Анна Ирам - Грязный свет. Браво Его Величества

Из оцепенения её вывел слабый толчок в темечко. Ведьма повернулась. Качающийся трупик Аниры вот уже несколько раз задел холодной пяткой волосы Цесы. Как будто намекал на то, что пора бы уже заканчивать придаваться бесплотным размышлениям. Она еще раз осмотрела комнату, полюбовавшись делом своих рук. Потом со странным чувством удовлетворения на прощание качнула бездыханную королеву и подошла к двери.

Цеса отчетливо услышала, как по коридору расползается странный гомон. Она посмотрела в окно. Предрассветное небо уже знаменовало пробуждение королевского дворца. Там высоко смешались в странном водовороте все оттенки синего и алого. Четко разделенные белой полосой ореола дневного светила, они возвещали о приходе нового дня. Свежий ветер порывами влетал в комнату, разнося по ней запахи разнотравья лугов, начинавшихся прямо под южными стенами. Вид из королевской спальни был поистине великолепен. Жаль, что ведьма не имела возможности насладиться им.

Сейчас она должна была уступить место нечаянным свидетелям, которые разнесут по всем уголкам замка новость о том, что Её Величество покончила жизнь самоубийством.

Потом естественно вскроются и дополнительные события этой ночи. Начнутся поиски свидетелей и улик. Естественно все спишут на несчастный случай. А Цесе обеспечат надежное и очень правдоподобное алиби. Со временем об этом перестанут говорить. Но никто и никогда не забудет того, что единовременными жертвами обстоятельств были все, с кем общалась Цеса ди Стан.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — неожиданный вопрос специального поверенного поставил ведьму в тупик. Он стоял на пороге королевской спальни, за секунду до этого резко распахнув дверь.

— Любуюсь. — Мечтательно произнесла Цеса, наблюдая поистине умиротворенную картину. — Тишина. Спокойствие. Рассвет какой красивый. И ни одной мерзкой твари поблизости.

— Умом тронулась? — притворно обеспокоенный взгляд и сарказм. Ведьма понимающе улыбнулась. Искал же, хороняка. Беспокоился.

— Прозрела. Давай ключ. Пойду прятаться под койкой специального поверенного.

— Бегом! — скомандовал Аратим, кидая связку ведьме. — И спрячься хорошо. Чтобы даже я тебя не нашел. Столько косяков я за всю жизнь не видел.

— Ой, ли! — картинно усомнилась Цеса и закрыла за собой дверь.

Коридоры были на редкость пустыми. Видимо, любопытство придворных пересилило страх, и все побежали смотреть на место происшествия. Какое из четырех Цеса даже не стала думать. Закрывшись на ключ в спасительной спальне, она с трудом заставила себя смыть кровь и сжечь одежду. После этих мучительных процедур, ведьма дотащила себя до кровати и крепко уснула, едва коснувшись лицом подушки.

Нервное и физическое истощение были настолько сильными, что Цеса пришла в себя только утром следующего дня. Вопреки её ожиданиям, мир за это время не изменился.

Солнце все также освещало голубой небосклон, а ветер погонял легкие облака, шурша безмятежной листвой. Окно в комнате специального поверенного было открыто, отчего спальня оказалась наполнена утренней свежестью и прохладой. Цеса потянулась, довольно прищурившись, чувствуя какую-то странную свободу. На какое-то время она могла забыть о бесконечных заданиях и тренировках и даже попытаться выпросить у специального поверенного короткий отпуск. Хотя и это время она намеревалась использовать для решения личных вопросов с помощью приобретенных навыков бойца.

— Ожила? — послышалось откуда-то справа.

Специальный поверенный сидел в кресле около шкафа и читал книгу.

— Не уверена. — С сомнением протянула Цеса. — Я бы еще пару дней так повалялась.

— Не сомневаюсь. Но расслабляться некогда. — Ведьма удрученно взглянула на Аратима.

Он был серьезен и сосредоточен. Даже неопытный боец легко различил бы печать глубоких раздумий на его лице и почувствовал огромную долю напряжения, окутывающую его хмурую персону. Цеса глубоко вздохнула, хороня свои мечты о заслуженном отдыхе и покое.

— Что опять?

— Сегодня ночью вернулся Користан. — Цеса закатила глаза. Его дотошное Величество наверняка не устроило качество проведенной зачистки. — Он привез Кристиану. Как ты понимаешь, мой доклад он уже выслушал. — Ведьма ехидно улыбнулась, представив себе мучения специального поверенного, который посреди ночи выдавливает из себя описания событий, свидетелем которых он не был.

— Интересно, что такого ты ему рассказал…

— Не переживай. Ему достаточно было результатов. Все остальные погрешности твоей работы замяты и замазаны величайшим указом не обращать на это внимания. В целом, он доволен. Хотя, в принципе, сейчас он всем доволен. Скажи я ему, что ты облажалась в трех случаях из пяти, он нашел бы тебе оправдание.

— Чудно! Так почему же мне нельзя расслабиться в таком случае? — Цеса, наконец, соизволила подняться с кровати, почувствовав при этом легкое головокружение.

Состояние её впрочем, очень быстро стабилизировалось, стоило ей увидеть на месте рабочего стола обильный завтрак с хорошей порцией кофе.

— Потому что завтра он назначил тебе аудиенцию. Тешит себя надеждой на содержательный разговор при личной встрече.

Цеса сглотнула. Её вполне устраивала сложившаяся ситуация, при которой знакомство с Его Величеством откладывалось на неопределенный срок. Так ей было спокойнее. Так она чувствовала себя в относительной безопасности за бесконечными отговорками специального поверенного.

— Тима, я сомневаюсь в необходимости личной встречи. — Неуверенно вякнула Цеса, наливая себе кофе и потроша портсигар.

— Боюсь, что спорить с Его Величеством мы с тобой пока не в состоянии. — Развел руками Аратим, подписав впечатлительной ведьме приговор. Таким образом, первые сутки свободы окрасились нескончаемым водоворотом картин по сюжету «Величайшая аудиенция».

В эту ночь Цеса долго не могла уснуть, в красках представляя себе, какие последствия может повлечь за собой встреча с Его Величеством Користаном Вторым. Плюнув, в конце концов, на все свои страхи и сомнения, ведьма послала к чертям собачьим короля вместе со всеми его браво и специальными поверенными, и внутренне подготовилась к самому худшему.

Аратим пропустил Цесу вперед, закрыл за собой вычурные массивные двери и остался стоять на пороге.

Огромный зал был пуст. Отполированный паркет катился под ноги ровным геометрическим рисунком, скрывая плинтуса под спадающими со стен траурными занавесями. Третий поминальный день, как правило, знаменовался всеобщим молчанием и запретом на проведение каких-либо торжеств. Народ насильно скорбел о потере матери-кормилицы. Придворные предусмотрительно затаились, понимая, что несчастными случаями тут и не пахло. Приближенные к почившим особам спешно покинули дворец, опасаясь дальнейших репрессий. Вдруг повсюду стало тихо и пасмурно. Никакого неуместного веселья, никакого разгула и прелюбодеяний.