Михаил Тырин - Отраженная угроза

После этих слов подошли еще двое.

Наконец отец Анатолий указал место, и они с Сениным, отдуваясь, опустили ношу на землю. Из самодельных домиков на них с любопытством смотрел местный народец. Кто-то спросил, что здесь затевается. Тут же нашлось еще несколько помощников.

— Ну, раз такое дело, — сказал Сенин, — я вас пока оставлю. Мне надо позаботиться о своей норе, а то вечер скоро.

— Если будет нужда, приходите под мой кров, — предложил отец Анатолий.

— Будет нужда — обязательно приду. Кстати, ничего, если я начну строительство рядом? Тут довольно уютное местечко.

— Буду только рад.

До сумерек Сенин раздобыл несколько листов пластика и гипсокартона и наскоро слепил их строительным пластырем. Получилось нечто вроде собачьей конуры. Свалить ее можно было одним щелчком, но, главное — появилось убежище, где можно скрыться от чужих глаз, снять штаны, развалиться на матрасике, всласть почесать задницу и так далее.

Пока он трудился на своем единоличном хозяйстве, рядом кипела работа — не меньше двух десятков человек помогали отцу Анатолию возводить мини-храм. Выходила такая же конура, только побольше.

Сенин им даже завидовал. Но так и не пришел на помощь: упрямо не хотел, чтобы святой отец посчитал его новым прихожанином. Упрямство, говорят, великая вещь. С другой стороны, и глупость иногда называют величайшей. Поди разберись, как себя вести.

Когда Сенин ставил на свое жилище последнюю заплатку, к нему подошел кто-то из «аборигенов» и вежливо попросил унести оставшийся мусор обратно за гараж.

— Если будем здесь мусорить, — сказал он, — скоро потонем в своем же дерьме.

Позже был вполне сносный ужин в пенопластовых лотках. Уже стемнело, когда Сенин заглянул к одному из своих соседей, чтобы спросить, где ближайшее отхожее место. Сосед жил примерно в такой же конуре, и у него горел слабый свет.

Сунув голову внутрь, Сенин увидел источник этого света: у соседа, оказывается, был маленький персональный телевизор. Спрятать его тот не успел, а может, и не собирался.

— Заходи, — раздалось из домика.

— Вечер добрый, — пробормотал Сенин, втискиваясь в кукольное жилище.

— Ну как, устроился уже?

Хозяин был, так сказать, компактного размера и в своем домике-футляре чувствовал себя вполне комфортно. Внешности он был незапоминающейся — блеклый, щуплый, с белыми бровями и невыразительным лицом. Однако глаза были вполне добродушными.

— Я — Хэнк, — сказал он. — А тебя я уже знаю. Тут информация разбегается быстро.

— И что же в этой информации про меня?

— Да ничего. Еще двое бедолаг попали в наш гостеприимный санаторий, и все дела. Вот, — он взглядом указал на свой телевизор, — не интересуешься свежими новостями?

— Откуда такая роскошь?

— Сам собрал. Ты не поверишь, сколько тут валяется полезного хлама. Он, между прочим, интерактивный.

— Ты электронщик, что ли?

— К вашим услугам, — Хэнк чуть наклонил голову.

— А как здесь оказался?

— Как и все остальные. Был командирован Федерацией на Элдор для решения специфических задач, восстановления аварийных систем и помощи местным специалистам. И, как видишь, помогаю в полную силу. Только про телевизор особенно не болтай, ладно? Я, конечно, могу другой собрать, но к чему лишние проблемы?

— Договорились. Что нам сегодня покажут?

— Все местные каналы, в том числе и те, что идут для сил Федерации. Так что, если не наелся еще пропаганды, могу угостить.

— А нет ли такого канала, где нет пропаганды, а есть объективная картина.

Хэнк искренне расхохотался.

— Такого канала нет. Вернее, есть, но нужно специальное устройство. Вот это. — Он постучал себя пальцем по лбу. — Походи, посмотри, послушай людей, и скоро начнешь его принимать без всякой электроники.

— Ну, тогда давай пропаганду.

— Конечно. Когда сидишь взаперти, всегда хочется знать, о чем говорят снаружи, верно?

— Ужасно хочется.

Некоторое время Хэнк настраивал свое изделие, потом воскликнул:

— Вот! Очень характерно. Взгляни!

На крошечном экранчике замелькали пятнистые куртки бывших коллег по оружию и ребристые колеса боевых машин. Сенин узнал стиль ведомственного канала «Власть и Закон», все репортеры которого имели специальные звания и даже служебное оружие. Это действительно была чистейшая пропаганда — в передаче речь шла об исключительной боеготовности федеральных сил. И о том, что лишь объективные причины — социальные, политические, погодные и еще черт знает какие — мешают начать решительные действия.

Это была та самая пропаганда, которой Сенин наелся досыта еще на службе. Он и сам не раз становился героем подобных программ, хотя и не главным, конечно.

— Красиво поют, — заметил Хэнк. — Так и хочется воспрянуть, поднять голову и обрести надежду, что завтра придет избавление в лице этих славных, храбрых парней. Извини, если унижаю профессиональную гордость.

— Знаешь что, — медленно проговорил Сенин, — я неплохо знаком со стилем этих храбрых парней. И скажу тебе: лучше бы избавление пришло каким-нибудь другим способом.

— А что так? Есть шанс попасть под большой разбор полетов?

— Есть шанс получить прикладом по голове. Безо всякого разбора.

— Ну, тебе лучше знать.

— Мне… — И тут Сенин замолк. У него мороз прошел по коже. Он увидел на экране себя.

Ему и в голову не пришло назвать его «двойник», «подражатель», поскольку он видел именно себя. Не нынешнего, а такого, каким был несколько лет назад: подтянутого, энергичного, излучающего уверенность и силу.

«Сукин сын, — прошептали губы. — Ты всё-таки украл мою жизнь».

Подражатель так замечательно смотрелся в новенькой полевой форме, что оператор задержал на нем внимание. Были видны командирские шевроны — мерзавец, оказывается, успел тут сделать карьеру.

— Гляди-ка! — заинтересовался Хэнк. — А этот на тебя похож. Прямо как брат родной. Только вроде помоложе и без бороды. Гляди, гляди, прямо вылитый! Признавайся, не твой брат там, а?

— Нет, не брат, — с трудом проговорил Сенин. — Однофамилец.

— Что-что?

— Ничего, шутка. Нет у меня никаких братьев. — На самом деле ему было не до шуток.

«Сукин сын! — внутри все клокотало. — Это я должен быть там. Это мне положено командовать крутыми парнями, на меня должны любоваться телеоператоры. Так почему я здесь, в грязной клетке, а ты — там, на моем месте?! Ты — мерзкий выродок, существо без прошлого, без друзей, без авторитета, пришедшее на всё готовое. Почему?»

Хэнк, кажется, не заметил его настроения. Сенин встал и засобирался в свой «дом». На выходе он вдруг остановился.

— Слушай, Хэнк, ты сказал, телевизор интерактивный?

— Именно так. — Он довольно улыбнулся.

— Значит, есть обратная связь?