Олег Синицын - Скалолазка

– Смотри-ка! – удивленно пробормотал Немец. – Вот сумасшедшие!

И он указал на поверхность моря.

Я покопалась в одной из своих сумок и достала бинокль.

– «Мюллер»? – спросил пилот. – Уважаю.

Я поднесла бинокль к глазам. Тряска долго не позволяла навести резкость, но наконец мне это удалось.

По волнам уверенно скользила довольно крупная моторная яхта. На ее носовой палубе высился закрытый брезентом ящик, перетянутый веревками. Хмм…

Довольно странное зрелище. Перевозить на изящной прогулочной яхте огромный контейнер? Для таких вещей существуют грузовые суда.

Не верю в чудеса! Прилететь на Крит и сразу обнаружить то, что так упорно искала? Согласно теории вероятностей шанс такого совпадения ничтожно мал. Наверное, это сынок богатеньких родителей нагрузил яхту любимым виски… Или сумасшедший дон Родригес везет на Крит огромную партию героина.

И тут в поле зрения бинокля попало название судна. Просто и без затей на борту было выведено: «Неаполь».

Самолет снова нырнул в гущу облаков, и я потеряла яхту из вида.

– Мы их обгоним? – спросила я. Пилот даже фыркнул от возмущения.

– Это водоплавающее убожество? – спросил он. – Да мой самолет летит раза в три быстрее!

– Далеко до аэродрома?

– Уже почти прилетели! Готовь деньги, дамочка!

– Расчет только на земле. Как вы собираетесь садиться в таком тумане?

– П-пыф! Как-как! Вы забыли, что летите с лучшим…

– Да-да, – перебила я его. – Слышала уже.

– Я в тумане ориентируюсь, словно домохозяйка на кухне. Меня не запугать туманом! Да я сам – как туман! Я быстрый, точно ротор электрической мясорубки! Ловкий, словно каскадер! Опытный, как… как опытный каскадер!

Это нужно не слушать, а записывать. Как он запутался в восхвалении самого себя. Господи, только бы приземлиться нормально! Я успею пробраться в порт, проследить за разгрузкой контейнера и его дальнейшим путем…

Немец надавил на штурвал. Самолет пошел на снижение. Вокруг нас по-прежнему стояла густая облачная дымка.

Я думала, что пелена вот-вот закончится, что самолет вынырнет из нее перед самым городом… Но туман и не думал рассеиваться, а Немец продолжал упорно идти на снижение. Мне вдруг сделалось не по себе. А вдруг мы попали в одну из сплошных полос, которые опускались на Ираклион?

– Мы врежемся в воду, – осторожно предположила я.

– Брось!

– Возьмите руль на себя!

– Ты кого учишь? Ты меня учишь летать?

– Возьмите руль на себя! – оглушительно закричала я и схватилась за штурвал. В этот момент пелена вдруг расступилась, и нашему взору открылась заполнившая все окно каменная стена.

Мы с Немцем дружно заорали, наши руки рванули штурвал на себя. Самолет взревел, задирая нос, опять распахнулась дверца с моей стороны. Струи дождя хлестали по мне, но я ничего не замечала, вперившись в бесконечный каменный массив.

Стена без конца и края. Она надвигалась неотвратимо, словно безжалостная судьба. Нам удалось поднять нос машины градусов на шестьдесят, и мы увидели верх стены, заканчивавшийся острыми крепостными зубцами.

Господи! Как далеко до верха!

Нашего «сокола» со стрекозиными крыльями стремительно несло на каменную баррикаду. Гораздо быстрее, чем мы могли перескочить через нее.

В последний момент то ли ветер подхватил нас, то ли помогло тупое упорство, с которым мы тянули штурвал. Самолет пролетел в считанных метрах от зубцов древней крепости, нырнул вниз, и нам открылся порт Ираклиона. Геометрически правильная полукруглая бухта с узким «горлышком» с одной стороны защищалась той самой крепостью, в стену которой мы едва не врезались в назидание молодым пилотам.

В бухте прятались парусные яхты. За ними из тумана выступали стрелы портовых кранов и обтекаемые формы круизного лайнера.

– Что это было? – спросила я, отдирая пальцы от штурвала.

– Крепость Кули… Как я лихо перескочил через нее! – Греческая ипостась Валерия Чкалова посмотрела на меня и ухмыльнулась, сверкнув гнилыми зубами.

Я едва не залепила ему биноклем – благо вовремя опомнилась. Бинокль тяжелый – разобью еще ему голову! Нет, мне не жалко ни пилота, ни бинокля. Просто предстоит еще приземляться.

Немец взял микрофон радиостанции и произнес:

– Диспетчер! Говорит борт 95–64 «Геликус»… Приземлиться хочу…

– Парень, ты чего в небе делаешь? – раздалось из динамика по-гречески. – Мы тут уже минут десять гадаем – самолет на радаре или помехи? Аэропорты закрыты, полеты отменены. Тайфун еще часа три будет бушевать над Средиземноморьем!

– Тайфун – это отговорка для слабых духом! – откликнулся мой герой. – Для меня тайфун – проверка!

Я с благоговением посмотрела на него. Чем бы ему дать по голове, кроме бинокля?

– Есть еще одна проверка для тебя, – донеслось с земли. – У нас стоит плотный туман. Трудно сказать, видно ли огни посадочной полосы. Мы будем корректировать вашу посадку.

Так и есть. Туман опять заволок все вокруг. Немец без страха направил самолет в самую его гущу.

– Внимание! – раздалось из динамика. – Вы подлетаете к аэропорту! Снижайтесь!

– Видела? – хвастливо спросил Немец. – Ты небось и предположить не могла, что доберешься до Крита всего за час?

Он мечтательно возвел глаза к потолку.

– Поганое местечко – этот Крит, но красивое! Какие пляжи, горы… Между прочим, когда садишься на аэродром Аликарназиса, кажется, будто садишься на воду – настолько близко море. Вот увидишь…

– Я ничего не увижу, – сквозь зубы процедила я. – Вы забыли про туман на посадочной полосе?

– Ну, это ерунда…

Его слова оборвал страшный удар, напугавший меня до смерти. Следом раздался ужасающий треск – словно Железный Дровосек с корнем выдрал из земли Железное дерево. На одном из приборчиков панели вместо цифр загорелись звездочки.

– Что… что это было? – пролепетала я.

– Есть две новости… – начал он, даже не пытаясь взглянуть в мою сторону.

– Сначала хорошую! – опередила я.

– Хороших нет… – Он все же повернулся, поймал мой уничтожающий взгляд и сник еще больше. – Мы лишились одного из шасси, а аэродром – передающей антенны.

Я истерично хохотнула.

– Хотите сказать, что одним выстрелом убили двух зайцев?

Немец не ответил. Из тумана неожиданно вынырнула светящаяся цепочка посадочных огней.

– В принципе, садиться на шасси или на днище – особой разницы нет.

Конечно! Так я ему и поверила!

Посадочная полоса неумолимо приближалась. Я закрыла глаза и сжалась в кресле. Сейчас начнется…

Почувствовала толчок… затем еще один.

Самолет трясло, словно в припадке эпилепсии. Что-то звенело, трещало и билось. От скрежета заложило уши. Вместе с креслом меня запрокинуло набок. Кажется, опять распахнулась треклятая дверца.