Василий Сахаров - Северная война

– Нет, – я решил ему ответить, и качнул головой, – не католики, а враги. Мне всё равно, кто вы по вере и по национальности. Можно жить в мире, растить детей, налаживать хозяйство и радоваться каждому прожитому дню. Ведь места, ресурсов, воды и чистого воздуха на земле ещё много. Но нет, вы хотите навязать нам свою веру и завладеть венедскими землями, и за это расплачиваетесь. Нам, конечно, тоже достанется, слишком вас много, и потери среди венедов будут огромными. Однако мы готовы к вашему приходу, и потому добро пожаловать в ад, Сигурд Плитерсдорф. Всё это, – указал я рукой на горящий город, – только начало, а когда вся ваша орда придёт в венедские леса, вот там-то вы и познаете, что такое ярость славян.

Плитерсдорф помедлил и задал другой вопрос:

– Ты действительно отпустишь меня?

– Да, я ведь обещал, а моё слово очень дорого стоит.

– И когда я смогу уйти?

– Можешь покинуть меня прямо сейчас, тебя никто не держит. За сына пришлёшь четыреста кёльнских марок серебром. Сроку тебе – два месяца. Как и через кого можно передать выкуп, помнишь?

– Помню. Через датского купца Маргада Бьярниссона, который живёт в городе Рибе и имеет свою контору в Бремене.

– Вот и ступай, граф Сигурд. Иди и моли своего Бога, чтобы мы снова не встретились, потому что в следующий раз ты умрёшь.

Граф нерешительно сделал шаг по направлению к лестнице, которая вела вниз. Однако замер на месте, снова посмотрел на меня и с ненавистью в голосе сказал:

– Я влиятельный человек, язычник, и смогу обелить своё имя, а потом посвящу жизнь только одному – мести. Я знаю твоё имя, и поверь, лучше бы ты убил меня прямо здесь.

– А я не боюсь мстителей, граф Сигурд. У меня немало врагов, и какой-то там имперский граф на общем фоне среди них смотрится очень бледно. Так что встань в очередь.

Граф Сигурд окатил меня гневным взглядом, который в отблесках разгорающихся пожаров полыхнул красными огнями, до хруста сжал кулаки и широким шагом направился к лестнице. Вслед за ним пошёл один из варягов, который обеспечит его проход сквозь наших воинов, а я прислонился к парапету башни и стал наблюдать за ходом боя.

По улицам города с дикими выкриками носились сотни всадников. Летели в выбегающих из домов вражеских воинов стрелы степняков и сулицы бодричей, горели дома, а тяжёлая конница рубила и топтала полупьяных католических воинов. Однако вскоре германцы начали оказывать сопротивление. Судя по всему, отряды городского ополчения, отлично экипированная и подготовленная пехота, местная стража и наёмные отряды архиепископа были начеку и готовы выдвинуться в любой конец города на усмирение разбушевавшихся крестоносцев. Поэтому, как только начались поджоги, эти боеготовые подразделения сразу же направились навстречу опасности. Действовали они превосходно, чётко и слаженно. По улицам мимо горящих домов в сторону северных ворот началось наступление ощетинившейся пиками стены из щитов, против которой биться смысла не было, и тогда я отдал приказ отступать. Полчаса погуляли, разор учинили, людей перебили не меньше тысячи, а сами потерь почти не понесли, значит, задача выполнена, отходим.

Перекрывая шум боя и треск горящего дерева, над задымленным городом разнёсся протяжный звук сигнального рога. Метатели огнесмесей кинули в наступающих германцев несколько своих зарядов, и противник замялся. Хорошо вышколенная конница стала отступать к воротам, а я опять оглянулся. Варяги уже покинули вражеский лагерь. Обозы католиков горели, и под стенами царил хаос. Можно было отходить, но только с боем, ибо под воротами скопилось несколько сотен католиков, как конных, так и пеших, которые хотели найти укрытие за стенами. Это были паникёры, которых раскидать очень легко. Однако за их спинами на дороге строился крупный вражеский отряд из рыцарей и лёгких кавалеристов. Видимо, кто-то понял, что мы уже в Гамбурге, и решил нас подловить. Ну-ну, пусть попробует.

Я и мои сопровождающие покинули башню и сели на лошадей. Конная масса славянских всадников давила мне в спину, но я не торопился и сначала окликнул командиров:

– Сотники! Все люди на месте?! Никого не оставили?! Доложить о потерях!

– Мои все! – откликнулся Иван Берладник.

– Моих трое полегло! – отозвался Твердята Болдырь.

– У меня пятерых нет! Убиты! – вторил ему Юрко Сероштан.

– Отставших нет! Потерь не имеем! – добавил атаман Данко Белогуз.

Далее тишина, и я окликнул командира бодричей:

– Сотник Булыга! Что по убитым?!

– Нет его! – из строя бодричей ответил незнакомый голос. – Из окна в сотника стрелу пустили, в голову. Подобрать не смогли.

– Кто за него?!

– Полусотник Звенько! О потерях сказать точно не могу. Полтора десятка наших точно нет! Может, убиты, а может, на улицах заплутали!

– Ждать никого больше не можем. Приготовиться к бою! Идём на прорыв! Метатели огня, вы в конце, подпалите окраинные дома, башню и ворота!

– Готовы! – услышал я одного из варягов «Карателя».

Достав из ножен клинок, я повернулся к воротам и крикнул спешенным дружинникам Берладника:

– Открывайте!

Со скрипом большие створки распахнулись, и снаружи на них надавила толпа паникёров. Медлить было нельзя и, взбодрив своего жеребца окриком и ударом повода, я первым помчался на врага.

Удар! Конь отбрасывает в сторону тело германца, который раньше всех хотел попасть за стены, а затем ещё одного. По брусчатке разнёсся цокот множества подков, и наша конная лавина, на острие которой шла тяжёлая кавалерия, обрушилась на нестройную толпу католиков. Кричали люди, которых калечили лошади, звенела сталь, и мой меч опускался на головы ошалевших от страха крестоносцев. Позади варяги поджигали крайние, прилегающие к воротам дома и башню, но я этого не видел, и слух будто выключился. В полнейшей тишине я рубил и сёк врагов, выполнял кровавую работу и чувствовал эмоции идущих за мной воинов.

В какой-то миг противники неожиданно закончились. Наша конница оказалась в лагере крестоносцев, где всё было объято огнём, и тут слух вновь вернулся. Ржали разгорячённые и опьянённые запахом крови кони, которые рвались продолжить свою бешеную скачку, а воины были готовы биться дальше. Я привстал на стременах и отметил, что все всадники вроде здесь. Конечно, ночью и в хаосе боя за всеми не уследишь. Однако дожидаться и выискивать отставших одиночек нельзя, ибо промедление подобно смерти, поэтому продолжаем движение.

– Гойда!!! – отпуская повод, клинком я указал на скопившуюся перед нами вражескую конницу. – Кру-ши-и-и!!!

Спустя полминуты мы врубились в крестоносцев неизвестного отряда с разными гербами и знаками отличия. Кто наш противник, непонятно, но это и не важно, наверняка, сборный отряд, так что упорной схватки от них ждать не стоило. Вот если бы у германцев было в запасе ещё немного времени, тогда расклад иной, но мы им его не даём и потому буквально проламываем вражеский строй.