Мэри Стюарт - Кристальный грот

Затем говоривший с мастером человек повернулся к поверхности скалы и ударил киркой.

Трещина расширилась; вниз повалила, затмевая свет, пыль, а потом пошла вода.

— Выпей это, — сказал Галапас.

— Что это?

— Одна из моих настоек; она безопасна, не то, что твои. Выпей.

— Спасибо, Галапас. Грот по-прежнему покрыт кристаллами. Мне привиделось иное.

— Не думай сейчас об этом. Как ты себя чувствуешь?

— Как-то странно… Я не могу объяснить. Все в порядке, только голова побаливает, но — пустой, как раковина, из которой вынули улитку. Нет, как камыш, из которого вытащили сердцевину.

— Свистулька для ветра. Да. Спускайся к жаровне.

Когда я уселся на свое старое место с чашей подогретого вина в руках, он спросил:

— Где ты был?

Я рассказал ему об увиденном, но когда спросил, что это значит и что он об этом знает, он лишь покачал головой.

— Наверное, это предназначалось уже не для меня. Я не знаю. Знаю лишь, что тебе следует побыстрее допить это вино и отправляться домой. Знаешь, сколько ты лежал, погруженный в видения? Уже взошла луна.

Я вскочил на ноги.

— Уже? Ужин уже давно прошел. Если меня ищут…

— Тебя не станут искать. События не стоят на месте. Иди узнай сам — и убедись, что ты причастен к ним.

— Что это значит?

— Лишь то, что я сказал. Делай, что хочешь, но ты должен поехать с королем. Вот, не забудь, — он сунул мне в руки куртку.

Я взял ее не глядя, оторопело уставившись на Галапаса.

— Он покидает Маридунум?

— Да. На какое-то время. Я не знаю, насколько.

— Он ни за что не возьмет меня.

— Тебе виднее. Лишь тогда тебе по пути с богами, Мирддин Эмрис, когда ты встаешь на их тропу. А это требует мужества. Надень куртку здесь, снаружи холодно.

Я заталкивал руку в рукав, сердито глядя на него.

— Тебе открылось происходившее на самом деле, а я — я смотрел на пылающие кристаллы, сейчас у меня раскалывается от боли голова, и все напрасно… Какие-то дурацкие видения о рабах в старой шахте. Галапас, когда ты меня научишь видеть так же, как ты?

— Для начала могу увидеть волков, съедающих тебя вместе с Астером, если вы не поторопитесь домой.

Он посмеивался про себя, будто отпустил великую остроту, когда я выскочил из пещеры и побежал вниз седлать пони.

Луна сияла в четверть силы, и света хватало, чтобы видеть дорогу. Пони пританцовывал, грея кровь, и бежал быстрее обычного, навострив уши в сторону дома и предвкушая ужин. Мне приходилось сдерживать его, так как дорога местами обледенела и я боялся упасть, но должен признаться, что из-за последних слов Галапаса, неприятным эхом отдававшихся в голове, я позволил ему бежать лесом под гору слишком быстро, невзирая на опасность, пока не показалась мельница и мы не вышли на буксирную тропу.

Здесь было видно далеко. Я пришпорил пони пятками, и остаток пути он пронесся галопом.

Как только мы приблизились к городу, я понял: там что-то происходит. Буксирная тропа была безлюдна — городские ворота наверняка давно на запоре — но в городе полно огней. Внутри стен везде, казалось, горят факелы, слышен топот ног и крики.

Я соскочил с седла у ворот, ведущих во двор конюшни, ожидая, что они уже заперты, но не успел я приблизиться, чтобы убедиться в этом, как ворота отворились, появился Сердик с прикрытым рукой фонарем и поманил меня внутрь.

— Я услышал твоего пони. Целый вечер сидел и слушал. Где ты пропадал, у подружки? Небось, нынче она была хороша.

— Ага. Меня спрашивали? Искали?

— Это я не знаю. Сегодня им есть чем заняться и кроме тебя. Давай поводья, поставим его пока в амбар. Во дворе сейчас слишком людно.

— Ну же, что происходит? Шум за милю слышен. Война?

— Нет, скорее уж хлопоты, но кончиться может и войной. Сегодня после обеда пришло известие, что Верховный король прибывает в Сегонтиум и задержится там на неделю-другую. Завтра утром твой дед выезжает туда, поэтому все должно быть готово в мгновение ока.

— Ясно.

Я прошел за ним в амбар и стоял, глядя, как он расседлывает пони. Машинально я вытащил пучок соломы из кучи, свернул его в жгут и привычным движением передал через холку пони Сердику.

— Король Вортигерн в Сегонтиуме? Зачем?

— Считает головы, говорят.

Он фыркнул, что должно было означать смех, и начал обтирать пони.

— Ты хочешь сказать, созывает союзников? Значит, речь идет о войне?

— Речь всегда о войне, пока молодой Амброзий сидит себе в Малой Британии с королем Будеком за спиной, а люди помнят о делах, которые лучше бы не вспоминать.

Я кивнул. Не припомню точно, когда мне рассказали, ибо вслух никто этого не произносил, однако всем было ведомо, как Верховный король заявил права на трон. Он был регентом при молодом короле Констанции, который неожиданно умер, и младшие братья короля не стали дожидаться, подтвердятся или нет слухи об убийстве; они бежали к своему кузену Будеку в Малую Британию, оставив королевство Волку и его сыновьям. Почти каждый год начинали ходить одни и те же слухи, что король Будек вооружает двух молодых принцев, что Амброзий уехал в Рим, что Утер нанялся на службу к Императору Востока или женился на дочери персидского царя; что у двух братьев армия в четыреста тысяч и они собираются, высадившись в Великой Британии, пройти ее огнем и мечом, или что они явятся с миром, как архангелы, и изгонят саксов с восточных берегов без единого удара. Но прошло больше двадцати лет, а ничего так и не случилось.

О приходе Амброзия говорили, как будто он уже состоялся и стал легендой: так, верно, говорили о походе на Трою четыре поколения спустя после ее падения или о путешествии Иосифа на Тернистый холм близ Авалона. Или о Втором Пришествии Христа — хотя когда я однажды сказал это при своей матушке, она так рассердилась, что я никогда больше так не шутил.

— Ах да, — сказал я, — снова грядет Амброзий, верно? Серьезно, Сердик, зачем Верховный король прибыл в Северный Уэльс?

— Я же сказал тебе. Объезжает земли, заручается хоть какой-то поддержкой перед весной, вместе со своей саксонской королевой.

Он сплюнул на пол.

— Почему ты так говоришь? Ты ведь и сам сакс.

— Это было давно. Сейчас я здесь живу. Да разве не эта желтоволосая сука заставила Вортигерна стать предателем, во-первых? И кроме того, тебе не хуже моего известно, что с тех пор, как она очутилась в кровати Верховного короля, северяне степными пожарами проходят по этой земле, и так будет, покуда он уже ни биться с ними будет не в силах, ни откупиться не сможет. А коли люди правду о ней говорят, то уж будь уверен, ни одному из рожденных в законе сыновей короля до короны не дожить. — Он говорил тихо, но здесь оглянулся через плечо и снова сплюнул, сделав рукой знак от дурного глаза. — Ну, да ведь ты все это знаешь или должен был бы знать, если бы почаще прислушивался к старшим вместо того, чтобы на книги время тратить, да носиться по окрестностям с народцем из Полых холмов.