баронам мы прищемим хвост в ближайшие дни, – заявил Ираклий, с вожделением глядя на золотые блюда. Не исключено, что у толстого дукса разыгрался аппетит, но Раймунду показалось, что жаждет он не столько мяса сколько богатств, накопленных в хранилищах Антиохии.

– Сделай милость, дукс, – неожиданно вмешался в разговор коннетабль де Бари. – Если императору удастся овладеть Латтакией и взять замок Ульбаш, то вопрос решится сам собой.

Дукс Ираклий, решивший отведать вареной свинины, застыл с куском у рта. Высокородный Константин вперил в коннетабля глаза и спросил с холодной усмешкой у притихших шевалье:

– А почему именно Ульбаш?

– Этот замок принадлежит капитану антиохийской гвардии Филиппу де Руси, – любезно отозвался на вопрос гостя Саллюст. – Именно Филиппу графиня Алиса поручила оборону цитадели. Так что все мы здесь, включая благородного Раймунда, стали, в некотором смысле, его заложниками.

– Иными словами, вам нужна демонстрация силы, чтобы заткнуть рот смутьянам? – спросил изрядно подобревший после осушенного кубка дукс Ираклий.

– Именно так, – подтвердил Саллюст, кося глазами на угрюмо молчавшего Раймунда.

– Я готов хоть сейчас принести вассальную присягу императору, – заговорил, наконец, граф под вопросительными взглядами послов. – Но ведь божественному Иоанну этого мало.

– Мало, – охотно подтвердил Ираклий. – Антиохия станет византийским городом и здесь будет размещен наш гарнизон.

Нурманы переглянулись. Требования басилевса явно показались им чрезмерными. В городе проживало несколько тысяч благородных нурманов и франков, которые разодрали бы Раймунда на куски, вздумай тот согласиться на ультиматум басилевса. Об этом сказал Константину коннетабль де Бари в частной беседе, когда официальные переговоры окончательно зашли в тупик.

– Я всегда выступал за союз с Византией, – сказал Гишар со вздохом. – Ты это отлично знаешь, высокородный Константин. Но басилевс требует от нас невозможного. Отдать город просто так, не получив ничего взамен, это выше наших сил.

Того же мнения придерживалась и Тереза, с которой Константину удалось перемолвиться наедине. Благородная дама слегка подувяла за минувшие годы и не сумела скрыть от комита, что потеряла значительную часть своего влияния на графиню.

– Этот пособник дьявола сумел околдовать доверчивую Алису и теперь беззастенчиво пользуется ее слабостью.

– Пособник дьявола – это Филипп, – догадался Константин.

– Да, – с готовностью подтвердила Тереза. – Самый опасный человек в Антиохии. Он даже опаснее своего старшего брата барона де Русильона. Пока эти негодяи живы, они не позволит басилевсу войти в город без боя.

Божественный Иоанн принял своих посланцев сразу же после их возвращения из города. Огромный шатер, раскинувшийся на высоком холме близ Антиохии, поневоле внушал уважение всякому человеку, вступившему под его полотняный кров. Помимо гвардейцев, охранявших священную особу императора, здесь сновали сотни придворных и слуг, совершенно бесполезных в походе, но необходимых для поддержания престижа власти, которым Иоанн так дорожил. Сам басилевс в быту был необычайно скромен, но не жалел денег на то, чтобы поразить воображение ближних и дальних соседей могуществом и богатством империи, вверенной ему Богом. Тем не менее, Иоанн нашел место для того, чтобы поговорить с дуксом Ираклием и комитом Константином без лишних ушей. Кроме самого императора, сидевшего в кресле, очень похожем на трон, при разговоре присутствовали только, катепан титулов Мефодий, друнгарий Мануил и великий логофет Исаак, мужи опытные, не обделенные ни разумом, ни дородством. На их фоне даже тучный дукс Ираклий выглядел почти худым, что уж тут говорить о Константине, смотревшимся в этой компании почти мальчишкой, несмотря на свой сорок с хвостиком лет. Но именно его, сына протовестиария Михаила, басилевс выслушал с особым вниманием. Иоанн благоволил к Константину, и это знали присутствующие, но далеко не все разделяли его симпатию к заносчивому комиту. Тем более что среди членов синклита прошел слух о скором назначении Константина протоспафарием, главным телохранителем басилевса, первым мечом империи, раздвигающей в последнее время свои границы. Злопыхатели кивали при этом на протовестиария Михаила, старого интригана, любимчика Алексея Комнина, но многие отдавали при этом должное самому Константину, человеку ловкому и предприимчивому, умеющему поймать рыбку в мутной воде.