Марина Крившенко - Новая жизнь царицы Феодоры

– Прости… – девушка отвернулась, – я, наверное, дала тебе повод думать, что… но, как бы это сказать…

– Не нужно ничего говорить, – Алекс ласково посмотрел на девушку, – я слишком простой для такой, как ты. Я всё понимаю.

– Нет, что ты! Ты очень хороший, просто я вижу в тебе исключительно друга. Не подумай, очень хорошего друга, друга, без которого уже, наверное, просто не смогу. За то недолгое время, что мы с тобой знакомы, ты стал для меня по настоящему родным. Я даже чувствую в тебе, как говорится, родственную душу, но ты мне, как брат. Пойми, я не готова к отношениям, я не хочу и не могу снова влюбляться, это слишком сложно для меня… Просто поверь и, если сможешь, прими это.

Алекс молчал. Он хорошо понимал, что насильно мил не будешь. Это и вправду была любовь с первого взгляда, ну, может, не совсем с первого. Ему очень хотелось быть с этой девушкой всегда, просыпаться рядом с ней, и смотреть, как она спит, защитить её от всех бед, которые могут выпасть на её долю. Но и роль друга его пока вполне устраивала. Так он мог всегда быть с ней, видеть её улыбку и суметь прийти на помощь, если это будет необходимо.

– Я наверное уже пойду, – Лиз поставила на стол чашку. – Я уже и так слишком много натворила всякого, время замаливать грехи.

Элизабет быстро вышла из квартиры. Домой ей идти не хотелось, но другого выхода у неё попросту не было.

Возвращение в родительский дом стало не самым лучшим воспоминанием в жизни Элизабет. Слёзы, упрёки, оскорбления, нотации, нравоучения, снова слёзы… Девушке пришлось пройти через настоящий ад, такого психологического давления она иногда просто не могла выдержать, а поэтому нередко прибегала к помощи сильнодействующих успокоительных препаратов. Родители приложили максимум усилий и сделали всё для того, чтобы вызвать у Лиз настоящее чувство вины. Им это отлично удалось, Элизабет чувствовала себя по-настоящему виноватой, раздавленной и разбитой. Несколько раз ей даже хотелось снова исчезнуть, вернуть свою свободу, но она прекрасно понимала, что новый побег полностью порвёт все связи с домом и семьей, второй раз она уже точно не сможет вернуться, даже если сама очень этого захочет. Кроме того её останавливала мысль о состоянии бабушки, девушка очень боялась, что пожилая женщина может попросту не выдержать новой выходки её бесшабашной внучки, и тогда ей уже просто ничего не поможет.

Чтобы хоть как-то реабилитироваться в глазах родных, Элизабет устроилась на работу в небольшой магазинчик, который не очень давно открыла её тётя.

Конечно, это было не лучшее место для девушки из такой семьи, о чём Элизабет неоднократно говорила её мать, но других вариантов попросту не было, поэтому пришлось соглашаться на то, что есть. Ведь кроме средней школы за плечами девушки не было никакого образования, да и искать что-то другое ей особенно не хотелось.

Сама же тётя Элизабет не упускала возможности позлорадствовать над тем, что её племянница работает простым продавцом бижутерии и косметики, в то время, как её дочери получают престижное образование и смогут хорошо устроиться в жизни. Она всячески пыталась доказать, что и эта работа для Лиз не подходит, ведь требует внимательности и некоторых других качеств. Сделать девушке замечание в присутствии клиентов было нормальной практикой, но Лиз старалась не обращать на это внимание, а просто исправить свой недочёт и в следующий раз уже не допускать подобных оплошностей.

Работа в магазине была не самой интересной и перспективной, но она помогла Лиз практически не зависеть от родителей в финансовом плане. Пускай много она не зарабатывала, но на карманные расходы ей вполне хватало, а это уже было что-то, ведь тратила она не много.

Элизабет уже начала подумывать о том, чтобы снимать квартиру, но, услышав от родителей решительное «Нет!», отказалась от этой затеи.

Несмотря на то, что жизнь будто бы начала налаживаться, девушка не была счастлива, серые скучные будни не радовали её. Казалось, что каждый новый день был полностью похож на предыдущий, и этому не было видно никакого конца. Единственной отрадой и отдушиной для девушки стали встречи с Алексом, их долгие разговоры о всяком и походы в кино и на прогулки.

Душевные беседы за стаканчиком мороженного или чашкой кофе приносили Элизабет намного больше удовольствия, чем посещение различных мероприятий в компании подруги Лоры, которая нередко пыталась вытащить Лиз на дискотеки или концерты. С Алексом девушке было хорошо, легко и приятно. Лиз чувствовала себя в полной безопасности, как будто знала этого человека тысячу лет и безоговорочно ему доверяла. Конечно, Лора всё еще была лучшей подругой Элизабет, но годы разлуки значительно отдалили девушек друг от друга, а ещё Лиз чувствовала, что Лора не всегда понимает её и одобряет её поступки. Всё чаще в словах Лоры слышались нравоучения, которых Элизабет вполне хватало от родителей. Ей хотелось поговорить с кем-то, кто думает так же как она, иногда пожаловаться на своих родителей и обстоятельства, но никак не слушать рассказы о том, что во всём, происходящем в её жизни, она сама же и виновата.

Всё чаще по ночам Элизабет видела странные сны о красивой девушке из прошлого, знала всё, что с ней происходит. Каждый сон как будто был новой серией исторического сериала, грамотно поставленного опытным режиссёром, вот только это было далеко не кино, а реальная жизнь, такая родная и до боли знакомая, её жизнь… прошлая: люди, места, события… Проснувшись утром, Элизабет могла детально описать крепость в которой жила красавица, каждую лестницу, каждый уголок, каждый коридор, каждый потайной ход. Она бродила по этим коридорам так, словно не просто была там, а как будто жила в этой крепости всю свою жизнь, как будто сама пряталась за её стенами от врагов и защищала свой народ до последней капли крови. Стараясь не уделять этому особого значения, Элизабет начала воспринимать свои сны как должное, она твердо решила, что не сходит с ума, а просто поддалась влиянию исторических блокбастеров, которые в последнее время заполонили экраны кино и телевидения, но все же что-то не давало ей покоя.

Постепенно отношения с родителями стали налаживаться. Они больше не «клевали» Элизабет за то, что она так и не поступила в университет, хотя иногда и высказывали заинтересованность этим вопросом. Мама изредка напоминала девушке о том, что пора бы уже выбрать серьёзную профессию, которая будет соответствовать её социальному статусу и положению в обществе. Она уже не настаивала на медицине, теперь у неё появилась новая страсть – юриспруденция. Женщина была уверена, что из её дочери получится отличный адвокат, а это довольно престижная и высокооплачиваемая профессия.