Василий Сахаров - Северная война

– Вражеского полководца живьём брать!

«Э-э-э! Нет уж, дружище! – с лёгким злорадством подумал я. – Ты опоздал, добыча моя. Но в одном ты прав. Живьём брать демонов!»

В шатре было три человека, я их чувствовал. Двое стояли рядом с выходом, а один находился в центре. Как войти, я не думал, клинком рассёк боковину шатра и, когда один из германцев шагнул в сторону предполагаемой угрозы, через вход скользнул внутрь. Слева молодой парнишка в превосходной кольчуге и с коротким мечом в руке, возможно, оруженосец графа, и я, пользуясь его растерянностью, хватаю юношу за край доспеха и одним рывком выбрасываю наружу, где он попадает в руки дружинников. Боец справа, широкоплечий здоровяк, который повёлся на мою обманку, разворачивается и вскидывает над головой полутораручный меч. Широкий клинок едва не задевает верх шатра, и замах у противника, конечно, богатырский, сказать нечего. Однако против меня этот воин не играет, чай не тамплиер какой-нибудь, с именем Господа на устах и повёрнутой башней. Поэтому сложностей с ним не возникает. Я приседаю и снизу вверх вонзаю Змиулана под его кирасу. Германец хрипит и силится что-то сказать, но мне уже не до него. На меня наступает сам граф, крупный мужчина в полном доспехе, который украшен посеребрённым гербом, в закрытом шлеме и с обоюдоострым топором в руках.

– Я убью тебя, проклятый язычник! – сотрясает шатёр яростный рёв имперского феодала, который только что лишился своего войска и близок к пленению.

Позади меня появляются воины Берладника, которые готовы вступить в дело, но я кричу:

– Назад! Я сам!

Сигурд Плитерсдорф пытается достать меня. Его топор летит в мою голову, но я уже в стороне. Граф разворачивается, и на этом схватка заканчивается. Всем телом я ударяю его в бок, и германец заваливается на спину. Тяжёлые доспехи сами тянут его вниз. Он пытается сохранить равновесие, но я толкаю феодала ещё раз.

Бум-м! Рыцарь упал, и от половиков, которыми было устлано дно шатра, поднялась туча пыли. Я кивнул на пытающегося подняться графа дружинникам:

– Взять его! Связать и не спускать с него глаз!

Воины Берладника накинулись на Сигурда и придавили его к полу, словно кабанчика на убой. Я взглянул на их возню и вышел из шатра. С клинка ещё падали быстро сворачивающиеся капли крови. Битва уже практически закончена, и рядом появился Вартислав Никлотинг. Подобно мне, он участвовал в бою, но явно был расстроен. Как же, как же, понимаю его. Он хотел взять обложившего его дружину полководца, но опоздал. Эх-ма! Молодость. Ему бы радоваться, что помощь вовремя подоспела, и наставнику своему, дядьке Гудиму, в ножки кланяться, а он о чепухе думает. Ну ничего, разберёмся по-соседски. Захочет германца на ремни распустить, не проблема. Пусть заплатит и забирает, можно даже с пятидесятипроцентной скидкой и в долг. Свои ведь люди, а значит, сочтёмся.

– Эй, кто такие?! – Голос одного из дозорных германских вояк разнёсся в первых вечерних сумерках над трактом Гамбург – Любек, и впереди, за съёмными заборами с острыми кольями, забряцало оружие.

Я наклонился к графу Сигурду Плитерсдорфу, который находился рядом, и прошептал:

– Отвечай, граф, и помни о своём сыне.

Имперский феодал нахмурился, и я ощутил лютую ненависть ко мне, которая стремилась вырваться из глубины его души. Однако он не возразил, ибо жизнь единственного отпрыска и наследника для него настолько дорога, что ради неё Плитерсдорф даже готов пойти на предательство.

Шагом граф послал вперёд коня и уверенным командным голосом прокричал:

– Это граф Сигурд Плитерсдорф! Ослепли, что ли?! Знамёна не узнаёте?! Освобождайте дорогу! Живее! Я хочу попасть в город до закрытия ворот!

Городские стражники Гамбурга, охранявшие дорогу, разглядели графское знамя, которое держал князь Иван Ростиславич Берладник, плечи коего украшал плащ с крестом, узнали знаменитого имперского феодала, покинувшего Гамбург пару дней назад, и рогатки были убраны на обочину. Граф продолжил свой путь в сторону города, а я махнул рукой дружинникам, которые были одеты как германцы. Несколько сотен конных воинов двинулись вслед за Сигурдом. Всё шло как по маслу, и я улыбнулся. Удача пока на нашей стороне, и, значит, вновь я оказался прав…

План новой операции родился спонтанно.

После битвы под замком на реке Траве высший командный состав нашего войска, которое встало на месте гибели армии графа Плитерсдорфа, расположился в шатре вражеского военачальника. Тут же прошёл допрос пленников: самого графа Сигурда, подтвердившего, что поймать Вартислава в ловушку получилось случайно, его сына Рудольфа, которого я принял за оруженосца, и сотников. Германцы разговаривали охотно, и это легко объяснимо – никто не хотел, чтобы в его задний проход засунули раскалённый прут. Поэтому информации о положении дел в стане крестоносцев, которые собирались в Гамбурге, мы получили немало. А когда речь на совете зашла о наших дальнейших планах, то я оглядел своих товарищей, Вартислава Никлотинга, Гудима Громобоя и Идара Векомировича, провёл предварительный анализ наших возможностей и предложил:

– Что скажете, други мои, а не напасть ли нам на Гамбург?

В шатре резко наступила тишина, соратники прекратили разговоры и призадумались, а спустя пару минут Векомирович спросил:

– Вадим, ты это серьёзно?

– Да, – ответил я, кивнул в сторону выхода, где за пологом находились пленники, и развил свою мысль: – Граф и его сотники, как один, подтвердили, что в Гамбурге неразбериха, и мы можем этим воспользоваться. Переоденемся в тряпки католиков, Плитерсдорф обеспечит нам доступ в город, и мы проникнем в расположение крестоносцев, сжигаем продовольственные запасы, которые накапливаются германцами в пригороде, разгоняем скотину, освобождаем рабов из славян, если таковые будут, и подпаливам северные окраины Гамбурга. Силы у нас есть, огненных смесей хватает, и воины хорошо подготовлены. Поэтому нанесём один серьёзный удар и отступим.

– С нами много раненых, – сказал Громобой.

– Завтра утром, вместе с ценной добычей, отправим всех к морю. Повозки есть, так что выделим на сопровождение обоза полсотни конных дружинников, и будем свободны для быстрого перемещения.

– А граф не подведёт? – поинтересовался Вартислав.

– Это вряд ли. Его единственный сын в плену, поэтому Сигурд нас не сдаст. Да если он и закричит, что вот они, венеды, хватайте язычников, мы легко вырвёмся.

– А как быть с погоней, если германцы кинутся за нами следом?

– Заранее организуем на тракте пару засек, и если не сможем быстро оторваться, заслон из лесовиков и варягов прикроет нас и даст всадникам возможность уйти в дебри и перегруппироваться.