Артур Крижановский - Новый порядок

— Достаточно цинично, — хмыкнул Романцев.

— Простых путей не бывает, — парировал Стоун.

— Вы об этом уже говорили. Ну и что из всего этого вышло?

— Поначалу все шло гладко. По предварительному соглашению с правительством эти люди стали вкладывать деньги в экономику страны. Не скажу, чтобы они были в восторге от нашей затеи, но у них не было иного выхода. Это, кстати, не единичное явление, и к осени девяносто пятого в страну возвратились миллиарды долларов…

— Похищенных у ее народа, — подал голос Романцев.

— Похищенных, уворованных — какая разница? — поморщился Стоун. — Для нас было важно другое — вернуть эти средства и заставить деловых людей найти им лучшее применение внутри страны.

— И здесь кто-то вмешался в ваш расклад, — перебил его Романцев.

— И спутал нам все карты, — кивнул Стоун.

— Но у вас, как я понял, имелись все возможности, чтобы нажать на этих людей и заставить их выполнить свои обязательства.

— Мы использовали все, — Стоун поморщился, словно от сильной зубной боли. — Весь арсенал. Естественно, мы задали им кое-какие вопросы. Но вразумительных ответов не добились. Эти парни словно белены объелись. Я сам разговаривал с несколькими. Внешне это вполне нормальные люди, размышляют здраво и логично, но стоит им начать действовать…

— Одним словом, кто-то манипулирует этими людьми. Так?

— Да, именно так, — подтвердил Стоун. — Но доказать это не представляется возможным. Мы привлекли к решению этой проблемы видных психиатров, но они лишь разводят руками. Да и сами эти люди не вполне отдают себе отчет в том, что они делают.

Стоун надолго замолчал. Романцев посмотрел на часы. Разговор затянулся. На Стоуна это не похоже. У него каждое слово на вес золота, а каждый час расписан на месяц вперед. Особенно Романцева обеспокоила та часть беседы, которая касалась Авторитета. Он еще никогда не видел Стоуна столь беспомощным в изложении сути проблемы. Последний час Стоун кружил вокруг да около этой темы, словно опасался, что Романцев сочтет его за параноика, если он перейдет к изложению конкретных фактов. Стоун явно растерян. Даже не столько растерян, сколько напуган. Романцев представил себе, чем же можно так напугать этого человека, но ему ничего стоящего не пришло на ум. Пока Стоун молчал, Романцев понял одну простую истину: лучше бы ему так и оставаться мертвым. Потому что он, Романцев, — это последняя ставка Стоуна и тех, кто за ним стоит. Чтобы понять это, не нужно иметь семь пядей во лбу. Механизм уже запущен. Романцев не знал, что на этот раз задумал Стоун, зато он хорошо знал самого Стоуна. У него появилось предчувствие, что ему придется отработать каждую минуту этого странного бесконечного разговора. И работа эта будет похлеще той, которую выполняют грешники в аду.

— Им угрожали, — наконец подал голос Стоун. — Два человека исчезли, через неделю трупы были подброшены на квартиру одному их приятелю. У самого этого приятеля похитили младшего сына.

— Обычная уголовщина, — заметил Романцев.

— Вот-вот, — казалось, обрадовался Стоун, — и мы поначалу так думали. Но вот что интересно. Мы рыли землю от усердия, но так и не смогли обнаружить тех, кто это сделал.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Романцев. — Я бы удивился, если было бы наоборот.

— Нет, вы меня не поняли. На этот раз мы очень старались, — Стоун сделал ударение на предпоследнем слове. — Признаюсь в одном небольшом грехе. Мы применяли некоторые… — Стоун задумался, выбирая подходящее определение, — весьма специфические методы дознания.

— Пытки? Называйте вещи своими именами, Стоун.

— В этом не было нужды, — сухо произнес Стоун. — Зачем пытки, если существуют психотропные средства.

— Выяснили что-нибудь?

— Мы прощупали три десятка человек. И только у двоих оказалась нужная нам информация. Это они первые произнесли: «АВТОРИТЕТ». Мы выцарапали эту информацию из самых дальних уголков их подсознания. Собственно, больше информации никакой не было, остальное — бессвязный бред, не поддающийся расшифровке. На всякий случай мы прогнали все это через самые мощные компьютеры, но успеха не добились. Тогда мы решили поставить еще один эксперимент. Мы подвергли мозг оставшихся двадцати восьми человек воздействию этой Информации. Реакция превзошла все ожидания. Они вели себя так, как будто их посадили на раскаленный кол. Но не все. Семеро никак не отреагировали на эту информацию.

— С тех пор вы, очевидно, продвинулись в своих поисках?

— Весьма слабо. Не забывайте, мы вынуждены соблюдать строжайшую секретность. А ученые… ученые лишь разводят руками. Даже самые современные… гм… методы не позволяют получить ответы на интересующие нас вопросы: кто подчинил себе волю этих людей? Каким образом неизвестному лицу или лицам удается достичь такого эффекта? Какова природа этого воздействия — наркотики, гипноз, шантаж, что-то другое? Каковы конечные цели? И так далее…

— Да, любопытно было бы узнать, какую цель ставит перед собой этот самый таинственный Авторитет.

— Когда я задумываюсь над этим, мне становится не по себе, — признался Стоун. — Но все это пока напоминает гадание на кофейной гуще. Нам не удалось обнаружить ни одного человека, способного снабдить нас нужной информацией, и вместе с тем тысячи людей действуют так, как будто ими руководят из единого центра. И действуют чертовски эффективно.

— Наверху знают об этом?

— Далеко не в полном объеме, — горько улыбнулся Стоун. — Поймите, если я приду к ним с этой историей, меня тут же отправят в психушку. Наверху ни черта не понимают, что происходит. Эти умники наперебой выдвигают свои объяснения и строят прожектерские планы. Поэтому я вынужден дозировать информацию, избегая любых упоминаний об Авторитете. Сами понимаете, если наверху возникнет паника, это еще сильнее ухудшит ситуацию. То же самое касается и наших западных партнеров, им я пока не сообщал об этой проблеме. В конечном счете, — Стоун замялся, — я несколько вышел за пределы своих полномочий. А что мне оставалось делать? Поймите, Романцев, Авторитет существует, это не легенда, а жестокая реальность.

— Откуда такая уверенность? — спросил Романцев. Стоун извлек носовой платок и вытер градом кативший по лицу пот.

— Мы потеряли две группы аналитиков, вплотную занимавшихся этой проблемой. Одну в мае, вторую — в августе.

— Я об этом ничего не слышал, — нахмурился Романцев.

— Об этом никто ничего не слышал, — уточнил Стоун. — Это были уникальные в своем роде операции.

— Тем не менее кто-то добрался до ваших людей? — покачал головой Романцев. — Что-то здесь не сходится. Как это могло случиться?

— Скоро вы все узнаете, — сказал Стоун. — Скоро вы узнаете о многих вещах, о которых человеческому рассудку лучше бы ничего не знать. Знакомство с накопленной по этому делу информацией — это резкий и очень мощный удар по психике и, я бы даже сказал, по основным устоям сложившейся у каждого человека единой картины мира. Эта информация представляет опасность для психики даже таких подготовленных людей, как мы с вами, что уж говорить о дилетантах. Но у меня нет другого выхода. Вы иУраев — единственное, что у меня осталось. Я вас берег на самый крайний случай.