Андрей Посняков - Пропавшая ватага

Енко Малныче качнул головою:

– Сначала я поговорю со старухой. Вы пока подождете на берегу.

Допив кисель, все трое покинули хижину и отправились к озеру, к отмели, заросшей густым кустарником и камышом. Стоял утренний туман, весьма плотный, такой, что противоположного берега и вовсе не было видно, лишь кое-где угадывалась темная стена леса.

– Вот, здесь и ждите. Место удобное.

– Господин, – поковыряв босой ногой песок, Ясавэй несмело повернул голову. – А мы не зря таимся?

Колдун сверкнул глазами:

– Зря? Поясни!

– Ведь у Нойко узнают все. И о тебе – тоже.

– Узнают – да, – покивал Енко Малныче. – Но так же узнают и кто такой Нойко – врун, хвастун, выдумщик. Умный человек поверит ему?

– Поверит. Но не во всем.

– Вот именно. Останется сомнение, сомнение в моей силе. И если эту силу больше не почувствуют, тогда решат, что мы все же сбежали, ушли.

– Станут искать. Вышлют погоню.

– Обязательно вышлют. И пусть! А мы отсидимся здесь, а уж потом уйдем – спокойно, не торопясь, как и положено солидным людям, – колдун мечтательно прищурил глаза, красивое, слегка скуластое, лицо его, обычно несколько надменное, со всегдашней усмешкой, вдруг на миг сделалось добрым и радостным, как у играющего ребенка. – А может, и не придется никуда уходить, если боги будут к нам милостивы. Подождем, затаимся! Ну, Ясавэй-нэ, что ты голову-то повесил?

– Нойко бы выручить, – тихо промолвил юноша.

– Выручим, – колдун пригладил пышную шевелюру и потрогал висевший на груди золотой амулет. – Сначала определим, где его держат. Желательно без колдовства.

– Я знаю в лицо всех слуг Еркатко Докромака, – улыбнулся Ясавэй. – Не зря же следил. Выясню!

– Вот и славно. – Енко Малныче подмигнул возлюбленной и вдруг настороженно повернул голову к озеру. – Вроде как кричит кто-то.

– Не человек, – прислушалась Сертако. – Какой-то зверь… спинокрыл или волчатник. О! Вот снова! Слышите?

Протяжный и какой-то грустный вопль, скорей даже – стон, донесся с того берега, увязая в тумане.

– Нет, это не спинокрыл…

– Конечно, не спинокрыл! – колдун неожиданно расхохотался. – Это другого рода ящер… родной мой, друг.

– Друг?! Неужель ты думаешь…

– Да, это Ноляко! Я знаю. Видно, соскучился, зверище, почувствовал, как мне сейчас тяжело.

– Да ну, – отмахнулась девчонка. – Быть такого не может.

– Не может? Смотри!

Енко едва слышно свистнул, и, точно в ответ на его зов, из тумана раздался протяжный вопль.

– Ну что? Слышали?

– Не зови! – дернулась Сертако. – Куда мы его денем?

– Пока никуда, – мягко заметил колдун. – Разве что… чуть позже.

– Хорошо иметь такого верного ящера, – с некоторой долей зависти прошептал Ясавэй. – Я б тоже хотел. Заведу! Вот только освою ученье.

Пришурясь, атаман Иван Егоров сын Еремеев посмотрел на только что скрывшееся за облаком солнце. Настоящее, золотисто-желтое, живое… Колдовское – яростно-сиреневое – светило висело куда как ниже и, казалось, прожигало насквозь.

– Да, жарковато сегодня, – подойдя, промолвил бугаинушка Михейко. – Вода в заливе нагрелась – не было бы беды.

– Думаешь, длинношей забредет или двуног? – усмехнулся Егоров. – Могут, конечно, но… больно уж они далеко.

– Пешие-то драконы – вряд ли, – здоровяк привычно поиграл мускулами. – А вот твари морские – могут. Какой-нибудь зубастый ящер, нуер.

– Нуеры в реках больше.

– И все ж… Я б, атамане, по берегам надежную сторожу выставил. С пищалями, со всем снаряженьем. Чтоб ежели вылезет из воды какое чудище – так враз!

– Дельно говоришь, – одобрительно кивнул старшой.

Иван всегда знал, что здоровяк Михейко, на вид – тупая бугаина, обладает острым умом и недюжинной смекалкой, много чего знает, но не рассказывает – стесняется, опасаясь показаться умнее других и тем собеседников своих обидеть. И бывают же столь деликатные люди, Михейко Ослоп – как раз из таких.

– Ты что задумчивый такой, друже Михей? Со стругом непорядок?

– Со стругом-то как раз порядок, атамане. Вона, гляди сам!

Чуть впереди, как раз по тропинке, за большим плоским камнем, где и стояли сейчас собеседники, у полувытащенного из воды струга копошились ватажники – что-то подделывали, конопатили, красили.

– Сиверов Костька сказал – добрый струг, – пояснил здоровяк. – Небольшой, однако вместительный и быстрый.

– А с осадкой как?

– Подходящая осадка – в локоть. Пройдет по любым рекам.

– Это хорошо, что пройдет, – покивал атаман. – Переволакивать-то нам несподручно – хочу пушек побольше взять, хороших, бронзовых.

Бронзовые литые пушки действительно были куда лучше чугунных либо железных, сварных. Во-первых, куда как легче, что в дальнем походе имело решающее значение, а во-вторых – намного безопаснее для самих пушкарей, в случае чего, перед разрывом на стволе появлялось вздутие, железные же разрывало сразу, и тогда обслугу осколками рвало в куски. Рвались, бывало, пушки-то, ничего вечного в мире нет.

– Так что тебя кручинит-то, Михей?

– С Афоней вчерась до поздней ночи беседовали, – тихо отозвался бугай. – Про нестяжателей, про Нила Сорского – тому еще и ста лет не прошло. Говорят, и государь наш, Иоанн Васильевич, дед родной Иоанна Васильевича нынешнего, да продлит Господь годы его, к нестяжателям тем склонялся, да вот помер. Афоня того Нила Сорского и сторонников его еретиками честит, а я вот думаю – зря ли? Чтоб церква – для молитвы токмо, а не землями, не людьми володеть.

– Согласен, мысли-то у нестяжателей добрые, – немало подивившись теме ночной беседы, степенно отозвался Иван. – Да только так часто бывает, что за доброю мыслью диавол стоит! Вон Лютера-немца вспомни. Тоже ведь так все говорил, а потом что? Церквы порушили, бог атства да земли забрали… и кто потом стал богатством тем да землею владеть? Сильные мира сего – короли, князья да графы! Ты вот смекай – ране с одной стороны – церковь сильная, с другой – светские князья. Что выходит?

– Равновесие!

– Вот то-то и оно. А коли равновесия нет? Человек слаб… даже – церковный. Лютер – что еще, мне литвин один про Кальвина рассказывал, того, что женевским папой прозвали. Тоже на словах одно проповедовал, а на деле? Костры запалил человечьи, запретил одежды красивые, веселье, праздники.

– Да-а, друже атамане, – покивал Михей. – Начинается-то оно всегда хорошо. Вон и во французской земле таких гугенотами прозывают. С католиками который год воюют, друга дружку бьют почем зря, храмы рушат. Хорошо, что Русь-матушку Господь бог от такого упас!

– О, гляди-ко! – присмотревшись, атаман указал рукой в небо, где над тем берегом, над лесом показался летающий всадник верхом на драконе с кожистыми крыльями и длинной зубастой пастью. – Опять колдун соглядатая послал. Давненько не было! Интересно, это они к чему?